Выдающийся постановщик, президент ММКФ и влиятельный блогер уже восемь лет руководит Академией кинематографического и театрального искусства. Мы побывали на одной из встреч маэстро со своими студентами и делимся выдержками из его мастер-класса.
«Мне легко жить, потому что я абсолютно не чувствую груза мною сделанного. Нет ощущения того, что я уже все сделал. Нет ощущения значимости мною сделанного. Карабкаться намного проще, чем удерживать высоту. Как только талантливый человек начинает чувствовать, что он хозяин своего таланта, а не проводник, он просыпается совершенным бездарем».
Режиссура – это все. Семейная жизнь – это режиссура, отношения между людьми, между обществом и властью, просто масштаб разный. Режиссура также – создание точной атмосферы. Причем это не только и не столько атмосфера в кадре, это атмосфера вокруг. Никакой великий актер ничего не сделает, если не будет правильной атмосферы. Надо относиться к кино не только и не столько как к профессии. Иначе кино страшно мстит, если его пользовать ради денег, славы, успеха.
Работа над фильмом не кончается со словом «стоп». Площадка должна все время жить. Например, в конце съемочного дня актеры, осветители, монтажеры – мы все собираемся и играем в футбол, и это прекрасная терапия, когда во время игры уходит субординация площадки, можно ругнуться, выпустить пар.
Съемочная группа – это семья. У меня никогда не будет работать тот, кто, находясь за кадром, во время сцены посмотрел на часы или зевнул. И еще одно правило: нельзя заставлять группу делать то, что потом не используется. Если режиссер пришел на площадку и не знает точно, как снимать, ему лучше уйти.
Если мы хотим достичь полета, нужны репетиции. А на репетициях будущих сцен должны присутствовать и художники по костюмам, и техники, и операторы. Казалось бы, зачем оператору присутствовать на репетициях? Не бывает хорошей картинки, когда заметна работа оператора на площадке: задача оператора быть невидимым, чтобы его волновала общая ткань картины, а не то, как он это снял. Очень немногим операторам удается сохранить это внимание, и иногда красота картинки затмевает смысл. Если на репетиции находится оператор и видит мизансцену, он сможет приспособиться к тому, что удобно артисту, и существовать внутри истории.
Принцип из 1990-х «Достал деньги – оператор снимет, артист сыграет, монтажер смонтирует, мотор, стоп и – в кассу» вымыл из профессии режиссера понимание, что такое кино, что такое актерское мастерство. Сегодня, к сожалению, режиссеры не могут помочь артисту, потому что они не знают внутреннего актерского механизма, который, кстати, у каждого артиста свой. Как обнажить талант актера, как помочь ему подняться на более высокий уровень? Не существует единого ключа.
Режиссер должен знать механику – как возбудить этого артиста, как достичь взаимодействия. В процессе общения с актером нужно уловить его внутреннюю сущность, то, что в нем скрывается, и искать самые неожиданные способы для того, чтобы подобрать к нему ключик, найти пересечение образа с его человеческим существом. Когда я снимаю крупный план, могу за кадром держать актера за руку, чтобы дать ему ту энергию, которую он может использовать. Ведь у него нет в этот момент зрителей, как в театре.
Актер должен понимать, что к нему относятся как к человеку, который на площадке тратит себя, а не пленку. И знать, что его любят, и все, что делает и говорит режиссер, он делает для него. Нужно быть зеркалом для артиста, опережать его эмоции на долю секунды, вести его за собой. Режиссер должен помогать артисту, но и актер должен уметь помочь себе сам.
Тело, как великий актерский инструмент, и психологический жест исчезают с экрана. Просто орать, надрывая жилы, способен каждый. Молчать, приковывая к себе все внимание зрителя, – вот величайший профессионализм. Если артист заряжен, если в нем есть концентрация, то остальные могут болтать о чем угодно, но все внимание зрителя будет приковано именно к нему. Концентрация поможет удержать внутреннюю энергию на нужном уровне, даже если это уже 5-й или 10-й дубль очень эмоциональной сцены. Важнейшая техническая способность актера – контролировать эмоцию и пополнять ее при необходимости из собственного энергетического запаса.
