W – значит Вакаливуд

Немногие найдут Уганду на карте Африки. И не каждый отважится махнуть в эту страну, одну из беднейших в мире, в качестве туриста. При этом с начала 1960-х Уганда и Россия поддерживают дипломатические отношения. В прошлом году угандийский президент Йовери Мусевени изъявил желание плотнее сотрудничать с нами в сферах торговли и коммуникаций. Сергей Лавров рассказал о перспективах взаимодействия в космической отрасли (в 2022-м Уганда запустила первый спутник). Минкульт РФ заключает соглашения с продюсерскими компаниями Уганды, а ее фильмы крутят на наших фестивалях, где публика с восторгом их наворачивает и добавки требует. Об этих-то фильмах мы вам сейчас и поведаем – феномен Угавуда и Вакаливуда не оставит равнодушным тех, кто по-настоящему любит кино.

Кинематограф Уганды молод и свеж: в следующем году он отметит 20-летие. Возникает логичный вопрос – почему лучшее из искусств здесь появилось так поздно? Дело в том, что на закате XIX века территория современной Уганды, где суверенные правители боролись за власть, стала британским протекторатом. Колонизаторы развивали сельское хозяйство, а Уинстон Черчилль даже назовет Уганду «жемчужиной Африки» – с точки зрения возможной экономической выгоды. До культурного обмена с Европой, правда, не доходило. При дворах местных владык еще до протектората с успехом шли театральные постановки, однако кинематографа в Уганде середины XX столетия не существовало. Максимум – где-то крутили импортные образовательные фильмы.

В 1962-м Уганда обрела независимость – бескровно и без народного единения на почве мощной национальной идеи. Этнически и религиозно страна оставалась расколотой. Ситуация усложнялась тем, что вскоре здесь забурлили новые междоусобицы, а в 1970-х к власти пришел диктатор Иди Амин. Свобода слова приказала долго жить, вольнодумство в искусстве жестко каралось. Вдобавок Амин изгнал из Уганды индийских предпринимателей, которые открывали первые кинотеатры, так что те загнулись, не успев толком заработать. После свержения Амина вспыхнула гражданская война. К концу второго тысячелетия обострилась проблема СПИДа. Но мало-помалу экономика и культура Уганды вставали с колен.

В 1990-х страну накрыл видеобум – на рынок хлынули кассеты с голливудской и китайской кинопродукцией. Попутно расширяла свою деятельность театральная труппа The Ebonies, основанная в 1977-м еще при Амине: ее участники записывали и исполняли музыку, а затем переключились на телевизионные постановки вроде Mwattu! и Bibawo!, которые бросали ироничный взгляд на жизнь угандийских семей, не забывая о национальной самобытности. Единственная телесеть Уганды выпускала эти шоу в прайм-тайм, и они имели огромный успех. Так возник спрос на медиапродукцию местного производства. И если театр считался чем-то респектабельным, вотчиной опытных писателей и артистов, то на ТВ в основном шла молодежь. Она же стремилась осмыслить исторический и культурный опыт страны с помощью нового инструмента, кинематографа, дабы бросить вызов пресловутому Голливуду.

В 2005-м кровавые страницы эпохи Амина легли в основу «Последнего короля Шотландии» с Форестом Уитакером и Джеймсом МакЭвоем, частично снятого в Уганде, а на большие экраны выпущенного на следующий год. Фильм собрал неплохую кассу и подарил Уитакеру «Оскара», «Золотой глобус» и BAFTA за лучшую мужскую роль. Естественно, угандийцам было обидно, что историю про их трагичное прошлое рассказал кто-то другой. Но в том же 2005-м произошло без преувеличения эпохальное событие. Стоматолог Хадж Ашраф Ссемвогерере, также изучавший драматургию и игравший в театре, написал, спродюсировал и срежиссировал первый угандийский кинофильм: драму Feelings Struggle. Это реальная история девочки, которую в младенчестве украли ради ритуального жертвоприношения. Но ей удалось спастись и стать влиятельным адвокатом.

