«Обыкновенное чудо»: Настоящее волшебство

1979 год на центральном телевидении СССР начался с премьеры фильма Марка Захарова «Обыкновенное чудо». Показ стал продолжением праздничной традиции, начало которой положила «Ирония судьбы» Эльдара Рязанова, – в первый день нового года можно и нужно поверить в волшебство. К 80-летию со дня рождения Олега Янковского мы решили разобраться, почему эта история любви актуальна до сих пор и зачем режиссер носился по больницам, спорил с актерами и отстаивал перед цензорами невинную песенку про бабочку и воробушка.

Начать этот рассказ стоит с Евгения Шварца, знаменитого драматурга, который создавал одно из самых своих известных произведений целых 10 лет. Зарождалось «Обыкновенное чудо» в совсем не сказочных условиях – в послеблокадном Ленинграде 1944-го. А посвятил его драматург своей супруге Екатерине Ивановне – именно она была прототипом жены Волшебника, его поддержкой, опорой и отчасти совестью: «Мне захотелось с тобой поговорить о любви, но я же Волшебник».

Работа шла непросто: Шварц признавался, что «прикасался к пьесе с осторожностью и только в такие дни, когда чувствовал себя человеком», он долго искал финал и перебирал названия – от «Послушного волшебника» до «Безумного бородача». Но когда «Обыкновенное чудо» начали ставить на сцене, критики обходили пьесу вниманием. А если и писали о ней, то упрекали автора в отсутствии социально значимых тем и фатализме героев, вверивших свои судьбы в руки своенравного творца.

Популярность пьесе принес Эраст Гарин – тот самый король из фильма «Золушка» (1947). В начале 1956 года он вместе с супругой Хесей Локшиной поставил «Обыкновенное чудо» в московском Театре-студии киноактера и сумел обратить на историю внимание публики. Несколько месяцев спустя в ленинградском Театре комедии появилась версия Николая Акимова, верного друга и соратника Шварца. Ориентированная на взрослых постановка быстро полюбилась детям и была включена в утренний репертуар. А уже в 1970-х пьесу активно ставили по всей стране. Правда, сказочник до этого момента дожить не успел…

Когда к Марку Захарову обратились с предложением снять эту новогоднюю сказку для телевидения, уже зарекомендовавший себя театральный режиссер засомневался. И причин было несколько. Во-первых, киноверсия «Обыкновенного чуда» уже существовала: в 1964 году все тот же Эраст Гарин выпустил одноименный черно-белый фильм, в котором сам сыграл Короля (и перетянул на своего героя почти все внимание). 

Во-вторых, и сам текст – с его жанровым своеобразием и композиционным полицентризмом (стоит только вспомнить количество героев!) – представлялся довольно сложным для интерпретации. От режиссера требовалось совершить невозможное – создать новогоднюю сказку, в которой за слоем иронии и комедийной лирикой следовало искреннее сопереживание героям, а затем и подлинный трагизм.

Решением стала театральная эстетика, в которой Захаров чувствовал себя уверенно. «Обыкновенное чудо», за исключением всего нескольких сцен, снято в павильоне, что помогает героям с легкостью перемещаться в пространстве: расстояние от гостиной до чащи леса они преодолевают в один шаг.

Думать и действовать им тоже приходится в едином пространстве, а во время музыкальных номеров время словно останавливается. Большое значение имеют взгляды – герои ведут откровенный, почти интимный диалог без слов, когда смотрят друг другу в глаза, и обращаются к зрителю, который ощущает себя безмолвным соучастником.

Финал и вовсе обезоруживает: дом Волшебника оказывается всего лишь декорацией, которая сгорает, символизируя конец сказки.

В результате театральная условность пришлась как нельзя кстати – фантастический реализм раскрылся во всей красе, а излишняя патетика срезалась благодаря уникальному смешению возвышенного и бытового.

Еще сильнее ощущение сцены усиливали театральные артисты – Захаров привлек к работе сразу нескольких звезд «Ленкома». В роли Волшебника Марк Анатольевич видел только Олега Янковского. Когда артист попал в реанимацию с сердечным приступом, постановщик принял решение отложить съемки и непременно его дождаться. После уверений, что он абсолютно незаменим, Янковский быстро пошел на поправку.

Задача перед ним стояла сложная: у Волшебника сдержанный и при этом важный образ. Герой Янковского – самый реальный из всех, хотя только он способен творить настоящие чудеса. Захаров потом говорил, что, не случись Волшебника, потом не появились бы ни Мюнхгаузен, ни Свифт и ни Дракон (персонажи актера из фильмов Захарова «Тот самый Мюнхгаузен» (1979), «Дом, который построил Свифт» (1982) и «Убить дракона» (1988), – КР).

Более того, существует теория, согласно которой все эти персонажи, сыгранные Олегом Янковским в последующих фильмах Марка Захарова, – эволюция одного и того же образа. Своеобразный метасюжет, игра в творца – доброго и жестокого, воодушевленного и разочарованного. Интересно, что недостающее звено в этой цепи – вечного изгнанника Калиостро из «Формулы любви» (1984) – артист играть отказался: не хотел связываться с откровенной мистикой.

Природа власти тоже раскрывается сразу в нескольких парадигмах – если Король правит людьми, то Волшебник играет их судьбами. Его героя еще называют Хозяином – не столько собственного дома, сколько положения. Новые обстоятельства меняют и других героев, которые начинают жить отдельно от своего создателя: трудности закаляют их характер, а конфликт, трансформировавшийся из внешнего во внутренний, заставляет определиться с выбором и обостряет чувства.