На невероятно низком уровне сегодня находится владение телом у актеров, даже не владение, а внимание к телу, потому что это не бицепсы и кубики на прессе. Что, конечно, тоже хорошо, красиво и пригодится, но это еще не владение телом. Потому что владение телом по Михаилу Чехову – это психологический жест. Пошаговое движение к рождению слова, в которое поверит зритель. Все это должно возникнуть внутри и только потом вылиться словом.
А сколько актеров знают, что слезы и смех – это умение работать диафрагмой? Это техника. Актриса, про которую говорят, что она так играет Офелию, что после каждого спектакля ее увозят в больницу, – просто не актриса, а больной человек, ей надо менять профессию. Диафрагма – это зажигание, которым дается импульс, а дальше включается все остальное. Это просто надо уметь. А вот характер смеха или слез – это уже персонаж.
Все проходят гениальную систему Станиславского, но она гениальна тем, что рассчитана на людей со средними способностями. Это ПТУ – человек, не обладающий настоящим даром, изучив эту систему, может работать в профессии. Дальше идут уже Михаил Чехов, Шарль Дюллен, Питер Брук. То, что может быть освоено только теми, кто имеет настоящий дар.
Стать медийной актрисой в сериалах – не проблема. Проблема – сыграть образ. Внутренне перевоплотиться – гигантский труд. И это возможно, только если на этом концентрирует внимание и режиссер, и актер. Без помощи режиссера, без репетиций, без контакта и возможности получить импульс энергию актеру играть очень сложно.
Общее место – страшный бич современного кино. Характер, взаимоотношения характеров и характер взаимоотношений в кадре строятся на деталях. Актер должен быть все время включен. Необходимо постоянное переливание энергии внутри сцены. И обязательно отшлифовать детали – как берет чашку, как мешает сахар, в какую сторону, как капля чая обрывается в той чашке… И за этим все время стоит напряженная жизнь человеческой сущности. Один только жест может дать больший эффект, чем масса суетливых движений, скрывающих пустоту.
Великий Николай Гриценко строил образ Протасова в «Живом трупе», образ аристократа в своем падении в обществе и превращении в ничто, на носовом платке. Сначала он доставал из кармана белоснежный платок, который в процессе развития действия превращается в заскорузлый комок. В чем фокус? Гриценко включал биологическую память зрителя, и тот представлял себе, что этот платок, а значит, и персонаж пережили за это время. Это чудо, это энергия, пущенная актером и пойманная зрителем. Она не в крике, не в эмоциональном всплеске – она в концентрации и в возможности этой концентрацией управлять.
Меня интересует соединение мастерства, ремесла и создание образа. Великий актер существует внутри образа и извне. Образ создается не из текста. Михаил Чехов считал, что текст не значит ничего. Слово не значит ничего. Правильная атмосфера, сгусток энергии, пауза, поворот головы, один жест – в основе всего. Что должно произойти в человеке, чтобы вокабулировать то, что этот человек чувствует, что он хочет выразить. И тогда возникает психологический жест, который может заменить полстраницы текста, жест как продолжение слова. И в кино это имеет огромное значение. Как безнаказанно просто мы шевелим ногами, руками, плечами, бровями. Совершенно не задумываясь. Мы не отвечаем за то, как движемся. А ведь это значит, что мы на 100 процентов обездвижены, обезврежены, унижены и опустошены.
Чтобы снять сцену из порнографического фильма, много не нужно: люди, которые могут это делать, режиссер, которому уже все равно, и оператор, который может подобное снимать. И все. В отличие, например, от эротики, которая превращается в искусство, если чувствуется в отражении происходящего, а не в действии. Когда отражение сильнее луча. Как у Трюффо: плачущая героиня выскакивает из дома в яркий солнечный день, садится в машину, у нее текут слезы, и она… включает дворники. Она настолько переполнена чувствами, что не понимает: она не видит от слез, а не от дождя. Вот это – великая режиссура. Это то самое, что нельзя потрогать руками.
