Феномен популярности корейского шоу о выживании.
Весь мир наблюдает за тем, как творится история. Корейский сериал «Игра в кальмара», который на родине считался очередным проходным проектом, поставил абсолютный рекорд по количеству просмотров на Netflix, спровоцировал прирост пользователей платформы, а также «отменил» остальные сериалы – о них теперь даже не вспоминают.
Случаен ли такой успех? Если говорить глобально, то ответ положительный: не зря создатель шоу Хван Дон Хек уже не раз рассказывал о сложностях, связанных с запуском и производством проекта. Денег на производство не давали, поскольку на ТВ сериал посчитали неперспективным из-за высокого уровня насилия, да и сам постановщик испытывал финансовые трудности – он, как и его герой, увлекается азартными играми.
Не ожидало такой сенсационной популярности и руководство стриминга. Сейчас потенциальная прибыль от показа «Игры в кальмара» оценивается почти в миллиард долларов. В сравнении с довольно невысоким бюджетом эта цифра еще больше впечатляет. Продолжению скорее всего быть – постановщик уже заявил, что на этот раз ему понадобятся помощники, а также намекнул на некоторые детали второго сезона. «КиноРепортер» тем временем разбирается в причинах популярности первого.
Провокационное содержание
Сложно спорить с тем, что у «Игры в кальмара» примитивный сюжет – игроки сражаются за внушительный денежный приз, участвуя в смертельно опасных состязаниях. И без того простую конструкцию Хван Дон Хек облегчил искусственно: чтобы зритель не потерялся в количестве героев и их взаимоотношениях, ставка была сделана на детские игры с максимально легкими правилами.
Прыгнул не на ту платформу – проиграл. Пошевелился после того как закончилась музыка – проиграл. Не сумел вырезать фигурку из теста – проиграл. Проигрыш по правилам равнозначен смерти – как и отказ от игры. Но процесс можно остановить большинством голосов.
Казалось бы, что может быть проще? Но даже при таком минимуме правил «Игра в кальмара» вызывает множество споров об этике и морали. Переход в «серую зону» происходит незаметно, а зритель включается в происходящее – либо сразу, если его увлекает яркая картинка и абсурдное содержание, либо через сопротивление, если ему кажется, что в кадре слишком много неоправданного насилия.
Кто прав, а кто виноват? Справедливо ли происходящее? Даже в отрыве от действий конкретных героев сериал провоцирует бурные обсуждения, а они, в свою очередь, ведут к кратному росту упоминаний в соцсетях и поисковых системах.
Любопытно, что сериал способен как рассорить друзей или даже членов одной семьи, так и помирить их. Режиссер шоу рассказал, что дал главным героям имена двух своих братьев, которые несколько лет практически не общались. По словам Хека, это была шутка для своих, но сразу после премьеры сериала один позвонил другому и попросил прощения за то, что пропал из жизни семьи. Но, вероятно, обсуждали они не только свои отношения.
Вирусность
Несмотря на то, что популярность «Игра в кальмара» обрела не мгновенно, огромную роль в этом процессе сыграли алгоритмы пользовательских площадок. Просмотры роликов с этим хештегом в тиктоке росли в геометрической прогрессии. Кончилось тем, что за месяц их количество достигло (вы только вдумайтесь) почти 40 миллиардов. Контент при этом разнообразный – от безобидных повторений костюмов и игр в домашних условиях до воссоздания массовых сцен из сериала.
У «Игры в кальмара» сформировался гигантский фандом, не скованный географическими рамками. В противовес появилась и оппозиция. Но люди, пишущие посты вроде «Я единственный, кто не смотрел «Игру в кальмара»?», так или иначе оказываются в тренде, а не вне его: они генерируют новые обсуждения и приток комментариев. А эта виральность в конце концов приводит к тому, что смотрят проект те, кого зацепило «случайной волной»: вдруг он действительно того стоит?
