Секреты хорроров: Как создают кровь, кишки и расчлененку

Даже самые продвинутые технологии пока не могут полностью заменить рукотворные спецэффекты в кино. Ведь самодельные трюки выглядят до сих пор правдоподобнее. И часто именно натуралистичность пугает сильнее компьютерной фантазии. К 45-летию со дня выхода в широкий прокат великого и ужасного «Чужого» «КиноРепортер» решил проследить, как изобретения художников-постановщиков рождали новые поджанры, а заодно готов рассказать о фокусах, которые можно с легкостью повторить.

«Нельзя смотреть на старомодные, изготовленные вручную, практические эффекты и оставаться равнодушным. Нет ничего лучше, чем что-то практическое», – уверен обладатель «Оскара» Билл Корсо, которому мы обязаны в том числе колоритным внешним видом Джима Керри в картине «Лемони Сникет: 33 несчастья» (за нее он «Оскара» и получил).

Это, разумеется, в первую очередь касается жанрового кино (слэшеров, мистических и фантастических хорроров, нишевых субжанровых продуктов), в котором спецэффекты присутствуют в каждом втором кадре. Так повелось еще на заре кинематографа – с Жоржа Мельеса, который изначально был иллюзионистом. Именно он, как считается, снял первый в истории хоррор «Замок дьявола» (1886), использовав в нем (опять же впервые) различные визуальные эффекты. В основном, правда, это были монтажные трюки, но и пиротехнические средства Мельес применял, и по тем временам выглядело впечатляюще.

Следующий скачок в этой области пришелся на 1920-е: Фридрих Мурнау произвел своим «Носферату» (1922) настоящую революцию, почти как Джеймс Кэмерон первым «Аватаром» (2009), задав стандарты жанра без преувеличения на 100 лет вперед. Мурнау, правда, не привнес ничего кардинально нового, но усовершенствовал и грамотно совместил уже существовавшие к тому моменту свои и чужие наработки в операторском искусстве, цветокоррекции, монтаже и других аспектах постпродакшена. В результате «Носферату» по сей день впечатляет визуальными решениями, а как тогда напугал зрителей граф Орлок, не сгибаясь встающий из гроба, можно догадаться.

Потом были «Ведьмы» (1922) Беньямина Кристенсена и «Призрак оперы» (1925) студии Universal, которая уже вскоре представила «Франкенштейна» (1931) с «Мумией» (1932) и тем самым надолго утвердилась в статусе главного мирового центра производства фильмов ужасов. В это время в кино активно внедрялись покадровая анимация, рирпроекция и другие хитроумные фокусы, а также совершенствовалось искусство грима.

В 1960-х на Западе случился своеобразный ренессанс эстетики Гран-Гиньоля, и в моду плотно вошло реалистичное изображение насилия – на экраны хлынули потоки крови вперемешку с внутренностями. Кинодеятели наперебой старались как можно сильнее шокировать публику, потратив при этом минимум денег. Больше всех в этом преуспел, конечно, Джордж Ромеро, отец всех зомби и изобретатель термина «сплэттер» (фильм, в котором кровь и отрезанные части тела занимают 80% экранного времени, – КР), коим он охарактеризовал свой «Рассвет мертвецов» (1978).

Ну а в 1980-е наступила золотая эра хорроров: первый «Оскар» в номинации «Лучший грим» взял в 1982 году «Американский оборотень в Лондоне» – за сцену обращения героя в волка-чудовище. Десятилетие оказалось столь щедро на шедевры с восхитительными визуальными эффектами – «Сканеры» (1981), «Нечто» (1982), «Кошмар на улице Вязов» (1984), «Муха» (1986), – что на него все равняются до сих пор.

А что самое прекрасное в тех практических эффектах – созданы они в большинстве своем из материалов, вполне доступных любому гражданину при помощи всего лишь ловких рук, художественного таланта и фантазии.

