«Аннетт»: Личность есть, а культа нет

20 августа 2021 года Amazon Prime Video выпускает одну из самых обсуждаемых картин года – «Аннетт» Леоса Каракса, завоевавшую приз Каннского кинофестиваля за лучшую режиссуру. «КиноРепортер» рассказывает, почему эта лента при всех визуальных изысках вызывает скорее недоумение, чем симпатию.

Осторожно, в тексте присутствуют спойлеры.

Проклятый поэт Леос Каракс ворвался во французское кино в середине 1980-х и мигом заработал ярлык второго Жан-Люка Годара. То ли почетный, то ли сомнительный – непонятно. Его дебют, разговорная драма «Парень встречает девушку» (1984), – эдакий «На последнем дыхании» для нового поколения. Каракс обрел ментального родича в гениальном циркаче и миме-хамелеоне Дени Лаване. В фильме тот бесцельно блуждает по черно-белому Парижу, как за 24 года до него слонялся Жан-Поль Бельмондо. Еще он хочет сблизиться с девушкой, но быть вместе им не суждено.

В 1986-м Каракс и Лаван воссоединились в «Дурной крови» – втором произведении с ощутимым годаровским привкусом. Теперь с веяниями «Альфавиля». В недалеком будущем страшный вирус поражает людей, которые занимаются сексом без любви. Герой Лавана должен выкрасть из секретной лаборатории вакцину. Параллельно он увлекается подругой своего работодателя-гангстера – ее играет Жюльет Бинош. Эта лавстори обрывается пистолетным выстрелом.

1991 год – «Любовники с Нового моста» завершает трилогию об Алексе (персонажи Дени в этих лентах носят одно имя). Лаван – бродяга. Бинош – слепнущая художница. Караксу выделили огромный по его меркам бюджет, около $30 тысяч. Это позволило снять фееричные сцены с салютом, но не помогло купить зрительскую любовь. Картина провалилась. Однако в карьере Леоса «Новый мост» ознаменовал решающий водораздел. Впервые его герои, отверженные маргиналы, страдающие скитальцы, влюбленные без будущего, получили право на шанс. Больше такое не повторится.

Подобно Годару, чьими музами были актрисы Анна Карина и Анн Вяземски, Каракс снимал в своих лентах любимых женщин. Мирей Перье – в «Парне». Бинош – в «Крови» и «Новом мосте». Екатерину Голубеву – в «Поле Икс» (1999). Голубева, прозрачной красоты инопланетянка, стала его женой. Леос всегда был убежден: у любви недолгий срок. Что в кадре, что в жизни. В 2011-м Екатерина погибла при невыясненных обстоятельствах. Предположительно она покончила с собой, отразив судьбу своей героини из «Полы Икс». Тремя годами ранее не стало еще одного артиста из того же фильма – Гийома Депардье, ее экранного любовника.

Задолго до «Аннетт» язык не поворачивался назвать Леоса оптимистом. Потеря музы нанесла ему незаживающую травму. Он попытался осмыслить этот опыт в загадочной фреске «Корпорация «Святые моторы», где Лаван в десятке ипостасей собирает милостыню, имитирует совокупление со странной незнакомкой, убивает своего двойника и затаскивает в канализацию Еву Мендес. В одном из эпизодов он встречает бывшую подружку, еще одну Еву (Кайли Миноуг). Они гуляют по крыше универмага. Кайли исполняет пронзительную арию об общем ребенке, разбитых мечтах и любви, превращающей людей в монстров. А затем бросается вниз. Лаван, тащивший на плечах груз караксовского альтер-эго, не смог ей помешать. Как ранее не смог предотвратить трагедию и сам режиссер.

Эта музыкальная вставка и приводит нас к «Аннетт». Не столько мюзиклу в классическом понимании, сколько экстравагантной рок-опере об отношениях стендап-комика (Адам Драйвер) и оперной певицы (Марион Котийяр). Примерно таким же проектом «Стена» Алана Паркера стал для Pink Floyd, а «Томми» Кена Рассела – для The Who. Сценарий «Аннетт» принадлежит перу Рона и Расселла Мэлов из группы Sparks. Они планировали записать концептуальный альбом, но под впечатлением от «Святых моторов» предложили Караксу заняться киносъемками.

Участие звезд уровня Драйвера с Котийяр и внешне развлекательный формат мюзикла заведомо придали «Аннетт» мейнстримовый ореол. Неподготовленную публику это может запросто ввести в заблуждение, поскольку за кадрами с эффектным прессом Адама и ангелоподобным ликом Марийон кроется беспощадная и безнадежная история о разрушенных жизнях, невосполнимых потерях и убийственном комплексе вины, сдавливающем горло похлеще любой удавки. История, в которой режиссерское эго возвышается над героями монументальной глыбой и стирает в порошок их попытки самостоятельно распоряжаться отпущенным временем.

