От Тарковского до Бондарчука: Как развивалась российская кинофантастика

Триллер Егора Баранова «Аванпост» о войне с загадочными пришельцами вышел на экраны и неплохо продвигается. Режиссер, до этого поставивший удачную серию «Гоголь» по фантастическим мотивам русской литературы, перешел к «твердой» sci-fi. Что должно давать некоторую надежду на утверждение этого жанра в нашем кино. Надежда эта не единожды обманывала нас за последние два десятилетия.

Советская кинофантастика была своеобразным жанром. С одной стороны, в историю вошли значимые фильмы мастеров режиссуры, вроде «Аэлиты» (1924) Якова Протазанова или «Планеты бурь» (1961) Павла Клушанцева. Главными экранизациями научной фантастики в СССР стали «Солярис» (1972) и «Сталкер» (1979) Андрея Тарковского, причем фантастическую, даже мистическую, сторону вопроса режиссер явно предпочитал «научной». Но большинство историй о космических путешествиях, контактах с инопланетянами, искусственном разуме начиная с 1970-х проходят по епархии детского кино: «Приключения Электроника» (1979), «Гостья из будущего» (1984). Дилогия Ричарда Викторова — «Москва — Кассиопея»/«Отроки во Вселенной» (1973-74) и «Большое космическое путешествие» (1975) по пьесе Сергея Михалкова, несмотря на «детскость», демонстрировали серьезный подход к визуальной составляющей наравне с сюжетом. Однако отношение к фантастическим фильмам как необязательному, инфантильному жанровому продукту, со временем укоренилось.

Зарубежный sci-fi в советской официальной критике порицался как «низкий» жанр. К началу перестройки западная — прежде всего, голливудская — фантастика оставила отечественную далеко позади, как в разработке спецэффектов, так и по охвату тем. Правда, на этом фоне сработала минималистичная веселая антиутопия «Кин-дза-дза» (1986) Георгия Данелии и столь же минималистичный мрачный постапокалипсис «Письма мертвого человека» (1986) Константина Лопушанского. В девяностые повторить этот трюк уже не удалось.

На фоне общего упадка кино в межеумочную эпоху, фантастика почти совсем зачахла без финансирования. Редкие удачи, вроде вампирского триллера «Упырь» (1997), как и слабые постановки, вроде экранизации повести Булгакова «Роковые яйца» (1995), не блистали в прокате. Оглядываясь назад, «твердая» фантастика 1990-х ассоциируется с такими казусами, как гомерически смешные «Монстры» (1993): бравый вояка в исполнении Бориса Щербакова сражается с облученными радиацией гигантскими мышами, крысами и воронами. 

Первым же прорывом, разумеется, надо считать «Ночной дозор» (2004). Строго говоря, экранизация бестселлера Сергея Лукьяненко относится к городскому фэнтези, далекому от sci-fi. Космос и прорывные технологии оставались нам недоступны. Вместо них сытые «нулевые» годы праздновали мистический эскапизм. Героями нового времени оказались представители различных спецслужб, ведущие борьбу за стабильность.

В то же время сенсационные «Дозоры» были восприняты как возрождение кинофантастики в широком смысле, и более того — как новое слово отечественного кино, которое нужно донести миру. Действительно, фильмы Тимура Бекмамбетова обрели некоторую известность на Западе, режиссер и продюсер получил работу в Голливуде. Однако отечественная киноиндустрия, вопреки ожиданиям, тогда не усвоила его уроки.

Главный из этих уроков формулируется как — «кладите больше заварки». Деньги на фантастическое кино либо по-прежнему не выделялись, либо тратились без пользы. Именно плохое качество либо бессмыслица спецэффектов делали российскую фантастику начала века объектом насмешек отечественного зрителя — о выходе на международный уровень было нечего говорить. К таким фильмам можно отнести необязательное городское фэнтези «Поцелуй сквозь стену» (2011), испорченные экранизации детской фантастики того же Лукьяненко («Азирис Нуна», 2006) и Крапивина («Легенда острова Двид», 2009). «Запрещенная реальность» (2009) по книге Василия Головачева с характерным названием «СМЕРШ-2» выглядела дурно исполненной пародией на «Дозоры», гвоздем в крышку гроба для жанра. Вновь зритель видел суровые спецслужбы и психотронное оружие, любительски исполненную компьютерную графику, бессмысленные драки, ленивую актерскую игру.

Апофеоз подобной «глупой» фантастики — вышедшие уже в 2017 году «Защитники» Сарика Андреасяна. Кое-как сделанный псевдокомикс о выведенных в секретной лаборатории российских супергероях провалился, несмотря на рекламу и вложенные средства. Отечественные «Мстители» оказались слишком уродливы, как плохие детские игрушки.

Но не все и всегда было неудачно. В 2007 году с интересом был принят двухсерийный боевик «Параграф 78» Михаила Хлебородова. Главные роли играли Гоша Куценко и Владимир Вдовиченков на пике своей мачистской формы. Над историей, превратившейся в сценарий, поработали Иван Охлобыстин и маститый фантаст Андрей Лазарчук. Однако, несмотря на антураж — недалекое будущее, биологическое тайное супероружие, — это лишь условно научно-фантастический фильм. Его сюжет держится на любовном треугольнике и психологическом противостоянии людей в замкнутом пространстве бункера. Противостояние, естественно, переходит в прямое мочилово с невысокой зрелищностью: слоу-моушн драки, темная картинка в холодных тонах. Успех фильма был успехом относительно крепкого боевика с фантастическим элементом, что не смогло бы оживить жанр sci-fi.