Больше крови – больше веселья

Альфред Хичкок в «Психо» взял для изображения крови обычный шоколадный сироп. Но это потому, что фильм черно-белый. Когда фильм цветной, лучше все же обзавестись более похожей на настоящую кровищу жидкостью. Что для этого требуется? Простейший рецепт: крахмал, пищевые красители, сладкий сироп и вода. Все вместе смешивается, красителями регулируется цвет, не ограничиваясь красным, а плотность регулируется пропорциями крахмала и воды.

Главное правило – крови много не бывает. Для производства «Кошмара на улице Вязов», по словам Уэса Крэйвена, было изготовлено порядка 1900 литров искусственной крови. При этом большая ее часть ушла на ту самую сцену, в которой персонаж Джонни Деппа проваливается – не без содействия Фредди Крюгера – в собственный матрас, а затем из образовавшейся дыры бьет в потолок мощный алый фонтан.

Для этого построили точную копию той же комнаты вверх ногами и вращающуюся конструкцию, чтобы направлять поток крови, падающий, таким образом, сверху вниз, в нужную сторону. Но не позаботились должным образом об изоляции. Кто-то нечаянно повернул механизм не в ту сторону, из-за чего кровавый гейзер вышел из-под контроля, и все это чуть не привело к короткому замыканию и пожару. К счастью, все обошлось, и мы получили одну из самых выдающихся сцен в истории хорроров.

Ранения, мутации и прочие уродства

Естественно, если есть кровь, то где-то должна быть рана. Большущая, рваная, возможно, даже гноящаяся. И снова ничего сложного. Жидкий латекс, театральный клей, коллодий, туалетная бумага (края раны оформить), пластический воск, тональный крем или пудра, краски – вот практически исчерпывающий стандартный базовый набор, с помощью которого любой желающий сможет и на Хеллоуин нарядиться, и создать не слишком сильно разложившегося зомби для настоящего кино.

Соответствующих подробных инструкций в интернете – пруд пруди. Тот же Ромеро в «Ночи живых мертвецов» (1968) обходился в лучшем случае половиной перечисленных ингредиентов (в последнее время в массмаркетах можно купить готовые силиконовые заготовки для шрамов и кровавую субстанцию для оформления всех ранений).

Другое дело – если нужен настоящий монстр-уродец. В стародавние времена актерам порой приходилось самостоятельно проявлять смекалку. Лон Чейни, чтобы перевоплотиться в Эрика, Призрака оперы из вышеупомянутого фильма 1925 года, натурально себя истязал. В частности, лепил себе на нос рыбью чешую и проволокой (!) закреплял его во вздернутом кверху положении. Бела Лугоши для роли Дракулы (1931) тоже сам занимался своим макияжем, но отказывался вставлять себе в рот клыки, предоставленные студией Universal.

А вот кто точно знает толк в отвратительных телесных трансформациях, так это Дэвид Кроненберг. В ходе съемок фильма «Муха» (1986) художники по гриму Крис Уолас и Стефан Дюпуа по 5 часов кряду колдовали над Джеффом Голдблюмом, облепляя его с ног до головы латексом и раскрашивая для каждой отдельной стадии процесса превращения в гигантское насекомое.

Всего стадий было 7, и на 5-й в ход шла уже механизированная копия головы изуродованного героя, у которой выдвигалась челюсть и высовывался мушиный язык. Полностью Голдблюма заменила аниматроника в последней стадии: роботом, собранным из множества гидравлических устройств и моторов, оперировала команда из 8 человек, а Уолас и Дюпуа заслужили «Оскара».

Головы, туловища и конечности

По сюжету бывает совершенно необходимо размозжить кому-нибудь голову кувалдой. Или хорошенько потыкать в грудь чем-нибудь острым. Или руку оторвать. Но живых актеров жалко. Вполне хватит слепка человека или какого-либо человеческого фрагмента из альгината (специальный порошок), бинтов и гипса.