Среди тех, кто видел «Игру в кальмара», расходятся ролики, дипфейки, мемы, причем чаще всего универсальные и не требующие перевода (хотя активно растет количество и локальных примеров). При этом активно используются не только особенно эффектные кадры из сериала – художники придумывают собственные сюжеты, вдохновляясь происходящим на экране.
Из онлайн-пространства происходящее быстро выплеснулось в офлайн – в Абу-Даби провели чемпионат по мотивам шоу (к счастью, обошлось без убийств), а мини-копию куклы из первого испытания установили в Роттердаме. Аналогичную операцию провернули в Маниле – там гигантского робота установили вместо настоящего светофора. Хотя бы одна полезная для общества инициатива!
Ну а саму игру в кальмара – до недавнего времени неведомую большей части земного шара – регулярно повторяют школьники из Великобритании, Бельгии или России. Особой подготовки, навыков и приспособлений для выполнения заданий в реальной жизни не надо – можно воспроизвести сюжет в любом месте. Что и происходит.
При этом сложившаяся ситуация вызывает закономерную реакцию – за «Игру в кальмара» взялись родительские комитеты и депутаты, потянувшие за собой психологов и экспертов. Правда, пока никто не понимает, что с этим делать. Но из повестки выпадать тоже опасно.
Статьи на волнующую всех тему стали появляться даже в специализированных журналах. В основном психологи высказываются о сериале с осторожностью. И их можно понять.
«Сегодня разрешение детям смотреть страшные фильмы, скорее всего, не повредит им в долгосрочной перспективе, но может спровоцировать появление некоторых временных страхов – перед темнотой и незнакомцами, а также вызвать проблемы со сном и кошмары», – пишут в Psychology.
Впрочем, в одном мнении эксперты сходятся: детей младшего школьного возраста стоит оградить от просмотра шокирующих сцен. С подростками, контролировать которых сложнее, следует проговаривать то, что они могли увидеть.
«Социальные сети создали такой пузырь, где люди могут получить доступ к любому контенту, включая «Игру в кальмара». Так что если ваши дети очень хотят посмотреть его, то очень важно объяснить им, о чем этот сериал, а также выяснить, почему им интересно – это давление со стороны ровесников или сам сюжет. А если они уже посмотрели его, то важно донести, что изображенное там насилие вымышлено», – подчеркнул доктор психологических наук Алексей Иванов, комментируя случай школьной игры, во время которой дети притворялись, что стреляли друг в друга.
Актуальная проблематика
Впрочем, «Игра в кальмара» пришлась по душе не только детям. Основная идея, которую сложно не заметить, вызывает отклик у публики, вынужденной жить «эту взрослую жизнь» – с кредитами, долгами, налоговыми обязанностями и прочими непременными атрибутами. Один из основных двигателей корейского проекта – открытая критика капитализма, которая привлекает все новых адептов. Особенно сейчас, когда мир в разгаре очередной волны пандемии, лишившей работы миллионы человек. Один кризис следует за другим – и это вам не антиутопия или постапокалипсис, а реальная ситуация за окном.
Представить себя на месте игроков очень легко – это пугает и у некоторых вызывает скорее чрезмерную реакцию. В Северной Корее, например, проект назвали отражением печальной капиталистической реальности. Впрочем, в чем они не правы?
Броский стиль
Помимо откровенно продвигаемой мысли о том, что капиталистический мир действительно устроен не для людей, «Игра в кальмара» запоминается яркими декорациями и простыми, но броскими нарядами. Вопрос позиционирования обычно стоит остро, но здесь все ручки выкручены на максимум.
Кукольные (иногда в буквальном смысле) декорации, удобные спортивные костюмы – все это таит в себе больший коммерческий потенциал, чем можно представить. Если одеться как любимый герой можно без особых усилий – это плюс. А если все герои одеты одинаково?
Неудивительно, что одними из первых на популярность «Игры в кальмара» отреагировали отрасли, не имеющие прямого отношения к кино. Так, мгновенно сориентировался Ali Express – там уже можно купить костюмы (в том числе и для животных), реплики оружия, игрушки, маски, да все что угодно.
