Злой хоррор-анекдот про совриск от создателей «Стрингера», попавший на Netflix прямиком из лайнапа «Сандэнса».
Майами-бич, в центре современного искусства главный американский арт-критик Морф Вандеволт (Джейк Джилленхол) лавирует между кибер-скульптурой «Человек-бомж» (будет раскритикована за неоригинальность) и старыми цветасто-пятнистыми полотнами движущегося к закату художника Пирса (Джон Малкович), который когда-то выражал что-то про весь мир, а теперь запутался в себе (возможно, дело в попытке бросить пить). Внимание Морфа привлекают Жозефина (Зэйв Эштон), смуглая красавица, трудящаяся ассистенткой у Родоры Хейз (Рене Руссо), крупного игрока на арт-рынке, и энигматичная инсталляция «Сфера» — зеркальная ерундовина понятно какой формы с несколькими отверстиями для того, чтобы посетители засовывали в них руки и переживали некий индивидуальный опыт.
«Мой страшный зверь любит, когда его гладят» — гласит эпиграф к «Сфере», арт-объекту, который не только отражает саму суть искусства, но и подготавливает зрителей «Бархатной бензопилы» к тому, что в этом упорядоченном галерейном мире, стреноженном критикой и рынком, рано или поздно разверзнется что-то смурное. Обе сентенции связаны плотнее, чем кажется. Комиксист Скотт Макклауд, автор легендарного «Понимания комикса», в графической новелле «Скульптор» назначил ключевой ценностью произведения искусства то, что зритель никогда не узнает; то, что навсегда останется между автором и вечностью. Его герой — амбициозный скульптор, заключивший сделку с самой смертью, чтобы иметь возможность творить, всегда помещал внутрь скульптур «секреты», которые останутся для наблюдателя незримыми. Так и «Сфера» хранит от посетителей музея совриска собственное нутро, то есть смысл, позволяя тем любоваться отражением и фантазировать, с чем же это соприкоснулась на самом деле рука.
Туман войны покроет эту стерильную определенность чуть позже, когда Морф и прочие акулы арт-рынка вернутся в Лос-Анджелес. Там у него закрутится роман с Жозефиной (в обход многолетних отношений критика с бойфрендом), а та вдобавок обнаружит, что тихий старичок-сосед из квартиры напротив: а) скончался; б) выдающийся художник Витрил Диз. Что он скрытый гений, посмертно определят эксперты и Морф, когда изучат бесконечный склад полотен, выполненных в какой-то освежающей, вырванной из любого контекста технике. Правда, биография Диза покрыта мраком, тонет в городских легендах Лос-Анджелеса 1930-х, а еще он недвусмысленно пытался собственные творения уничтожить. Когда в этой истории начнет расти список смертников из арт-мира, соприкоснувшихся с мрачно-рефлексивными полотнами Диза, станет понятно, почему.
Саркастический арт-триллер «Бархатная бензопила» Дэна Гилроя, выпущенный на Netflix сразу после преьмеры на «Сандэнс», выглядит эстетским побратимом его дебюта — триллера «Стрингер», где беспринципный авантюрист Луис Блум (исхудавший Джилленхол) решил стать оператором-любителем, чтобы зарабатывать на интересе телевидения и его зрителей к шокирующим подробностям чрезвычайных происшествий. Впрочем, как «Стрингер» не был репортажем из глаза хайп-урагана, так и «Пила» по первому образованию не насмешка над миром совриска, где каждый норовит спутать труп или мешок мусора с объектом искусства.
В обеих картинах Гилрой эксплуатировал ницшеанский, по сути, прием: если долго всматриваться в бездну, то однажды бездна тоже заглянет в тебя. Вооружившись мантрой самосовершенствования и променяв мораль на законы выгоды, Луис Блум не возвысился над собой, а докопался до самых темных уголков собственной души. Так и все персонажи «Бархатной бензопилы», долго любуясь картинами Диза, наделяя их реальными или совсем уж химерическими смыслами, действительно пробудили в них нечто демоническое.
Вся эта история с картинами-убийцами напоминает конспирологические шарады в духе недавнего «Под Сильвер-Лэйк» или легенд про смертоносные произведения искусства. Не удивительно, что «Пилу», в первую голову, сравнивают не с «Квадратом» Рубена Эстлунда, который тоже в антураже совриска констатировал смерть идеалов западной цивилизации, сколько с хоррор-анекдотами. Например, с «Убийственной вечеринкой» — дебютом Джереми Солнье, который недавно отметился двумя сериями «Настоящего детектива» и хоррором «Придержи тьму» (тоже для Netflix). Там одинокий зевака, живущий с котом Ланцелотом, получил приглашение на загадочную вечеринку, где попал в лапы к современным художникам, мечтающим оживить собственные работы актом убийства. Классический конфликт зрителя, который пришел отдохнуть, и режиссера, который хочет высказаться. Другой поминаемый аналог ленты Гилроя — «Сигаретный ожог» Джона Карпентера, эпизод хоррор-антологии «Мастера ужасов», где хозяин кинотеатра (Норман Ридус) ищет для коллекционера (Удо Кир) редкий фильм «Абсолютный конец света». Загадочная лента оказалась так хороша, что ее единственные зрители стали сходить с ума и убивать друг друга.
Однако Гилроя интересует не только зло в человеке, циничной индустрии и искусстве (и где же оно зарождается первоначально). Кажется, его привлекает свободная воля произведения, которое обычно заклеено многочисленными ярлыками — от высказываний художника и агентов до хлестких фраз критиков (Морф разговаривает исключительно герметичными цитатами с плакатов и брошюр). Единственным оружием против этого царства свободной торговли и самодовольных оценок, часто не имеющих к самому объекту никакого отношения, оказывается безжалостная очищающая волна хтони, аккумулированная из человеческих душ. Ведь фирменная черта ар-брюта Диза — изучение и включение (буквально — он подмешивает в краску кровь) человеческой природы в живописное полотно. В чистом виде эта эссенция из нарциссизма квази-демиурга оказывается фатальна.
«Вы чувствуете ветра апокалипсиса?» — спрашивают Морфа в самом начале картины. «Я не смогу вас спасти», — вторит этому вопросу механический Человек-бомж. Действительно: искусство требует жертв, но спасти человека от собственной абсолютной черноты оно бессильно. Только показать.
«Бархатная бензопила» доступна на стримере Netflix c 1 февраля.
Комментарии