Продолжение знаменитого мюзикла с Петровым и Тарасовой, которое совсем не похоже на оригинальный фильм.
Хоккеист-лоботряс Саша (Александр Петров) и фигуристка Надя (Аглая Тарасова) с момента финала первой части не только не разлюбили друг друга, но еще и решили узаконить отношения: теперь они муж и жена. А чтобы их брак соответствовал всем канонам телевизионных мелодрам, вскоре у них должен появиться ребенок. Но идеальное развитие событий прерывается болезненными родами, осложненными старыми травмами Нади. Идиллия перерастает в кошмар: вместо главы счастливой семьи Горин становится вдовцом и отцом-одиночкой, который за всю жизнь ничего важнее, чем клюшка, в руках не держал.
Для сиквела инфантильного «Льда» даже такая завязка звучит как перебор. Оригинальный фильм Олега Трофима о любви быдловатого парня и прилежной спортсменки Нади бил рекорды не только по сборам, но и по количеству неоправданных музыкальных вставок с песнями Земфиры и Богдана Титомира, сцен с переигрывающим Петровым и слащавых сюжетных поворотов. Это была в большей степени сказка (отсюда и обилие фольклорных моментов вроде смерти матери, противостояния глупой мачехе или встречи с принцем), но «Лед 2» — совсем другое кино.
Сказка здесь обрывается вместе с эпизодом, когда в ЗАГСе Саша и Надя читают клятву молодоженов и исполняют песню «Аллилуйя» из «Юноны и Авось». Что любопытно, эту подытоживающую композицию из эпилога знаменитой рок-оперы Крыжовников использует как открывающую. Тем самым он завершает инфантильную и по своей сути сказочную любовную линию главных героев из картины Олега Трофима, чтобы после вступительных титров с названием сиквела открыть новую главу истории Саши и Нади. Причем тонально настолько новую, что в рамки «Льда» как франшизы все его нововведения вписываются с трудом.
Второстепенные персонажи, дурацкие музыкальные номера с российскими шлягерами и, что важнее, Саша Петров — никуда не делись, но применение им было найдено оптимальное. Это уже не спортивная драма с непроизвольными завываниями Милоша Биковича и плясками Яна Цапника, а довольно серьезная трагикомедия о потере ребенка, скорби и суровых российских законах. Эта особенность сиквела вытекает именно из прошлого опыта Жоры Крыжовникова: во всех его лучших работах («Проклятие», «Горько!» и «Звоните ДиКаприо!») смешное сталкивалось с трагичным, ироничное — с искренним.
На стыке двух этих граней происходят лучшие моменты «Льда 2». Например, когда в каморку к герою Петрова, только что узнавшего о смерти жены, врываются радостные коллеги и начинают качать его на руках, или эпизод с пьяным тренером в исполнении любимого крыжовниковского актера Сергея Лавыгина, который поносит и унижает Горина, пропустившего игру из-за дочки. Даже абсолютно одномерные типажи из оригинала, обросшие целым ворохом комплексов и травм, теряют маски бестолковых обывателей. В этой истории они — люди потерянные, не умеющие жить.
Особенно это касается главного героя — хоккеиста Саши Горина. Если в первом фильме инфантилизм персонажа и чрезмерная экспрессия Александра Петрова раздражали, то здесь эти черты работают в контексте уже не сказочного типажа Иванушки-дурачка. Теперь глупость и импульсивность Горина действительно приводят к ужасным последствиям — лишению родительских прав — а не к завоеванию сердца возлюбленной и личностному триумфу. Главный герой «Льда 2» в какой-то степени является типичным персонажем из фильмографии Крыжовникова, встающим в один ряд с Егором Румянцевым из «Звоните ДиКаприо!» или Петей Васютиным из «Самого лучшего дня» — глупым эгоистом, не осознающим, что он разрушает жизни близких людей.
Так, не меняя внешнего концепта, но тотально перестраивая его суть, Крыжовников делает из «Льда 2» именно свое, авторское кино, где за ужимками и гэгами скрываются измученные и безвольные характеры. Тут не поможет даже песня «Иванушек International» про тополиный пух, которую герой Петрова исполняет новорожденной дочке, чтобы остановить истерику. Вернее, героям-то песенка поможет, а вот зритель за такими музыкальными вставками увидит фальшь, попытку за радужными шлягерами скрыть настоящую, невыразимую боль. Оттого вдвойне досадно, что для разрешения конфликта Крыжовников выбирает, пожалуй, самый тривиальный способ — разговор по душам на треснувшем льду и совместное исполнение «Сансары» Басты — популярной у кинематографистов композиции, которую российский зритель успел выучить наизусть. Оно, может быть, вполне в духе и оригинального «Льда», и всей фильмографии Крыжовникова (кроме «Звоните ДиКаприо!», разумеется), но все же в таком мрачном приземленном кино, сказке — и уж тем более таким компромиссам — места нет.
«Лед 2» уже в кинотеатрах
Комментарии