Позднее коллаборацию запустил сам Netflix. Взлетели продажи белых слипонов Vans – на баснословные 7800 процентов! Прецедент в некоторой степени ироничный – проект, в котором капитализм открыто критикуют, помог увеличить обороты продаж сразу нескольким крупным всемирным корпорациям.
Интерес к «Игре в кальмара» регулярно подогревают и журналисты. При этом не всегда беспристрастно.
«Моему сыну 14 лет, и он нашел способ посмотреть этот сериал. Его смотрят многие подростки, и нынешняя популярность шоу приносит ему все новых зрителей. Я лично считаю, что показанное там насилие – исключительное. Многие просто не могут его вынести. И надо заметить, сейчас происходит вещь, очень характерная для Голливуда: люди чаще обсуждают сам феномен этой популярности и не задумываются о потенциальном вреде, который сериал может нанести», – заявил в эфире британского телешоу киножурналист Сэм Рубен.
А сколько статей про популярность сериала вы уже видели? А сколько роликов заполонило YouTube? Актеры из сериала появляются в студиях самых известных телеведущих, причем не только в родной стране, но и за океаном. Джимми Фэллон с радостью поговорил с актерами (модель Чон Хо-ен, к слову, дебютировала в этом качестве), а Рами Малек примерил на себя зеленый костюм в ролике SNL.
Мода на все корейское
Частично успех первого южнокорейского шоу, возглавившего топ Netflix, можно объяснить модой. Звучит довольно грубо, но Корея в последнее время действительно в топе: здесь и популярность k-pop культуры, и триумфальный успех «Паразитов», и в целом интерес к «экзотике». Осознание, что в Азии могут снимать кино на том же уровне, что и в Голливуде, для большинства зрителей стало настоящим откровением.
Хотя те же Ли Джон-джэ, Хо Сон-тхэ и Ли Бен-хон – давно признанные звезды, которых знают далеко за пределами страны. А синефилы любят корейское кино с 1990-х – именно тогда в стране началось бурное развитие индустрии. А уже в 2004 году «Олдбой» Пак Чхан Ука получил Гран-при Каннского кинофестиваля и бесконечное уважение председателя жюри Квентина Тарантино.
Случайность?
При этом руководство Netflix отмечает, что особенных ставок на определенные страны не делают. Кокетство это или тщательно скрываемая внутренняя стратегия, сказать сложно. В конце концов, через 10 дней после премьеры сериала Тед Сарандос говорил о том, что «Игра в кальмара» может стать крупнейшим хитом платформы. Это было до раскрытия данных о просмотрах, но, по сути, именно эти слова директора по контенту стали отправной точкой – и практически первым упоминанием проекта в СМИ.
Его заявление, разумеется, подхватили и растиражировали журналисты – и вот вам первая волна если не популярности, то хотя бы интереса. Это потом стали появляться скандальные новости про обвал трафика, владельца реального номера телефона, показанного в сериале, и прочие судебные иски.
Каким будет следующий хит Netflix, сказать сложно. На недавней конференции Теда Сарандоса и его компаньона Рида Хастингса (он, кстати, был одет в зеленый костюм игрока) прозвучала мысль о том, что будущей сенсацией снова может стать локальная история.
«Возможно, это проект, который уже есть в недрах Netflix, но ни я, ни Тед пока о нем не знаем. Сложно предсказать, какой именно продукт станет вирусным, но когда это происходит, это вызывает мощный эффект. Южнокорейская команда думала, что шоу станет популярным на родине, но не могу сказать, что мы ожидали от него статуса самого большого хита в истории нашей платформы», – подчеркнул Хастингс.