Сериальная актерская жизнь и медийность сократили диапазон профессии. Многие актеры боятся отойти от привычного образа, ведь тогда есть опасность, что тебя не будут снимать. Так актеры вырабатываются в одном амплуа и сходят на нет, «вымыливаются». Чтобы отказаться от того клише, от той внешности, которые, как ему кажется, приносят успех, необходимы настоящее дарование и огромная смелость.
Один актер должен был сниматься у меня в «Двенадцати». Но за день до съемок отказался. Почему? Потому что его нужно было состарить, сделать незаметным, невидимым, совсем сморчком для того, чтобы его внутренняя мощь расцветала независимо от внешности. И актер не смог побороть страха состариться на экране и сыграть другой характер. И тут я вспомнил про Маковецкого и предложил ему главную роль. Он приехал через час в студию, его побрили, изуродовали как могли, а Маковецкий получал от этого наслаждение. Почему? Потому что его внутренний актерский мир настолько богат и разнообразен, что он не боится быть смешным, некрасивым, старым, уродливым, да каким угодно. И в этом заключается гигантская смелость и одновременно огромная актерская возможность.
Медийность и слава проходят. Чтобы иметь долгую актерскую жизнь, нужно быть бесстрашным. Нужно уметь стареть, меняться и, переходя из возраста в возраст, использовать этот переход. Все это возможно за счет внутренней перестройки. А для этого необходима энергетическая подпитка и владение актерской техникой.
Сегодня это может быть любой человек, принимающий решение. Это человек, который не потерял ощущение сострадания и любви в самом широком смысле этого слова. Жестокая правда без любви есть ложь. Сколько видим картин с жесточайшей правдой, которые не хочется смотреть второй раз. Потому что в них нет любви, любви не мужчины к женщине, а любви к тем людям, о которых идет рассказ. Мне хочется, чтобы узнали о том, что я не люблю, узнав о том, что люблю, а не наоборот.
Настоящее искусство – это то, что хочется увидеть, услышать или прочесть еще раз. Сегодня можно любое фуфло объявить настоящим, а настоящее – фуфлом. Время определяет, кто прав. Настоящее останется настоящим, потому что время – сестра правды. Как сказал Густав Малер, традиция – это передача огня, а не поклонение пеплу. Потому для меня культурный код – это традиция. Все вопросы давно поставлены – ответы на них разные. Искусство должно потрясать, попадая в сердце и душу, минуя промежуточную посадку в область интеллекта. Русское искусство попадает прямо в сердце, а выводы делает каждый сам, в зависимости от образования, происхождения и предпочтений.
Как найти себя и не потеряться среди других – два разных вопроса. Важно существовать только в согласии с внутренним камертоном, который будет вас извещать о том, правда ли внутри вас происходит. Найдите в себе ту самую ноту, отвечающую вашему существу, вашему вкусу, образованию, привязанностям, любви. Если вы будете в этом существовать и верить в то, что вы делаете, и в то, что вы говорите, то точно найдете себя.
Очень многие живут по принципу «Всем чай, мне – кофе» и делают что угодно, только не как другие лишь потому, что боятся потеряться. Если вы будете следовать своему призванию, пусть не сейчас, чуть позже, вы себя найдете. Человек, в котором его мысли и поступки «не рождаются в нем самом, а приходят извне, тот раб при всей храбрости своей».
13 и 14 декабря в «Мастерской «12» Никиты Михалкова» состоится долгожданная премьера сезона – постановка пьесы Максима Горького «На дне».…
Домохозяйка по имени Жанна умеет читать мысли и управлять электротехникой, чем успешно пользуется, выигрывая крупные суммы в покер и грабя…
В Театре Мимики и Жеста новая премьера, которую планируют привезти и в другие регионы страны. Инклюзивный спектакль на русском жестовом…
В первой части обширного материала, посвященного новейшему кино про Урал, мы рассказывали о лентах, увидевших свет за последний год. Здесь…
20 ноября на сцене Дворца на Яузе состоялась первая торжественная церемония вручения индустриальной премии «МедиаБренд», которая отмечает выдающиеся проекты в…
Телевидение как способ распространения информации неумолимо сдает лидерство, но как сегмент индустрии развлечений не устареет, наверное, никогда. Потому что от…