«Последний богатырь. Наследие»: Толкин в мультивселенной русского фольклора

Иван Муромец после событий «Посланника Тьмы» обзавелся бородой и двумя дочерьми, одна из которых выросла богатыркой, а вторая – криворукой волшебницей-неудачницей. Между тем колдун Белогор изготовил себе в качестве отпрыска горбуна с галлюциногенным хвостом. Потом откуда-то нагрянул другой колдун, Саруман. То есть, простите, Северин. С войском не то боевых фурри, не то эвоков-переростков. Чтобы сообщить пренеприятное известие: надвигается беда. С целью оную предотвратить Северин и Белогор совместными усилиями наколдовывают Кольцо Всевластия. То есть, простите, Венец Всесилия. Но Саруман, то есть Северин, внезапно оказывается злодеем, а у Белогора обнаруживается прогрессирующая деменция. Что запускает цепь событий, грозящих невообразимыми последствиями.

Это, если что, даже не завязка, а всего лишь содержание краткой вводной части к первому эпизоду сериала «Последний богатырь: Наследие». Но голова уже немного кружится, не правда ли? Вероятно, так и было задумано. Хотя сложно сказать наверняка. Очевидно, что людям, стоящим за серией «Последний богатырь», в какой-то момент стало тесно в формате тюзовского спектакля с многомиллионным бюджетом и компьютерными спецэффектами. И они стали пытаться развивать проект в сторону настоящего масштабного фэнтези. Но получался все тот же тюзовский спектакль. В лучшем случае – с элементами так называемого марвелкора.

Дело в том, что для создания нормального фэнтези требуется чуть больше, чем просто собрать в кучку разных фольклорных персонажей и отправить их в путешествие из точки А в точку Б. Как минимум им необходимо существовать в рамках должным образом продуманного осязаемого мира. Тогда как Белогорье, в котором происходит действие «Последнего богатыря», всегда было не более чем плоской декорацией. В лучшем случае – красивым, но удручающе пустым местом. Поэтому резонно было, казалось, рассчитывать на то, что в сериале эту сказочную вселенную расширят, углубят и наполнят жизнью. Ну а иначе зачем он вообще нужен.

Однако авторы «Наследия» пошли иным путем, более рациональным, и не стали заморачиваться. Вместо этого они решили скомбинировать вечное и великое, а именно творчество Толкина, с модным и актуальным, а именно с вот этой всей темой с перемещениями между таймлайнами, как в последних частях марвеловской киновселенной. Поэтому мы снова имеем не фэнтези, а тюзовский спектакль с многомиллионным бюджетом и компьютерными спецэффектами. Только теперь там еще есть Гэндальф в деменции и параллельные миры.

Это, собственно, и не было бы проблемой. Оно ведь и в таком формате прежде исправно всегда работало, доставляя – при правильном настрое – большое удовольствие. Как ненапряжное, бодрое и красочное развлечение для всей семьи. Но, во-первых, оно так работало, будучи плотно утрамбовано в полтора-два часа полного метра. А в сериале с часовыми эпизодами работает с заметными пробуксовками. Что уже по первым сериям бросается в глаза: после чересчур стремительного и сумбурного вступления, которое порождает кучу вопросов, дальше сюжет развивается не менее сумбурно, но при этом неоправданно заторможенно. И на каждую удачную сцену (Александр Лыков в роли Соловья-разбойника со свистками вместо пальцев!) приходится по несколько скучных, затянутых и необязательных.

А во-вторых, из-за этого тем более нелепо выглядят попытки нагнать пафоса и жути, поднимая ставки до запредельных высот. У-у, беда страшная грядет! Белогорье в опасности! Так и что нам, спрашивается, это Белогорье? Три бутафорских лубочных дома, населенных преимущественно безликой массовкой, а вокруг леса. Черт бы с ним, проживем как-нибудь. Пускай себе пропадает. Так что лучше б не выделывались, все равно так себе выходит. А продолжили бы заниматься тем, что выходит действительно неплохо, – стравливать реальность современной Москвы с реальностью русских народных сказок, заставляя их взаимно интегрироваться. Что в «Наследии» также имеет место. Но отчего-то не так радует, как прежде, а порой вовсе сводится к рекламе сети гипермаркетов или сервиса доставки еды.