Психологизм и эмпатия
Еще одной причиной успеха можно назвать психологические уловки, которыми напичкана «Игра в кальмара», – от выбора любимчика и возможности болеть за него (и это тоже в каком-то смысле ставка на жизнь другого) до уже упомянутого шанса представить себя на месте игрока. В таком случае внутреннее включение работает в том числе на эмоциональном уровне. А еще дает возможность вернуться в детство – на время забыть обо всех заботах и полностью отдаться игре. Кино же дарит чувство базовой безопасности – даже если догадка будет неверной, именно с тобой ничего не случится.
А вот подтверждение собственных догадок или победа игрока-любимчика дает чувство глубочайшего удовлетворения. Но только позитивными подкреплениями история не ограничивается. В дело вступает саспенс – дальнейший сюжет сложно предугадать как минимум потому, что сами испытания остаются загадкой вплоть до их начала. А поведение игроков в условиях стресса напоминает русскую рулетку, кого зацепит – непонятно.
Да и вопросов, несмотря на минимальное количество сюжетных линий и их общую лаконичность, все равно остается много. Получится ли у полицейского вызвать помощь? Кто за всем этим стоит? А не обман ли вся эта история? Реальны ли деньги? Все это вызывает желание досмотреть до конца, даже если изначально вам не сильно приятны герои или эскалация насилия. Которое, к слову, снято со свойственным азиатам задором, так что у любителей подобного кино тоже появляется дополнительная причина для просмотра. Мало ли, что они там припасли в очередной серии?
Кроме того, есть и те, кто посмотрел сериал два или даже три раза. В этом случае им тоже было чем заняться, включая поиск многочисленных пасхалок.
Новая реальность
Возможно, затянувшийся на десяток лет запуск проекта – благо, поскольку именно в условиях пандемии «Игра в кальмара» не только проявила себя на полную мощность, но и сумела попасть в нерв общества, порядком изможденного попытками выжить в новых условиях. Максимально непростыми последние 2 года выдались и для индустрии развлечений. И если в 2020 году из-за закрытых площадок простаивали производства – и киношные, и телевизионные, то в 2021-м наметился очевидный перевес.
Так, гораздо быстрее к публике стали попадать стриминговые проекты, не требующие от зрителей ни дополнительных вложений, ни необходимости покидать дом. К тому же смотреть один и тот же проект по одной подписке может целая семья. Именно поэтому, кстати, Netflix обозначает в своей статистике количество домохозяйств, которые просмотрели тот или иной продукт. Механизмы, конечно, нельзя назвать прозрачными – засчитываются первые две минуты просмотра, но цифры все равно впечатляют.
Это долгое вступление подводит нас к последней причине – отсутствию конкуренции. В период, когда «Игра в кальмара» стремительно начала набирать популярность, в кинотеатрах и на стримингах было относительно тихо. «Дюна» вышла в Европе аккурат в те же даты, что позволило зрителям посмотреть ее еще до всплеска популярности «Игры в кальмара».
А до США визионерский проект Дени Вильнева добрался только сейчас, когда истерия по сериалу уже начала сходить. До выхода «Венома 2» и «Не время умирать» на момент премьеры «Игры в кальмара» в разных регионах оставалось 2-3 недели.
На платформах особых всплесков тоже не наблюдалось. Из сериалов были спорный «Утраченный символ» по Дэну Брауну да разочаровавшее поклонников Айзека Азимова «Основание». Три других проекта, получивших хоть какое-то признание публики – довольно крепкую «Полуночную мессу», скандинавский нуар «Каштановый человечек» и основанную на реальных событиях «Уборщицу. Историю матери-одиночки», – выпустил тот же Netflix. Буквально увешанный рекламой «Игры в кальмара».
Хотя изначально речи о продвижении сериала вне Кореи не шло – на европейскую и американскую аудитории попросту не рассчитывали. Зато теперь кусок пирога могут отхватить и другие корейские проекты. Так, например, не менее жесткая история про выживающую в мире криминала девушку «Во имя мести» уже вошла в топ-10 самых просматриваемых сериалов и прибавила десятки тысяч подписчиков актерам. То ли еще будет.
Комментарии