Почему «Власть пса» с Бенедиктом Камбербэтчем – один из самых смелых фильмов года

В 2021 году вестерны переживают новый виток популярности. Причем далеко не всегда эта популярность кажется благом. Так, именно на съемках вестерна (Rust) произошел трагичный инцидент с участием Алека Болдуина, который случайно застрелил оператора и ранил режиссера.

«Тем больнее падать» с Идрисом Эльбой встряхнул каноны жанра, явив публике практически полностью чернокожий каст. «Старый Генри» с Тимом Блейком Нельсоном, напротив, отвесил этим канонам грубоватый, старомодно почтенный поклон. О намерении создать вестерн объявил неутомимый Ридли Скотт. Также, впервые в карьере, сразу в двух вестернах снимается Николас Кейдж. Вот и «Власть пса» Джейн Кэмпион стала громким кинособытием, удостоившись «Серебряного льва» за лучшую режиссуру в Венеции и продемонстрировав недюжинный оскаровский потенциал.

Вообще вестерн – самый американский жанр. Так повелось с далекого 1903 года, когда главарь разбойничьей банды, пробив четвертую стену, пальнул из револьвера в лица ошарашенных зрителей в финале «Большого ограбления поезда». С помощью вестернов с самого рождения кинематографа молодая американская нация осмысляла свою идентичность, не только обращаясь к прошлому, но и обдумывая актуальные проблемы современности. «Ровно в полдень» (1952) стал метафорой маккартизма, крестового похода на коммунистов, а в «Аламо» (1960) прослеживались намеки на холодную войну.

XXI век бросает кинематографистам очередные вызовы. Мы живем в эру инклюзивности, новой этики и новой мужественности, поэтому и старинные жанры, существующие больше сотни лет, будто изобретаются заново. Так и произошло с «Властью пса», хотя, на первый взгляд, оскароносная Джейн Кэмпион совсем не пытается прыгнуть выше головы. В широком смысле перед нами вполне классический пример мрачной семейной драмы, которая разворачивается в 1925 году на унылых просторах Монтаны под гипнотический саундтрек Джонни Гринвуда.

Жили-были два брата. Фил (Бенедикт Камбербэтч) – воплощение маскулинности, свойственной прежним героям Дикого Запада, от Гэри Купера до Клинта Иствуда. Он ненавидит водные процедуры, уважает охоту и крепкие напитки и взваливает на себя черную работу. Например, рукой мастера кастрирует быков. Джордж (Джесси Племонс) – его абсолютная противоположность. Этот добродушный тюфяк редко повышает голос, зато обожает нежиться в ванне и грезит о семейном уюте с любящей супругой.

И вскоре Джордж встречает свой идеал: избранницей оказывается вдова Роуз (Кирстен Данст). Ее муж-алкоголик покончил с собой, и теперь некому позаботиться о женщине и ее тоненьком, как тростинка, сыне Питере (Коди Смит-Макфи). Фил этот выбор не одобряет, а мальчика считает женоподобным придурком. Джордж и Роуз играют свадьбу у ворчуна за спиной и переезжают к братьям на ранчо. А там, в огненном сиянии пыльных рассветов и пьяных закатов, Фил и Питер внезапно обретают друг в друге родственные души.

После премьеры «Власти пса» в Венеции могло сложиться впечатление, что Кэмпион сняла свой ответ «Горбатой горе». Многие трубили о грандиозном гей-вестерне, который, дескать, мастерски сотрясает устои закостенелого жанра и утирает нос клеветникам, считающим, что тот давно приказал долго жить.

Однако все оказалось гораздо сложнее и тоньше. Интеллигентнее, если угодно. Кэмпион не бросается в лобовую атаку на зрителя, не провоцирует его, не заставляет свято уверовать в новые ценности. А лишь рассыпает по территории ранчо крупинки намеков, подобные крошечным золотым осколкам. И если как следует промыть их в ручье – авось и забрезжит свет истины.

На животрепещущий вопрос – является ли Фил гомосексуалистом? – однозначного ответа вы не услышите. Да, порой он мимолетно заглядывается на купающихся работяг. Да, хранит в тайнике журнальчики по физической культуре. Да, когда-то у него был товарищ, некий Бронко Генри, и во время охоты в горах они нагишом лежали в одном спальнике, дабы согреться. Делает ли это Фила мужеложцем? Едва ли. Возможно, в нем действительно живет тяга к представителям своего пола, но он наглухо заколотил ее в гроб утраченных иллюзий и обрел утешение в тяжелом труде.

Тут-то в его жизни и появляется Питер. Юная, неиспорченная душа, мальчишка с оленьими глазами и странным хобби – мастерить из бумаги цветочки. Фил, конечно, совсем не старик. Это крепкий, поджарый мужчина. В полном, что называется, расцвете сил. Но поглядишь на него – и сразу поймешь: будущего у него нет.

Перед наивным Питером же все дороги открыты, и стремление изучать медицину делает ему честь. Не найти персонажей, менее похожих друг на друга. Однако когда между ними возникает связь – исключительно, заметим, духовная, – это не кажется чем-то чужеродным, навязанным требованиями актуальной социокультурной повестки.

Сближение Фила и Питера в мире Джейн Кэмпион – единственное спасение от смертельной болезни, которая пугает героев куда сильнее чумы или оспы (пусть они и никогда в этом не признаются). Имя той болезни – одиночество. «Какое счастье – не быть одному», – выдыхает Джордж, обнимая Роуз. Племонс и Данст – супруги и в реальной жизни, поэтому в их робких ласках сквозит искреннее, не наигранное тепло. Чего не скажешь о бирюке Филе.

Бронко Генри он называет больше чем другом, и за этой загадочной характеристикой опять-таки не усматриваешь чего-то крамольного. Вот и для Питера Фил становится скорее некоей отцовской фигурой, наставником и вдохновителем. Взгляды украдкой, неловкие касания, выкуренная на двоих сигарета – такова их недолгая, деликатная, скромная и потому пронзительная близость.

Эмоции тщательно запрятаны. Сексуальные позывы подавлены. Фрустрации погребены под слоем грязи, а затем смыты прозрачной, как слезы, водой из реки. Продлись «Власть пса» еще немного – и, кто знает, может, фильм и впрямь превратился бы в оммаж «Зови меня своим именем». Но он обрывается в идеально точный момент, оставляя в сердце незаживающую рану, словно от метко выпущенной пули.

А пуль-то, кстати, здесь и нет. Как нет и перестрелок, ограблений поездов, побегов из тюрьмы, напряженных дуэлей, потасовок на кулаках и прочих прелестей, которых мы вправе ожидать от классических и современных вестернов. Вместо них – тягучие паузы, тихие беседы, блистательный Бенедикт Камбербэтч, который обмазывается глиной и гарцует на лошади, и цитата из Библии. Она гласит: «Спаси от меча душу мою, от власти пса – единственную мою».

Спасает ли Джейн Кэмпион будущее вестернов? Очевидно, одной отважной картины для этого недостаточно. Но она доказала, что для совершения революции не нужно пускать пыль в глаза и оголтело гнаться за трендами. Зато можно причинить героям настоящую, не приукрашенную боль – отнюдь не физического характера – и тайком надеяться, что кому-то из зрителей будет не все равно. Неожиданная хрупкость, вдумчивость, застенчивость «Власти пса» убивает. Но убивает мягко, трепетно, как в песне Killing Me Softly. Что ж, если так надо – убей меня. Убей меня нежно. А потом возьми банджо и сыграй мне на прощанье.