В то время Feelings Struggle мало кто посмотрел – о киномаркетинге в Уганде слыхом не слыхивали. Однако пресса приветствовала Ссемвогерере, снявшего фильм на свою зарплату дантиста, как первого угандийского постановщика, а в газетах всплыл термин Угавуд (aka Кинауганда) – обозначение всего кинематографа Уганды. Год спустя Хадж представил картину Murder In The City по мотивам нашумевших и опять-таки реальных событий, когда известного хирурга обвинили в убийстве жены и в конце концов оправдали. Этот хирург добивался запрета на съемки через суд, но фильм все же допилили и показали в Национальном театре Уганды. После показа негодяи в масках похитили режиссера и учинили ему допрос в жесткой форме, чтобы выяснить, кто и с какой целью финансировал подобный проект.

В итоге Хаджа привязали к железнодорожным путям в промзоне Кампалы (столица Уганды), где его чудом нашли случайные прохожие. В больнице режиссера даже охраняла полиция. После такого многие предпочли бы более спокойное занятие – но не Ссемвогерере. Всего на его счету пять фильмов, последний из которых, Tezigula, вышел в 2010-м. А самым популярным оказался Mukajanga: Passion Of The Uganda Martyrs (2009), ни много ни мало исторический эпос об угандийских мучениках. В конце 1880-х король Мванга II приказал казнить группу из двадцати двух христиан, которые отказывались молиться языческим богам. В 1964-м их канонизировали указом римского папы Павла VI. Так Ссемвогерере доказал, что кинематограф обязан оглядываться на кровоточащие главы национальной истории, чтобы осмыслять их и двигаться дальше.

Медленно, но верно Угавуд развивался. В 2006 году Синди Магара, студентка университета Макарере, стала первой женщиной-режиссером Уганды, а ее дебютная лента Fate обратилась к другой болезненной теме – СПИДу (героиня подцепляет вирус после знакомства с офицером-развратником). Та же проблема оказалась в центре внимания Roses In The Rain, драмы нигерийских авторов, которую снимали в Уганде с местными актерами. Это был первый пример копродукции двух государств. Здесь, в отличие от многих угандийских картин, история вымышленная, но жители остро ощущали ее драматизм: члены обеспеченной семьи подхватывают ВИЧ и становятся изгоями общества.

Но вернемся к Fate. Этот проект создавался на частные средства, а Магара подошла к производству с похвальной ответственностью: посещала киноклуб в Кампале и обращалась за поддержкой в Найроби, чтобы прокачать скиллы – свои и участников съемочной группы. Те, кто тогда смотрел угандийские фильмы, критиковал их за любительскую постановку, и Магара поняла, как важно выйти на новый уровень мастерства. После премьеры и показа на Занзибарском фестивале Fate затерялся, хотя Синди продолжила снимать и выпустила три фильма как режиссер и пять – как продюсер. В последние годы она преподает детскую литературу и киноискусство в университете Макарере, старейшем в Уганде.

В 2007-м клипмейкер Дональд Мугиша дебютировал в режиссуре с фильмом Divizionz, в котором снялась одиозная личность: Роберт Киагуланьи Ссентаму, также известный как Боби Вайн. Он изучал музыку и драматургию все в том же универе Макарере, затем сменил еще пару вузов, где штудировал право, но потом решил, что к черту все это, вдохновился Бобом Марли, начал записывать регги и стал суперзвездой. Одна из его песен вошла в саундтрек диснеевской «Королевы из Катве» с Лупитой Нионго и Дэвидом Ойелоуо. Между делом Вайн подался в политики, баллотировался в парламент Уганды и даже замахнулся на президентский пост. Но не сильно в этом преуспел, поскольку постоянно участвовал в протестных акциях и попадал под арест. В 2022-м про него сняли док «Боби Вайн: Народный президент», который номинировался на «Оскара» и гостил на смотре в Венеции.

