Настоящие российские шаманы в 5 захватывающих фильмах и сериалах

В последние годы в российском кино заметно возрос интерес к этническим мотивам. Киноэкспедиции уезжают все дальше от столицы, члены съемочных групп месяцами живут в глуши и пропитываются духом местных легенд, чтобы затем этот поток хлынул с больших и малых экранов. К премьере второго сезона успешного фолк-хоррора «Территория» и цифровому релизу якутской мистики «Проклятая земля» рассказываем о пяти фильмах и сериалах, где нашлось место шаманам.

«Мертвое озеро» (2019)

Любопытный нуар о Русском Севере, наглядно демонстрирующий, как потустороннее в нашей жизни уживается с обыденным. Угрюмого вида следователь Максим Покровский (Евгений Цыганов) вылезает из окровавленной ванной, заматывает порезы на руках и отправляется в Чангадан – там мертвой нашли дочь владельца завода по добыче урана. Местные заподозрили убийство ритуального характера, так что герою предстоит поближе познакомиться с традициями и обычаями Заполярья.

Жизнь в маленьком городке действительно кипит, но, если отбросить налет цивилизации (хотя едва ли так можно назвать повальную коррупцию, разгул наркопреступности и повсеместное насилие), обнаружится целая сюжетная ветка, посвященная исключительно шаманам-отшельникам. На них падает первое подозрение, они же пытаются выбрать нового предводителя (а задача эта по плечу далеко не всем – и физически, и ментально), погружаясь в транс и напиваясь опасными отварами.

Такой «чай» в какой-то момент хлебнет и Покровский – и зловещие сны, духи озера и разговоры с высшими силами обретут живое воплощение. Этот же момент, почти финальный, знаменует небольшой жанровый крен, однако совсем уж ярого неприятия происходящее не вызывает. Так что крепкому во многих отношениях проекту удается устоять на ногах.

«Территория» (2020-…)

Первый сезон этого сериала, уверенно играющего на территории мистического фолк-хоррора, увидел свет в 2020 году. Продолжение стартовало буквально на днях: в первой серии второго сезона четверка главных героев (Глеб Калюжный, Андрей Мерзликин, Анастасия Чистякова и Ксения Отинова) оказывается меж двумя мирами – живых, где царит снежная зима, и мертвых, отдающим осенне-призрачными цветами.

О том, какие повороты ожидают зрителя в дальнейшем, пока можно только гадать, однако уже ясно, что без мифологических существ, характерных для традиционных верований Северного Прикамья, не обойдется и на этот раз. Среди уже знакомых зрителю персонажей – икотка, живущая в человеке и умеющая подчинять его волю, колдуны, ведьмы и знахарки. Есть даже языческий жрец Пан, способный воскрешать умерших.

А вот шаманизм на коми-пермяцких территориях распространен не так широко, как можно предположить: единственное упоминание на весь сериал относится к зловещему медвежьему шаману, которому одна из студенток обещала себя в жертву ради спасения. Для тех, кто проект еще не видел, спойлерить не будем, но выразим уверенность, что этот герой уральского фольклора, обретший плоть и кровь, себя еще проявит.

«Сердце пармы» (2022)

Один из самых кассовых фильмов прошлого года, долгострой по одноименному рассказу Алексея Иванова, «Сердце пармы» рассказывает непростую историю покорения Перми Великой Москвой. Действия разворачиваются XV веке, христианство на языческих территориях все еще порываются насаждать огнем и мечом – по западному образцу. Иные охотятся за религиозными артефактами из алчности: особенно прельщает людей «Золотая баба» (воссозданная, кстати, по настоящему музейному образцу). 

Местные драгоценную статуэтку яростно защищают, а на капище заодно проводят кровавые ритуалы – в начале фильма воины под предводительством шамана приносят православных русичей в жертву. Однако идола пермяков и вогулов все же вывозят из священной рощи – что запускает отдельную мистическую линию, посвященную ламии – ведьме, способной обращаться в диких зверей.

Что касается шаманских обрядов и ритуалов, то они в картине выглядят намеренно экзотично – никакой тайны и загадки, сплошной транс и экзальтация, зрелище ради зрелища. Что, впрочем, не так и плохо – во всяком случае для больших экранов. 

«Проклятие. Мертвая земля» (2022)

Мистический хоррор от одного из самых плодовитых якутских режиссеров Степана Бурнашева – за последние три месяца он выпустил в широкий прокат драму «Наша зима» и представил на фестивале авторского кино крепкий криминальный триллер «Айта». «Проклятие. Мертвая земля» же вышла на онлайн-платформах – до зрителя она добиралась долго, но ожидание того стоило.

Фактически режиссер снял продолжение первого якутского хоррора с аналогичным названием – про то, как еще в советские годы был нарушен баланс сил между добром и злом. В «Мертвой земле» история еще более конкретизирована – на поиски таинственно пропавшей женщины бросается ее дочь Аина, вернувшаяся из Москвы и начавшая видеть вещие сны. И на деле картина оказывается большим, чем очередная пугалка о злых духах: здесь много аутентичных и фактурных деталей, а также говорящих метафор, затрагивающих в том числе тему коллективной памяти и общего наследия.

Насаждение атеизма и распространение православия, сохранение национальной культуры и тесная связь с предками – слишком непростые темы для якутов переплелись здесь настолько сильно, что человеку со стороны будет непросто их воспринять. Но режиссер сделал все возможное, чтобы эту задачу облегчить, – так что в качестве этнической киноэкспедиции «Мертвая земля» тоже подойдет идеально.

«Омут» (2022)

Люба запугана мужем-агрессором настолько, что на заправке вместе с носовыми платками ей вручает визитку случайный психолог. Перемены в жизни приходят неожиданно: вместе с двумя подружками – хамоватой и просветленной – героиня отправляется в неназванную глушь на духовный ретрит. По прибытии их встречают парни с факелами, которые отбирают у девушек телефоны, разбрасываются фразами в духе «нужно увидеть то, что не видишь», а потом и вовсе начинают цитировать стихи Мережковского. Главарь этой банды тоже специфический: полуголый Вольфганг Черни подзывает собак лаем, вдохновенно бьет в барабан и видит всяких нехороших сущностей.

Неудивительно, что все непричастные в такой компании постепенно сходят с ума – вдобавок их заставляют прыгать через костер и по шею закапывают в землю. В общем, странностей и безвкусной статики полно, а вот с ужасом дела обстоят напряженно: есть только обрывочные флешбэки, перемешанные со скримерами, и натужно пытающийся изобразить абьюзера Вячеслав Чепурченко.

В «Омуте» есть одна удачная метафора, связанная с принятием себя, и одна старая, но отрезвляющая мысль – про то, что насилие порождает насилие. Но весь шаманский антураж не срабатывает так, как должен. Во-первых, мистика здесь – инструмент воли сценаристов. Во-вторых, это общество больше напоминает кружок сбрендивших любителей природы, перепутавших российскую глубинку с Гоа. В-третьих, социально важная тема домашнего насилия, с которой до некоторых умов можно было бы достучаться, тонет из-за неестественного акцентирования: не угадать, кто тут главный гад, просто невозможно, и в итоге все сводится к «вот так делать плохо, смотрите не перепутайте». Конечно, так делать плохо. Но для того, чтобы это показать, необязательно было заявляться с прямолинейной агиткой, мимикрирующей под постхоррор.