После перенесенного инфаркта снимался и Евгений Леонов – роль Короля Захаров писал специально для него. Но это была не единственная сложность: актеру предстояла командировка в Германию, поэтому все свои сцены он отыграл за 10 дней. Корону, кстати, он носил чужую – в соседнем павильоне снимали «31 июня», где средневекового монарха играл Владимир Зельдин.

Не было сомнений и в Андрее Миронове, которого без проб взяли на роль Министра-администратора. Эмиля (Юрий Соломин) и Эмилию (Екатерина Васильева) режиссер нашел быстро (спрятался в собственном кабинете, где подслушал разговор оставшихся наедине актеров), а вот поиски Медведя и Принцессы проходили мучительно. Сам Захаров склонялся к кандидатуре Александра Збруева, но тому «что-то помешало». Потенциальным вариантом был Александр Курепов, но актер остался во Франции во время гастролей.

Пробы проходили и другие театральные актеры, в том числе известные, но в итоге роль досталась Александру Абдулову. Ему на момент съемок было всего 25 лет – в труппе «Ленкома» актер был новичком, однако характер уже показывал. Например, смело заявил режиссеру, что на Медведя он попробуется, однако все это бессмысленно, поскольку роль все равно отдадут Игорю Костолевскому. Захаров впечатлился и отстоял кандидатуру Абдулова перед худсоветом.

Байка это или нет, судить сложно: историю создания «Обыкновенного чуда» окутывает множество мифов. Согласно одной из версий, сам Абдулов помог получить роль Евгении Симоновой, которая к тому моменту уже снялась в зрительских хитах «В бой идут одни «старики» (1973) и «Афоня» (1975).

На Принцессу пробовались и другие артистки – Евгения Глушенко, Вера Глаголева, Лариса Удовиченко, Марина Яковлева. Но Захаров никак не мог найти «ту единственную». Все решилось после проб, доказавших, что Симонова прекрасно фехтует. А вот стреляла актриса с закрытыми глазами и не с первого раза, но в итоге профессионализм все же поборол страх.

Опасной оказалась и сцена, которую снимали в песчаном карьере, куда Евгению чуть не затянуло с головой – помогло вмешательство спасательных служб, дежуривших рядом. Пылкость Абдулова тоже вышла ему боком – в одной из трюковых сцен его несколько десятков метров протащила лошадь.

Еще одной авторской идеей Марка Захарова было сделать фильм музыкальным. Во время работы над сценарием он часто слушал песни Джо Дассена, а в начальных титрах по его просьбе даже спрятали музыкальный привет композитору картин о Джеймсе Бонде Джону Барри.

Захаров привлек к работе своих постоянных соавторов Геннадия Гладкова и Юлия Кима (в титрах опальный на тот момент автор значится как Ю. Михайлов). Вместе они создали шесть песен, но в картину вошло только пять: «Песня охотника», которую исполнил Михаил Боярский, появилась только на пластинке, выпущенной после премьеры.

Впрочем, композиций могло быть еще меньше: уже во время работы Гладков добавил «Дуэт Эмилии и трактирщика» с Леонидом Серебренниковым и Ларисой Долиной, а цензоры едва не пустили под нож «Куплеты Администратора» – те самые, где «бабочка крылышками бяк-бяк-бяк». Безобидную песню, в которой чиновники усмотрели угрозу нравственности, удалось отстоять благодаря такому же безобидному аргументу — дескать, «интерес у птички исключительно гастрономический, а не тот, о котором вы подумали».

Пьесу «Обыкновенное чудо» переосмысливали много раз: каждый новый постановщик пытается открыть в материале что-то свое или сместить фокус. То под микроскопом рассматривают реальную историю взаимоотношений Шварца и его супруги, то пытаются концентрироваться на разных героях. Благо простор для творчества фантастический, учитывая дуальность персонажей: Принцесса одновременно наивна и своенравна, Король тиранично жесток и гротескно трогателен, Медведь и вовсе воплощает в себе сразу два начала – животное и человеческое.

Но версию Марка Захарова можно назвать если не эталоном, то уж точно самой известной и любимой, породившей множество новых произведений и вдохновившей других творцов. По мотивам картины ставят мюзиклы и спектакли: в прошлом году премьеру в Санкт-Петербурге выпустил Алексей Франдетти, в этом, в Москве, – Иван Поповски. Творчество Шварца вообще как никогда востребовано на сцене – люди хотят погрузиться в понятную и приятную сказку хотя бы на несколько часов.

Но сюжетами драматурга вдохновляются и представители других творческих профессий. В этом году новое звучание обрела баллада «Медведь», которую еще 20 лет назад записали панки «Король и Шут». «Эту песню Горшок играл на сцене как актер. Он не пел про себя, его интересовало именно погружение в образ…» – вспоминает Андрей Князев. В ретроспективном сериале «Король и Шут» эта невыносимо печальная композиция обретает почти пророческое звучание не в последнюю очередь из-за строчки «Но должен буду я умереть».

Впрочем, герои этой сказки, наоборот, оборачивающейся то комедией, то трагедией, будут жить вечно. Ведь для них отсутствие любви равносильно смерти, а финал лишь доказывает, что сильное чувство способно преодолеть любые преграды.