Ну а Divizionz стал первым угандийским фильмом, приглашенным на европейский фестиваль: Берлинале. В одной из рецензий его разругали за кривой монтаж, хотя именно монтажную премию он получил от Африканской киноакадемии. Tastes differ. Съемки Divizionz, как часто бывало в Уганде, шли на честном слове, практически без бюджета, а сюжет рассказывал о конфликте города и деревни на примере четверки молодых людей из разных регионов Уганды, которые отправились в Кампалу на поиски лучшего завтра. Мугиша вспоминал, что снимать в гетто после семи вечера было опасно для жизни, а однажды он дал взятку не там бандитам и чудом избежал ножа под ребро.

В том же году в режиссуру забрел Мэтт Биш, еще один клипмейкер, чей Battle Of The Souls вдохновлялся опытом духовного перерождения его брата-радиоведущего. Забрел – и столкнулся с общими трудностями: отсутствием финансирования, ибо ждать помощи от властей было бессмысленно, и неопытностью актеров, от которых прятали камеру, чтобы те в нее не смотрели. С этими и другими постановщиками связана вторая волна Угавуда (первую представлял Ссемвогерере), которая нахлынула на страну в нулевых. Их фильмы рассказывали о тяжелой житухе в Уганде, с разгулом преступности и всяческих хворей, однако беспросветной эта житуха почему-то не выглядела: герои ухитрялись даже в грязи отыскать чувство юмора и надежду на угандийский авось.

Эти картины, не просто микробюджетные, а безбюджетные, стоили максимум сотню-другую зеленых. Причем экстренные траты преследовали авторов на каждом шагу. Дешевая техника выходила из строя, автомобили ломались, кто-то крал костюмы, кто-то вымогал взятки… Стремительное развитие Интернета вроде предложило новые возможности для поиска финансирования, улучшения профессиональных навыков и маркетинга. При этом организованная индустрия по-прежнему отсутствовала, несмотря на создание в 2006-м Федерации кино Уганды. Режиссеры нередко сколачивали съемочную группу за рубежом, поскольку найти опытных людей внутри страны было нелегко. Хотя активисты из кинолаборатории Maisha Film Lab делали все возможное, чтобы помогать постановщикам, и привлекали к консультациям западных звезд – Софию Копполу и Спайка Ли, например.

При всех попытках объединяться к 2010-м Угавуд раскололся – на так называемое «кино верхов» и «кино низов». Первые (Imani Кэролайн Камья, тоже попавший в Берлин, State Research Bureau Мэтта Биша) видели целевую аудиторию в угандийцах среднего класса и старались снимать более-менее качественно, не жалея средств. Вторые тяготели к диковатым партизанским методам и пролетарским экспериментам. Казалось бы, будущее – за первыми. Но так уж вышло, что именно «кино низов» стало олицетворением Угавуда в глазах широкой публики. Поэтому добро пожаловать в единственный и неповторимый Вакаливуд, кинематограф Вакалиги – нищего пригорода Уганды, который когда-то был обычной свалкой. А его главная движущая сила – Айзек Годфри Джоффри Набвана, он же Набвана Ай Джи Джи или «угандийский Тарантино».

В детстве они с братом разучивали приемы кунг-фу по китайским спортивным журналам, которые покупали на рынке, и мечтали снять улетный экшен в стиле голливудских боевиков и китайских фильмов про боевые искусства. Первые сценарии Айзека съели термиты, но в 2005-м дело сдвинулось с мертвой точки, когда на деньжата от изготовления кирпичей Набвана приобрел камеру, параллельно писавшую звук. Так он начал осваивать одновременно мастерство оператора и звуковика, а вдобавок прошел онлайн-курс монтажа. Тогда же родилась его студия Ramon Film Productions, названная в честь бабушек Набваны Рэйчел и Моники: она-то и будет ответственна за десятки картин, которые появятся в Вакаливуде в ближайшие годы. Громче всех выстрелит крышесносный хит 2010-го «Кто убил капитана Алекса?», ставший для Вакаливуда тем же, чем «Беспечный ездок» стал для нового Голливуда. Первой ласточкой. Вестником революции. Непревзойденной вершиной.