Процесс называется лайфкастинг. Например, на голову предварительно надевается облегающая эластичная шапочка во избежание непоправимого ущерба для волос. Затем желательно нанести слой вазелина или похожего вещества и уж потом – формовочный материал: упомянутый альгинат, разведенный в воде, или силикон, воск, желатин. Далее обмотать голову бинтами, дать затвердеть и аккуратно снять. Получившуюся форму заполнить материалом для литья – гипсом, да хоть шоколадом.

Описанная нехитрая технология используется повсеместно. В том числе вы могли наблюдать ее в фильме Ари Астера «Реинкарнация» (2018). Помните, как там голова маленькой девочки, высунувшейся в окно автомобиля, фатально встречается со столбом? Изначально планировалось ради безопасности машину установить на рельсы, оснастить ее системой дистанционного управления, а в кабину поместить аниматронную куклу. Но в итоге решили, что это как-то неспортивно и куда круче будет сделать все по-честному, без рельсов, с водителем за баранкой и на скорости 100 км в час.

Художник Стив Ньюберн смастерил сразу две версии головы актрисы Милли Шапиро, сыгравшей означенную девочку: одна до столкновения, вторая – после. Причем первая версия была исполнена максимально реалистично, с имитацией черепа внутри. После чего проводились своеобразные краш-тесты – лупили по ней битой, тем самым симулируя удар об столб. И на основе результатов уже вторую версию ваяли, анатомически достоверно отражая все повреждения костей, зубов и других тканей. Вся эта кропотливая работа уложилась буквально в несколько кадров финального монтажа. Но кто их видел, не забудет вовек.

Богатый внутренний мир

Наконец, пришло время копнуть поглубже в человеческое тело и выпустить оттуда все наружу. Здесь есть выбор: снова прибегнуть к самодеятельности или же раздобыть готовый продукт. Первый вариант трудозатратнее, но и безопаснее.

Секретный лайфхак от Дэна Мартина, работавшего над фильмами «Человеческая многоножка 2» (2011), «Человек-волк» (2010) и «Цвет из иных миров» (2019), – как приготовить кишки в домашних условиях за 4 элементарных шага. На длинную гладкую поверхность накладывают 6–7 слоев жидкого латекса, дают застыть. Бумажные кухонные полотенца скручивают в подобие толстой тугой веревки, заворачивают ее в латекс – и кишка почти готова, осталось вымочить ее в какой-нибудь красной жидкости.

Великий гуру практических эффектов и грима Том Савини, напротив, предпочитает обычно натуральный реквизит. Когда он трудился вместе с Джорджем Ромеро над «Днем мертвецов» (1985), то для сцены, в которой злодея Роудса разрывает пополам толпа зомби, раздобыл на роль вываливающихся внутренностей свиные и куриные потроха. Положил их в холодильник заранее и оставил ждать своего часа. А когда час тот настал, выяснилось, что холодильник был давно сломан и потроха протухли. Исправлять ситуацию было поздно, поэтому в описанной сцене страдания на лице актера Джозефа Пилато – совершенно искренние. Только не от боли, а от нестерпимой вони.

Похожий случай имел место на площадке фильма Ридли Скотта «Чужой» (1979), когда снималась та сцена, где из героя Джона Херта, распластанного на столе, внезапно выскакивает юный ксеноморф, разбрызгивая во все стороны кровь и ошметки органов. Последние – не что иное, как ассортимент мясной лавки. При этом, что конкретно будет происходить, хитрец Ридли артистов намеренно не предупредил, и оттого реакция их тоже была совершенно искренней. Настолько, что многие из задействованных в сцене еще долго не могли отойти от шока. Особенно актриса Вероника Картрайт, которой, мягко говоря, очень не понравилось присутствие на ее лице кусков плоти. Но ради настоящего искусства приходится идти на жертвы.