Певица Энн, хрупкая и непогрешимая дива, априори обречена. Изящная короткая стрижка роднит ее с другими богинями караксовского пантеона – Мирей из «Парня» и Евой из «Моторов». Вторая разбилась. Первая обладала суицидальными наклонностями и, скорее всего, тоже погибла (фильм обрывается многоточием, но его траурная окраска очевидна). Мало того, на сцене Энн регулярно изображает свою гибель, а герой Драйвера со звучным именем Генри МакГенри на очередном выступлении неловко шутит, что защекотал ее до смерти. Поэтому, когда во время шторма Энн падает с яхты и тонет, не возникает ни удивления, ни сожаления. Мы были готовы.

Аналогично и дальнейший жизненный путь Генри воспринимается как нечто само собой разумеющееся. «Она идеальна, а он помойный таракан» – эта фраза из фильма прекрасно отражает расстановку сил. Постепенно Генри деградирует. Еще при жизни Энн группа женщин, то ли во сне, то ли наяву, обвиняет его в абьюзе. После смерти певицы на руках у Генри остается дочь Аннетт, которая вдруг приобретает чудесный певческий дар. Генри нещадно эксплуатирует ее талант и везет в турне. Горе-папаша гоняется за юбками, накачивается спиртным, а в итоге совершает убийство и несет заслуженное наказание – попадает за решетку. Подобный исход выглядит логичным, ожидаемым и настолько банальным, что поневоле чувствуешь неловкость.

К чему тогда многочисленные визуальные изыски «Аннетт»? Нарочито эпатажные сцены стендапа, эффектные поездки на мотоцикле сквозь непроницаемую ночь, пение во время куннилингуса, периодически мелькающий призрак Энн и прочие навороты, ничуть не обогащающие историю, которой, если вдуматься, решительно нечего предложить? Нечего – кроме тяжелых раздумий автора о том, что все пропало, и ледяные объятия бездны неотвратимо сомкнутся над последним лучиком света.

Раньше персонажи Каракса умудрялись кайфовать от жизни, даже ступая по лезвию ножа. Они могли брызгаться пеной для бритья, совершать странные пробежки под аккомпанемент Дэвида Боуи, просто сидеть в обнимку и слушать, как идет снег. В «Аннетт» же траурная поступь судьбы выдавливает из героев человечность, непредсказуемость поступков, подлинную искренность эмоций. Подобная запрограммированность плохо ложится на искрящуюся, брызжущую фонтаном музыку и вынуждает констатировать: вычурная форма картины и тяжеловесное, тривиальное содержание вступают друг с другом в непримиримое противоречие. Такой же грубой метафорой выглядит и образ Аннетт – одушевленной куклы. Она, дескать, лишь марионетка, а взрослые (прежде всего, Генри) вертят ей, как заблагорассудится. Оригинально? По правде говоря, не очень.

Автобиографичность – это прекрасно. Здорово, когда режиссеры делятся личными, важными для них историями, будь то рассказ о неприкаянном парнишке («400 ударов» Франсуа Трюффо) или зарисовка о молодых людях из маленького городка («Американские граффити» Джорджа Лукаса). Но в случае с Караксом кажется, что страстное желание исповедаться, одновременно сбросить с сердца груз и осыпать голову пеплом загнало драматургию «Аннетт» в тупик, из которого нет выхода. Леос не просто породнился с материалом братьев Спаркc: он подмял его под себя и превратил в покаянную проповедь, чей трагичный и пламенный тон не позволяет воспринимать творение в отрыве от творца. В данном случае их связь оказалась чуть более тесной, чем необходимо для восприятия фильма как произведения искусства, а не сеанса психоанализа с бенефисом его автора.

Подобно Волан-де-Морту, Каракс еще на заре карьеры расчленил душу на несколько осколков. Из каждого вырос фильм. «Аннетт», посвященный дочери Леоса Насте Голубевой-Каракс, похож на финальный из них. Что потом – неизвестно. Паузы между последними работами режиссера разрастались на долгие годы, поэтому ожидание следующего проекта наверняка затянется до бесконечности. Он вполне может использовать это время для дальнейших самокопаний. А может простить себя. Отпустить. И задышать полной грудью. В «Святых моторах» Лаван в ипостаси обессиленного старика сказал: «Ничто не заставляет так чувствовать жизнь, как смерть другого». После «Аннетт» Караксу тоже пора начинать жить.