Итак, президент поручает капитану Алексу, лучшему угандийскому солдату, расправиться с Тигриной мафией. Та проворачивает темные наркоделишки, но вот на ее базу проникают бравые коммандос и устраивают дестрой. А потом капитана Алекса убивают. И герои пытаются выяснить, какой гад на него руку поднял.

Набвана тут – сценарист, оператор, режиссер, продюсер и монтажер. Какое-то время «Алекс» считался потерянным: Айзек не думал, что его увидят за пределами Вакалиги, и стер с компьютера исходники, освобождая место для новой работы (денег на внешние жесткие диски у него не было). Примерно так же Пабло Пикассо в доке «Тайна Пикассо» рисовал и уничтожал картины во имя преходящей магии искусства. Но «Алекс» все-таки выжил, а в 2010-м его трейлер завирусился на YouTube и завоевал армию фанов еще до полноценного релиза. Тот состоялся в марте 2015-го, а в общей сложности «Алекса» посмотрели порядка 10 млн раз. Недурно для боевика из трущоб с бюджетом от ста до двухсот баксов (по разным оценкам). 

А теперь разберемся, что же в «Капитане Алексе» такого особенного. Прежде всего, неслыханный для Угавуда взрыв насилия, где жертв заливает красителем из лопающихся презервативов: они крепились к специальной ленте, обвязывались вокруг груди артиста и снабжались металлическим кольцом, к которому прицеплялась леска. В нужный момент за нее дергал помощник режиссера, и вовсю лилась кровища. На первых порах кровища была реальной (коровьей), но Набвана перешел на красители, когда кто-то подхватил бруцеллез.

«Капитан Алекс» под завязку набит перестрелками со смешными эффектами и махачем, во время которого бойцы старательно пинают воздух. После трагичной гибели Алекса отдуваться за него принялся его брат по имени Брюс У: да, как Брюс Ли, только У – значит Уганда. От творящихся зверств жители Вакалиги пришли в ужас и сочли Набвану колдуном, который взрывал машины и убивал, а потом воскрешал их знакомых.

Но по-настоящему феерическим изобретением стал уникальный стиль нарратива, когда диалоги в кадре меркнут на фоне умопомрачительных закадровых комментариев, выполняющих несколько функций. Во-первых, они поясняют сюжет. А то поди пойми, откуда взялся вон тот мужик и кто кого месит в очередной драке. Во-вторых, интригуют тех, кто успел заскучать. Идет, стало быть, вялотекущая беседа, и тут диктор обнадеживает: «Скоро будет мочилово, честно!». В-третьих, напоминают, какой фильм мы вообще смотрим. Да, во время «Кто убил капитана Алекса?» нам не раз дают понять, что перед нами «Кто убил капитана Алекса?». А то мало ли. Вдруг кто запамятовал. С особым уточнением, что это просто кино, выдумка, и бояться зрителям нечего (на рефрене it’s only a movie строилась промокампания «Последнего дома слева», с которым в Вакаливуде вряд ли были знакомы).

В-четвертых, лучшего комплимента в адрес фильма, чем закадровые комменты, не найти. В них его объявляют «лучшим в мире боевиком» и предлагают поучиться у вакаливудцев, как надо ставить «реальный суперпупермегаэкшен». В-пятых, они, не отходя от кассы, промотируют еще не вышедшие проекты: «Если кайфуете от «Капитана Алекса», не пропустите «Плохую черную» (которая будет в аналогичной манере продвигать «Съеденных заживо в Уганде»). Согласитесь, креативное решение в условиях отсутствия дистрибуции и беспредела пиратов – паленые копии обычно всплывали через пару дней после выхода оригинала.

Ну и, наконец, этот прием гарантирует редкий иммерсивный опыт: ты будто смотришь кино в компании веселого и хмельного друга, который при виде угандийских коммандос восклицает «вау, угандийские коммандос», а на сценах пыток с истошными воплями бедной девицы изрекает что-то вроде «ее просто заставили включить нигерийский фильм». При всех опытах копродукции угандийцы чувствовали конкуренцию со стороны Нолливуда и не упускали возможности утереть ему нос.

