Восток — дело тонкое: 9 фильмов по сказкам «Тысячи и одной ночи»

«Тысяча и одна ночь» / Les palais des mille et une nuits

Реж. Жорж Мельес, 1905

Отец фантастического кино со спецэффектами Жорж Мельес не мог пройти мимо восточных сказок. «Дворец тысячи и одной ночи», как называется фильм в оригинале, лишь вдохновлялся классической книгой, не заимствуя персонажей напрямую. Современному зрителю и вовсе трудно уследить за сюжетом без интертитров: современникам фильма при показе выдавалась программка. Но пятнадцать минут движущихся декораций, дворцов в мистической дымке и загадочных персонажей действуют гипнотически. Что говорить о шеренге пляшущих скелетов! Строго говоря, это не была первая экранизация «Сказок»: тремя годами раньше вышел также французский фильм «Али Баба и сорок разбойников». Но в картине Мельеса обозначились как мотивы, так и черты, свойственные лучшим картинам на тему: новаторские визуальные приемы, условность фабулы и сновидческая сказочная интонация. Характерно, что сам режиссер появляется в роли проводника героя, колдуна Халафара.

«Багдадский вор» / The Thief of Bagdad

Реж. Рауль Уолш, 1924

Один из самых дорогих и масштабных фильмов своих лет, источник вдохновения всех последующих киноисторий об арабском бродяге и принцессе, звездная роль Дугласа Фэрбенкса. Глыба немного кино играет вора и авантюриста Ахмеда, человека, привыкшего брать свое здесь и сейчас. Золоченый сказочный мир рифмуется с расточительной роскошью двадцатых годов, принадлежащей таким, как Фэрбенкс: самоуверенным, резким, бесстрашным.

Актер выступил также продюсером фильма, режиссурой занялся Рауль Уолш. Двухчасовая феерия с летучими коврами, плащами-невидимками, гигантскими чудовищами, которых герой убивает в лесу, воздухе и в море, осталась одним из символов времени. Не ограничиваясь условным Багдадом, авторы фильма показали целый фантастический неевропейский мир с персидскими, индийскими, монгольскими народами. Красавицы в прозрачных чадрах улыбались с балконов, но орды варваров уже подходили к белоснежным стенам города.

«Багдадский вор» / The Thief of Bagdad

Реж. Людвиг Бергер, Майкл Пауэлл, Тим Уилан, 1940

Еще раз о том же, да не совсем. Фильм был снят англо-венгро-германским интернационалом в Голливуде, когда в Европе уже бушевала Вторая мировая война. Александр Корда был продюсером, его брат Винсент — художник фильма, в режиссерах немец Бергер, американец Уэлан и англичанин Пауэлл, еще один немец, ветеран экспрессионистского кино Конрад Фейдт в роли злодейского визиря Джафара. Главных героев же было два: Ахмед стал изгнанным принцем, а багдадский вор — мальчишка, его новый уличный друг, которого сыграл самый знаменитый индус американского кино, Сабу. Характерный злодей и авантюрист-герой необычной внешности напрочь забивали влюбленную голливудскую пару, а ведь еще были комбинированные съемки, спецэффекты и настоящий гигантский джинн! Наконец, фильм был цветным: техниколоровские цвета, как оказалось, донельзя лучше подошли стилю фильма, напоминая палитру персидской миниатюры.
Размах постановки должен был соответствовать несломленному духу свободного от фашизма мира, неслучайно фильм сильно уходил в социальную тематику с прославлением демократии и обличением диктатуры. Оператор, художник и мастера спецэффектов получили заслуженные «Оскары». А вор Абу, так и не позволивший себя «цивилизовать» даже коронованному другу, запоминался даже сильнее чудовищ и чудес..

«Волшебная лампа Аладдина»

Реж. Борис Рыцарев, 1966

Советское кино не обошло вниманием историю Аладдина. Снимал ее Борис Рыцарев по сценарию Виктора Витковича и Григория Ягдфельда, до предела насытивших сюжет оккультными мотивами. По сравнению с американскими мегаломанскими проектами на восточную тематику отечественный фильм выглядит камерным, хотя белокаменный Багдад в Крыму кажется подлинно сказочным. Зато словно сотканный из алого огня джинн предстал волшебным и грозным, а советская царевна Будур давала сто очков форы безвольным зарубежным аналогам. И, конечно, украшение фильма — буффонада великого злодея советского кино Андрея Файта, который ждал роли магрибского колдуна почти сорок лет со времен замысла фильма.

«Золотое путешествие Синдбада» / The Golden Voyage of Sinbad

Реж. Гордон Хесслер, 1973

Легендарный сказочный мореплаватель особенно полюбился Голливуду времен грандиозных послевоенных постановок. Но лишь в начале 1970-х годов дуэт продюсера Чарльза Шнеера и гения спецэффектов Рэя Харрихаузена достиг своеобразного совершенства во втором фильме трилогии о Синдбаде. Уже выходили классические киноленты Нового Голливуда, отгремела культурная революция, война во Вьетнаме и эпоха хиппи, а полуразорившаяся компания Columbia Pictures грезила золотыми киноснами о статных героях, прекрасных девах и волшебных путешествиях.

