Спасительная меланхолия Вима Вендерса

В российский прокат тихонько прокрались «Идеальные дни» Вима Вендерса – неочевидный хит минувшего года, который принес актеру Кодзи Якусе приз за лучшую мужскую роль в Каннах. Эта медитативная драма о скромном уборщике туалетов номинируется на «Оскара» и напоминает, за что мы вообще ценим Вендерса, который в последнее десятилетие будто утратил вдохновение (к счастью, на время). А его печальные, но жизнеутверждающие картины особо целительный эффект оказывают именно сейчас – когда человечество, кажется, разучилось прощать, сопереживать и любить. Что ж, Вендерс подскажет, как это делается.

«Алиса в городах» (1973)

Фотограф Филип (Рюдигер Фоглер) колесит по одноэтажной Америке и фиксирует на пленку захолустные пейзажи. Те кажутся неприкаянными, даже если Филипа заносит на пляж. Такой уж невеселый у него взгляд на окружающий мир. Мир дешевых мотелей, придорожных забегаловок и прочих сиюминутных пристанищ, не способных заглушить тягучую тоску по дому, от которого ты оторван, но куда тем не менее не спешишь возвращаться. Как не спешишь и дописывать статью про американскую природу, которую уже четыре недели ждет немецкий издатель.

Филип не может улететь в Германию из-за забастовки работников наземных служб. В аэропорту он знакомится с юной Алисой и ее матерью Лизой – они тоже застряли в чужой стране. Мужчина, женщина и девочка вместе проводят время. А потом женщина исчезает, пообещав встретить Филипа с Алисой в Амстердаме, когда те туда доберутся. Теперь фотограф и ребенок странствуют вдвоем. Можно ли назвать их родственными душами? Трудно сказать. Но Филип, который еще недавно жаловался на потерю ощущения времени и самого себя, благодаря неожиданной спутнице вновь учится слышать, видеть и чувствовать. Хотя бы ненадолго. Из меланхолии рождается вера в лучшее завтра. А из смятых полароидных снимков – доказательство того, что человек дышал и существовал.

«Париж, Техас» (1984)

Грандиозный, величайший, единственный в своем роде… Как бы скептически ни относились вы к этим (и многим другим) эпитетам, все они применимы к бессмертному шедевру «Париж, Техас», ничего мощнее которого Вим Вендерс не снял и не снимет. Ощущение чего-то странного, неестественного настигает зрителя уже в первых сценах. Тощий небритый мужик в красной бейсболке (Гарри Дин Стэнтон) с потерянным видом бредет по пустыне, пока за кадром завывает пронзительный блюз Рая Кудера. Откуда он взялся, куда направляется, как зовут его – масса вопросов и ноль ответов. Вскоре, правда, мы узнаем, что имя мужика – Трэвис. Еще у него есть сын Хантер. А у сына где-то есть мама. Когда Трэвис приходит в себя, они решают ее найти.

Перед нами развитие сюжета и сеттинга «Алисы в городах»: взрослый с ребенком разыскивают мать, а где-то далеко летят поезда, убегают в бесконечность железнодорожные рельсы, танцуют на ветру перекати-поля, мерцают в ночи неоновые вывески. Европеец Херцог и его преданный соратник-оператор Робби Мюллер вроде бы снимали Америку так же, как их коллеги эпохи нового Голливуда. Так же, как позднее будет снимать их верный последователь Джим Джармуш. Но в этих бескрайних просторах и пустом взгляде Трэвиса и голосе Настасьи Кински в пушистом розовом свитере сквозит грусть-печаль, которую способен почувствовать лишь иностранец, странник в раю. И конечно, сам Трэвис, выбирающий одиночество, но дающий надежду другим.

«Токио-Га» (1985)

Документальное посвящение классику Ясудзиро Одзу, чьи замечательные ленты – «Был отец», «Токийская повесть» и другие – Вендерс называет тайными сокровищами кинематографа. По его мнению, Одзу создал исчерпывающий образ человека XX века, а простые проблемы его простых героев близки каждому – включая Вима. Действие всех картин Одзу, которые он снимал на протяжении 40 лет, происходит в Токио. В их кадрах можно проследить, как город развивался и трансформировался, а традиционный уклад ускользал в прошлое под натиском технологического прогресса. Вот Вендерс и решил наведаться в Токио 1980-х, дабы понять, остался ли в нем дух мест, воспетых его кумиром.