Все это остроумно, неожиданно, странно, абсурдно – но оно работает: от вакаливудских боевиков не оторваться. Спасибо виджею (или видеоджокеру) Эмми, который сопровождал происходящее забавной отсебятиной. Колорит Вакаливуда и картины Набваны без него не представить. А сам феномен виджеев восходит еще к 1980-м, когда народ принялся смотреть на кассетах западные боевики. Английского никто не знал, но непременно объявлялся затейник, который синхронно адаптировал сюжет для зрителей, многое выдумывая на ходу. 

Среди тех, кто не смог сопротивляться обаянию «Кто убил капитана Алекса?», оказался фестивальный агент Алан Хофманис из Нью-Йорка. Его оставила девушка – в день, когда он купил обручальное кольцо. В индустрию он так и не пробился. Поэтому начал с чистого листа. Заценив трейлер «Алекса», он распродал все имущество и две недели спустя, без предварительного звонка или письма, укатил в Уганду, где с немалым трудом отыскал Набвану и вскоре стал его верным соратником. Почти членом семьи.

«Если бы я женился на той девушке, то все равно бросил бы ее ради этого, – утверждает Хофманис. – Какая супруга в здравом уме согласится терпеть типа, который нищенствует в африканских трущобах?»

Алан помогал Набване с маркетингом и монтажом, запилил и поддерживал дивный сайт, занимался международными связями (фильмы Айзека он показывал в Казахстане, Бельгии, Южной Корее, Испании, Штатах и много где еще) и олицетворял респектабельность Вакаливуда как минимум в глазах жителей Уганды. Для них этот музунгу, белый человек, был кем-то вроде Сталлоне или Ван Дамма, только более осязаемым и родным. Те двое далеко, в Голливуде, а Хофманис – вот он, рукой дотянуться. Да и зачем угандийцам Голливуд? В кинотеатрах и видеосалонах билеты на местные фильмы и так стоили дороже, чем на зарубежные, и публику это вполне устраивало. А в «Плохой черной», роскошном бенефисе Хофманиса в роли доктора, ставшего коммандо, Голливуд вообще бомбят с вертолета!

«Вакаливуд – это наш Голливуд. Только лучше», – заявил виджей Эмми в доке 2021 года «Однажды в Уганде» (непременно ознакомьтесь). А благодаря Хофманису, помимо прочего, в вакаливудском кино расцвел жанр «дай люлей белому», приводивший аудиторию в экстаз. В подобных лентах Алан, как нетрудно догадаться, был обязан к восторгу зрителей огрести по тыкве. 

Набвана без задней мысли эксплуатировал американскую поп-культуру, называя одного героя Шварцем, другого Чаком Норрисом, а третьего, 10-летнего пацана, Уэсли Снайпсом и вставляя каверы на известные песни (скажем, Kiss From A Rose Сила) – естественно, без ведома авторов. В этом плане в «Плохой черной», криминальной истории о крутой бандитке, которая мстит за давнишнюю обиду, креатив Ай Джи Джи и Эмми раскручивается на полную катушку. За решеткой героиню поджидает суровая тетка Годзилла (здесь фильм заходит на территорию тюремного эксплотейшена), а ближе к финалу, во время очередной разборки, виджей выстреливает именами всех актеров, которые приходят ему на ум. Причем в компанию Сталлоне, Ван Дамма и Брюса Уиллиса неожиданно попадает Билл Мюррей.

Но вакаливудцы, подмигивая западным коллегам, упорно старались делать что-то свое, на коленке мастеря костюмы, декорации и спецэффекты и гордясь этим так, как не гордится никто на свете. Когда в 2012-м вышел первый угандийский хоррор Bukunja Tekunja Mitti, Набвана признался, что не знаком с творчеством Джорджа Ромео. Многие ли зомби-ужастики могут похвастаться тем, что не вдохновлялись «Ночью живых мертвецов»? Зато сам Набвана не устает вдохновлять окружающих, передавая новым поколениям опыт, полученный им на практике, – по части грима, монтажа, работы с камерой и актерской игры (особо ценится умение правдоподобно умирать и убедительно орать).