Надо отметить, что изначально обойти проблему нехватки денег и симпатий широкого зрителя удавалось режиссерам авторского кино, которые на подобное и не рассчитывали. Поэтому к успехам русской научной кинофантастики нужно причислить затерявшиеся между «Ночным» и «Дневным» дозорами фильмы Алексея Федорченко и Константина Лопушанского. Федорченко создал оригинальное мокьюментари «Первые на Луне» (2004) о засекреченном полете советских космонавтов в 1938 году. Получилось дешево, но красиво, забавно и грустно.

Лопушанский, который и в 1990-е развивал начатую им в «Письмах мертвого человека» постапокалиптическую тему (фильм «Посетитель музея»), экранизировал «Гадких лебедей» братьев Стругацких в 2006-м. Это была первая экранизация классиков жанра с 1990 года, и поклонники писателей приняли фильм хорошо, хотя ученик Тарковского ставил отнюдь не развлекательную картину. Оба фильма нашли своих ценителей, но остались вещью в себе для массовой аудитории.

Также в этом ряду — дебют Александра Мельника «Новая Земля» (2008), антиутопия о мрачном недалеком будущем. Пожизненно приговоренные зэки в рамках экспериментальной программы попадают на необитаемый остров, где тут же сами строят новый ГУЛАГ и ведут кровавую борьбу за власть.

А в 2009-м Федор Бондарчук представил «Обитаемый остров». Наконец, «наши» на экране вырвались в космос, ступили на другую планету, установили контакт с иным разумом. Контакт этот, впрочем, не удался, как и сам фильм. Две части грандиозного по тем временам проекта собрали рекордные 28 миллионов долларов, но бюджет-то был на 7 миллионов больше! Завороженность зрителя красивой картинкой быстро уступала разочарованию. 

Придирались и к пресловутым розовым танкам, и к плакатно-красивому Василию Степанову в главной роли. Но больше всего было претензий к ходульному сюжету, который нивелировал остросатирический смысл романа Стругацких. Хорошая научная фантастика почти неизбежно является социально-политическим комментарием к реальности. Который удавался скромным независимым фильмам, но не сработал в блокбастере Бондарчука, сделавшем акцент на гротескных драках и любовной линии.

Только в следующем десятилетии жанр понемногу начал восстанавливать свои позиции в России. Хитом проката 2012 года стала российско-американская копродукция «Москва 2017». Здесь уже был явный политический подтекст — впрочем, очень наивный. Третьестепенный английский актер Эд Стоппард играл московского маркетолога-визионера, а в роли его антагониста отметился великий Макс фон Сюдов. Герой буквально видит присосавшиеся к человечеству бренды товаров — огромных летающих монстров (при этом плохо нарисованных). В финале общество потребления терпит крах, реклама всяких продуктов запрещена. Закономерно, что «Москва 2017» провалилась в Америке, где видели и не такое лихое, да и гораздо лучше снятое кино.

Российский зритель также становился более привередливым. Неудачные эффекты и сюжет обеспечили кассовый провал антиутопии «Вычислитель» (2014) с Евгением Мироновым и Винни Джонсом про зэков на планете-каторге. Также не взлетели «Танцы насмерть» (2016), очередная история постапокалиптической Москвы, где проводится странный танцевальный турнир-жертвоприношение. Фантастике по-прежнему не хватало хороших сюжетов и хорошей компьютерной графики. Продюсеры не решались рисковать деньгами, памятуя о традиционных для этого жанра в России неудачах.

Лишь в 2017 году Бондарчук взял реванш за неудачу «Обитаемого острова», сняв фильм о вторжении инопланетян на Землю. При этом сюжет «Притяжения» (2017) можно считать инверсией постановки по Стругацким: не наш космолетчик терпит аварию на чужой планете, а чужак разбивается на звездолете в московском Чертаново. Олег Меньшиков в роли сурового солдата, Александр Петров, идущий войной на инопланетянина с командой чертановских пацанов, полюбившая пришельца честная девушка — Ирина Старшенбаум — история показалась захватывающей и остроумной, а съемки крушения НЛО были беспрецедентно хороши для нашего кино. Даже иностранная критика оценила спецэффекты и операторскую работу.

Впрочем, сюжет и подтекст «Притяжения» все же остались вторичными. Характерно, что если на родине фильм был воспринят как антиксенофобский и пацифистский манифест, The Hollywood Reporter усмотрел в нем «пропутинскую пропаганду». Возможно, «Вторжение» (2019), в котором Бондарчук продолжает начатую в «Притяжении» историю разрешит оставшиеся вопросы.

Бесспорно, что «Притяжение» задало для российской фантастики планку. Надежда на красочное и умное sci-fi кино в России воскресла, как после выхода «Ночного дозора». Эти фильмы можно и нужно критиковать, но главное, что есть сам предмет для разговора. «Аванпост», с его отчетливой актуальностью и амбициозным размахом постановки, пока планку не уронил. Впереди другие премьеры фильмов, вроде «Звездного разума», новой истории о космосе, без которого, как известно, мы не можем жить.

«Аванпост» идет в российских кинотеатрах с 21 ноября.