«Токио-Га» – уникальный кинодневник, где, как и в «Алисе в городах», пленки заменяют воспоминания. Отчетливого сюжета здесь нет. Перед глазами проплывают дома, автомобили, цветущие вишни, граждане, занятые обычными рутинными делами. Вендерс подглядывает за ними и растворяется в Токио, словно в давно увиденном сне: месте, вроде знакомом по фильмам Одзу, но изменившемся безвозвратно. Столица стала неуютной и безразличной. Обратилась в размытую, зыбкую грезу. В «ничто» – этот иероглиф начертан на безымянной могиле Одзу. Из кино, по мнению Вендерса, тоже исчезли моменты прозрения. Но именно таким откровением оказывается «Токио-Га». Ночь, джаз, дождь, огни города, которого нет. Посмотри на них – и ты пропал.

«Небо над Берлином» (1987)

В «Токио-Га» Вендерс подсматривал за людьми, а в «Небе над Берлином», другой его визитной карточке, ангел Дамиэль (Бруно Ганц) подслушивает их мысли. В том числе, например, мысли Питера «Коломбо» Фалька. Наблюдениями за повседневной жизнью Дамиэль делится с коллегой Кассиэлем (Отто Зандер), а вдобавок замечает, что устал от бесплотности. Вот бы, говорит, хоть разок «ощутить свой вес, забыть о своей безграничности». Меланхоличный ангел, лишенный нехитрых радостей, напоминает о скромных удовольствиях, которые мы разучились ценить. А затем встречает еще одного ангела, из плоти и крови: акробатку Марион, парящую под куполом цирка. И решает вмешаться в ход истории. Ожить.

Образ посланца небес, невидимого для всех, кроме невинных детей, – воплощение типичного лишнего (не)человека во вселенной Вендерса. Тотальная безотрадность, вечность позади и впереди, которую можно заполнить разве что неспешными блужданиями по черно-белому Берлину. Густонаселенному, но не обращающему на тебя никакого внимания. Фирменные вендерсовские мотивы отчужденности в толпе, потерянности посреди большого города здесь достигают абсолюта и превращают картину в прекрасный мираж, шелестящий поток сознания, что утекает сквозь пальцы, точно отпущенные нам дни. Одиночество означает, что ты обрел цельность. Но в конце их становится двое.

Посвящается всем бывшим ангелам, в особенности Ясудзиро (Одзу), Франсуа (Трюффо) и Андрею (Тарковскому).

«Входите без стука» (2005)

Этот фильм стартует как чистейший вестерн. Солнце, небо, степь, бравый ковбой на лихом скакуне. Гитарные переливы Рая Кудера на саундтреке. Потом действие перемещается на съемочную площадку. Выясняется, что звезда грядущей ленты, тот самый бравый ковбой, ускакал в закат в разгар рабочего дня. Поменявшись одеждой с каким-то дедом, ковбой, он же актер Говард Спенс, еще и лошадку ему оставляет. А сам направляется в родные края, где нога его не ступала 30 лет. Там он встречает мать, которая сперва его не узнает, и открывает для себя удивительный факт: оказывается, у него есть сын. Не за горами новая поездка – на поиски отпрыска и женщины, с которой он когда-то был близок.

Бабник, алкаш, невоспитанный тип, мишень таблоидов и скандалист со стажем – таков Спенс, сыгранный потрясающим артистом и драматургом Сэмом Шепардом (работал над сценариями «Забриски Пойнт», «Париж, Техас» и, собственно, «Входите без стука»). Заслуживает ли он понимания? Сочувствия? Хоть капли тепла? Конечно, нет, ответит большинство обитателей земного шара. Конечно, да, убежден Вим Вендерс в своем последнем великом фильме, герой которого опять ищет, но упорно не может найти местечко под куполом небес. Однажды он перечеркнул прошлое, а затем с разбегу нырнул в него, по пути заплутав среди сверкающих игровых автоматов и тесных хонки-тонков, где журчат грустные кантри-баллады. Но в итоге ковбой – на краткий волнующий миг – нашел-таки утешение. И силы еще немного продержаться в седле.