Премьера «Плохой черной» состоялась в 2016-м. Год спустя этот фильм с бюджетом $65 крутили на фестивале в Сиэттле, где в разное время гостили «На игле», «Беги, Лола, беги» и «Отрочество», а в рецензиях называли шедевром. Да, продукция Вакаливуда – дьявольский микс криминальщины, сантиментов и социалки, триумф нелепого CGI и дворовых артистов, которые с подозрением косятся в камеру и шевелятся, если изображают трупы; смесь диких твистов, несусветных монтажных ходов и пьяного экшена; хит-парад панчлайнов а-ля «у меня тысячи девиц, но только один бро» и нежных признаний в любви бабуле или угандийским красоткам, проносящихся по экрану бегущей строкой, просто потому что так надо.

И если бы это было как-то иначе, более дорого, серьезно, пафосно и профессионально, Вакаливуд бы мигом утратил свое обаяние, сводящееся к пониманию бесценной истины: чтобы снять классное кино, нужна лишь камера, компьютер (который сам Айзек собрал по кусочкам) и компания друзей, желающих поразвлечься. Наивно? Да. По-детски? Еще бы. Зато задорно, жизнеутверждающе, трогательно до слез.

«Нам было не по себе, когда мы снимали «Капитана Алекса», – говорит Набвана. – Насилия на улицах и так хватало. По соседству кто-то сжег полицейский участок, и правительству пришлось прибегнуть к помощи солдат. В фильме мы использовали военную униформу и игрушечное оружие, так что власти могли нас арестовать. Все казалось сплошным вызовом. Но мы не перестали этим заниматься».

Насилие насилием, но Ай Джи Джи снимает исключительно комедии, поскольку лишь так может принести смех и радость в угандийские трущобы, где дети и свиньи копошатся в одних и тех же отбросах. Он рос при Иди Амине и видел, как из животов беременных женщин вырезают младенцев, распухшие трупы вывозят на свалку, а ни в чем не повинных людей уводят за угол, откуда через пару мгновений беспощадно щелкает выстрел. Поэтому Айзек и начал клепать веселые гонзо-боевики, где все утрировано и доведено до комичного абсурда, однако безошибочно узнаются и угандийские реалии, и конкретные типажи вроде беспризорных детишек из «Плохой черной», которые подчиняются бандам и зарабатывают подаянием, воровством и продажей алюминия.

«Жизнь в гетто недурна, но опасна» – слоган опусов Ramon Productions, чьим офисом служит комнатушка в доме Набваны, заваленная пустыми коробками, игрушечными танками, париками и другим хламом (читай – реквизитом). В «Безумном мире» 2014 года дети разделили главные роли и разыграли историю о ритуальных преступлениях, а заодно сбились в труппу Waka Starz, которая изучает боевые искусства и расширяет зрительскую аудиторию: с их подачи от Вакаливуда фанатеют не только взрослые, но и юные угандийцы. Сам «Безумный мир», между прочим, побывал аж на фестивале в Торонто – в программе Midnight Madness. Вместе с «Цветом из иных миров» с Николасом Кейджем, «Первой любовью» Такаси Миике и испанской «Платформой». До этого, кстати, Набвана никогда не был в кинотеатре. 

Активисты Вакаливуда имеют вполне человеческие профессии – от парикмахера до медсестры. Поэтому съемки ведутся только в среду и субботу, чтобы не отрывать граждан от привычных занятий. Но каждый всегда готов помочь общему делу – ведь кто-то умеет рисовать, кто-то может уступить на денек автомобиль, а кто-то – смастерить из дерева автомат. Умельцы даже сконструировали из металлолома копию вертолета, а то правительство отказалось дать Набване реальную модель. Работают все за спасибо, в лучшем случае за еду. Когда сюжеты про Вакаливуд показали на BBC и CNN, некоторые актеры решили, что Айзек на самом деле богатый, но жадный, вот он никому и не платит. Но денег у него не прибавилось.