Сюжет восточной сказки снимал почти любые претензии к обстоятельствам фильма, но его все равно ругали за актерскую игру и отсутствие глубины. Зато ни у кого не нашлось претензий к визуальной составляющей. Даже если сегодня химера с перепончатыми крыльями, одноглазый кентавр или ожившая статуя многорукой богини выглядят кукольными, они все же завораживают. Также как фантастические декорации — как станет известно потом, повлиявшие даже на «Звездные войны». Наконец стоит оценить музыку Миклоша Рожи, работавшего и над «Багдадским вором».

«Цветок тысячи и одной ночи» / Il fiore delle mille e una note

Реж. Пьер Паоло Пазолини, 1973

Волшебный восток вновь слился с Европой в заключительном фильме «трилогии жизни» Пазолини. Режиссер стремится быть ближе к древней земле, породившей эти истории, поэтому франко-итальянская съемочная группа путешествовала в Африку, в Непал и на Ближний Восток, снимая местную архитектуру и людей. Соответственно, в отличие от явно декоративных предшествующих экранизаций фильм выглядит «реальным» до натурализма. Впрочем, волшебные видения, полеты во сне и наяву все равно присутствуют. Сказки в версии Пазолини переплетаются друг с другом, одна история вложена в другую, и все объединены темой любви и рока. Кроме того, это Восток непреходящего эротического томления, даже сексуальной утопии, освященной правдой юности. Кровавый, знойный, но онейрически-прекрасный мир освобождается насколько возможно от социального и современного в кинематографе, чтобы предстать безвременной легендой с загадочным смыслом.

«Аладдин» / Aladdin

Реж. Рон Клементс, Джон Маскер, 1992

Ставший классическим диснеевский мультик объединил старые сюжеты, новые анимационные находки и оживил их ссылками на современную поп-культуру. Получилось постмодернистское по форме произведение для детей и взрослых, смешная красочная сказка, открывающая экзотический, но все же узнаваемый мир. Главные козыри фильма — прекрасные песни и бесконечные репризы балагура Джинна, который может превратиться во что угодно и вообще разыграть целый фильм с самим собой во всех ролях.

Кстати, в диснеевском «Аладдине» уже нет Багдада: ведь мультфильм вышел как раз после того, как американские ракеты впервые упали на древний город во время операции «Буря в пустыне».

«Вор и сапожник» / The Thief and the Cobbler

Реж. Ричард Уильямс, 1993

Мультфильм, создававшийся больше тридцати лет: рекордсмен в своем роде и печальный пример похороненного замысла. Это грандиозный проект, начатый английским аниматором Ричардом Уильямсом в 1960-е годы, переходивший под крыло разных студий и выкупленный Miramax, чтобы в конце концов остаться без широкого проката и разойтись на видео в трех разных версиях. За время работы над фильмом умерло три работавших над ним актера, включая легендарного Винсента Прайса, который озвучил злодея — Великого Визиря. В довершение всего, «Вор и сапожник» вышел аккурат через год после собравшего все лавры «Аладдина», и большинство современных зрителей если видели фильм, то случайно.

По иронии, создатели «Аладдина» явно вдохновлялись анимацией Уильямса, что особенно заметно, если сопоставить синеликих Визиря и Джина из двух фильмов. Всем фанатам мультипликации следует оценить неоконченный шедевр по достоинству: это прекрасные визуальные решения, сильные, даже в отрыве от контекста, характерные образы. А сцена погони по эшеровским лабиринтам арабских узоров давно стала классикой сама по себе.

«Тысяча и одна ночь» / As Mil e Uma Noites

Реж. Мигел Гомиш, 2015

Шестичасовое полотно португальского безумца и классика Мигеля Гомеша, который, подобно Мельесу, является в начале первой новеллы режиссером, чтобы уступить место философствующей Шахерезаде. Легендарная рассказчица на этот раз не хочет пересказывать настоящие арабские истории, но обращается к быту современных придавленных кризисом португальцев. Султаны, визирь, багдадский вор, впрочем, появляются порой в городах и селах провинциальной Европы, где теряются на фоне птичников, бандитов, рыбаков, спортсменов и крестьян. Есть здесь и мигранты, включая китайцев: будто вновь вернулась мода на эклектичный общевосточный ориентализм 18 века.

Гомеш знает, конечно, что в одной из версий «Сказок» сам Аладдин был китайцем, а вообще его историю, как и большинство сюжетов, присочинил первый переводчик книги Антуан Галлан. Но не так важно, как было на самом деле, как и то, где документальные новеллы в эпопее Гомеша переходят в выдуманные. Это мир, в котором в самой обыденности, скуке и отчаянии есть надежда на волшебство. В финале детский хор поет песню-привет инопланетянам: арабская ночь не знает земных границ.