Средства на фильмы он зарабатывал съемками клипов и свадеб (позднее к ним добавились рекламные ролики), а его жена пекла тортики. Набвана не раз подумывал забросить кинематограф и заняться чем-то мало-мальски прибыльным, но не хотел предавать свою юношескую мечту. Звучит романтично, однако монетизировать творчество ему почти не удается – из-за пиратов и отсутствия господдержки. Хотя Совет по туризму вроде бы намерен инвестировать в местное кино, чтобы рост популярности угандийских фильмов увеличивал турпотоки. Катастрофически не хватает учебных заведений, где можно прокачать съемочные навыки. Система дистрибуции все еще остается в зачаточном состоянии, а уровень жизни и грамотности населения невысок.

Ничтожно мало и количество кинотеатров, да и ходят в них в основном богачи. Для низов, жителей гетто, есть фильмы Вакаливуда, которые выходят на DVD и продаются в супермаркетах. Часто их крутят в барах и видеозалах – палатках с телевизором. Авторы заливают свое творение на диск, кое-как оформляют обложку и носят самопальные поделки буквально от дома к дому. Этим занимаются и сами актеры, за что получают процент с продаж. На заре Вакаливуда диски вообще раздавали бесплатно, дабы рассказать жителям Уганды, что в их стране снимают собственное кино. Но многие из них до сих пор не в курсе. Да и DVD-плееры имеются не у всех. А высший («корпоративный, цитируя Айзека) класс творчество Набваны просто не одобряет.

Эти люди не верят, что здесь могут делать круче, чем в Голливуде с Нолливудом, и опасения их, конечно, не на пустом месте взялись. Актеры паршиво играют, поскольку им негде учиться, а сценарии пишут сообща всей съемочной группой или импровизируют на площадке, по которой бродят куры и козы, – опять-таки потому, что не знают, как делать это иначе. Что возвращает к вопросу регулирования угандийского кинопроизводства официальными институтами, способными предложить реальную помощь.

Кинематограф Вакаливуда существует на голом энтузиазме, но вопреки всему не собирается сбавлять обороты. Штампуя по фильму в месяц, Набвана не помнит, сколько всего их снял: сорок, пятьдесят, шестьдесят? Да это и не важно. Зато ему по-прежнему звонят поклонники со всех концов света, кто-то приезжает специально для того, чтобы «умереть» в кадре, а режиссер не перестает удивляться, откуда они вообще про него знают, и благодарит тех, кто помогал ему оплачивать Интернет с электричеством. Раньше из-за сбоев с подачей энергии его компьютер все время выключался, а несохраненные проекты пропадали. Но сейчас мы имеем все основания надеяться, что однажды вожделенный сиквел обязательно расскажет, кто убил капитана Алекса («Плохая черная» утверждает, что это Шварценеггер, но мы не верим): ведь число желающих поддержать безумцев из Вакалиги парой баксов стремительно растет.

Несколько лет назад Вакаливуд запускал кампанию на Kickstarter, чтобы собрать народные средства на съемки фильма Tebaatusasula: Ebola. За взнос в 5$ участник кампании становился исполнительным продюсером и попадал в титры. За $10 мог пройти по закрытой ссылке и посмотреть картину с первыми зрителями на премьере. За $20 получал подборку постеров избранных хитов Вакаливуда, за $25 – фирменную футболку, за $50 – рубашку. За $100 – озвучку от виджея Эмми любого торжественного (или не очень) события из жизни инвестора. Ну а за $500 – самый ценный презент: благодарность от всех ребят из Вакаливуда в личной онлайн-беседе. Знаете, какую сумму запрашивали авторы? $160. Какую в итоге собрали? $13,181. А теперь представьте, сколько на это можно снять суперпупермегаулетных боевиков.