Образ русской девушки в кино

Русские девушки в кино? Перед глазами тут же всплывает блондинка в пушистой шубе, на шпильках, с румянцем и красной помадой. Давно ли появилась эта ассоциация, как складывался образ славянской красавицы в кино и почему тренд slavic girl пользуется бешеной популярностью в последнее время? «КиноРепортер» решил ответить на эти вопросы и проследил путь от стереотипа к тенденции.

Slavic core, slavic girl aesthetic, slavic bimbo – такие формулировки означают примерно одно и то же. Стиль, который ассоциируют с шикарной шубой, категорически не практичной обувью, а также ярким чувственным макияжем и – иногда – внушительной меховой папахой. Правда, выражение slavic bimbo не слишком комплиментарно, потому что в переводе с английского bimbo означает существо юное, наивное и не больно разумное. И все-таки slavic bimbo не столько о простоте, сколько о желании продемонстрировать свой достаток при любой возможности.

У каждого явления есть свои предпосылки, и прежде чем разобраться в причинах популярности slavic girl aesthetic, стоит ненадолго заглянуть в XX век – время, когда выражение a la russe обозначило целое направление в западной моде.

За тотальное восхищение нашей самобытностью стоит благодарить в том числе импресарио Сергея Дягилева, который привез «Русские сезоны» во Францию, и дизайнера Поля Пуаре, который первым задействовал славянские мотивы в своих коллекциях.

Следующая волна – эмиграция 1920–1930-х, когда русские аристократки, оказавшись на Западе, не отказались от своих умений – и в европейскую моду проникли, и быстро стали популярными характерные орнаменты, вологодское кружево, вышивка бисером.

Волна «а ля рюсс» постепенно схлынула, а выражение перекочевало в другие сферы культуры, где интерес к «загадочной России» рос с каждым годом. Попасть в Союз было невозможно, так что зарубежные кинематографисты сами дорисовывали в голове, а затем и на экране образ, который продолжает эксплуатироваться по сей день. А параллельно тренировались на исторических эпиках о русских правителях и экранизациях романов вроде «Войны и мира» Льва Толстого и «Доктора Живаго» Бориса Пастернака.

Если говорить о вдохновении, которое черпают западные кинематографисты в русской культуре, проще привести один пример: только по «Анне Карениной» за XX век было снято порядка 30 зарубежных фильмов. Образ русских девушек предстает в них во всей красе: меха, пышные платья и, конечно, умопомрачительные украшения. А больше прочих ценится работа костюмеров и стилистов, иначе магия не сработает.

Однако и без экранизаций зарубежный кинематограф регулярно обращается к стереотипу о русских девушках. Ведь это не только способ показать контраст между «у них» и «у нас», но и создать манящий образ неизведанного и недоступного. «Загадочная русская душа», помноженная на славянскую красоту, регулярно воспевалась по самым разным поводам. Недаром модельер Карл Лагерфельд уверенно повторял после визита в Россию в 2012-м, что там «самые красивые женщины».

Легендарная красота славянских женщин – идеальная база для разнообразных стереотипов. Так, в западных фильмах русских чаще всего представляют как femme fatale, которые соблазняют главных героев своей красотой ради преступных или, наоборот, высших государственных целей. Правда, нередко этот образ граничит с «развесистой клюквой», где все построено на банальнейших стереотипах: светлые волосы, голубые глаза и максимальная опасность. Конечно, речь идет о шпионках.

Первой русской разведчицей в кино стала «Ниночка» (1939): Эрнст Любич снял по сценарию Билли Уайлдера ромком с Гретой Гарбо – невозможное сочетание само по себе. Как и образ суровой партработницы, соблазнившейся видами Парижа и любовными обещаниями графа. В картине нет ничего, что могло бы стать предпосылкой slavic core: пионерский галстук, двубортный приталенный плащ и берет. Зато светлые волосы и стрижка каре были на месте – самый понятный и потому часто цитируемый образ советской героини.

Чуть более наглядное развитие стиль славянки получил во франшизе об агенте 007: где, как не в кино о суперзлодеях и сверхоружии, такие героини еще могли появиться? Во второй ленте бондианы «Из России с любовью» (1963) Даниэла Бьянки сыграла агента Татьяну Романову – миловидную блондинку с серо-зелеными глазами. Среди ее нарядов особенно запоминается пальто с объемным меховым воротником.

Но уже в картине «Шпион, который меня любил» (1977) совсем не блондинка Барбара Бах сыграла русского агента ХХХ Аню Амасову. Самый яркий ее наряд – форма с эполетами и меховая шапка с кокардой – идеален (если не сказать «хрестоматиен») для цитирования в рамках тренда slavic core.

В 1990-е девушки Бонда получили серьезное развитие, а вместе с ними стереотип о русской женщине расширил рамки, допуская все новые образы. Ближе всего к slavic girl героини «Золотого глаза» (1995). Героиня Фамке Янссен, бывшая советская летчица-испытатель Ксения Онатопп, носит военную косуху на пуговицах с кожаной фуражкой и красит губы алой помадой. В том же фильме Изабелла Скорупко (программист Наталья Семенова) предлагает другую версию: нейтральный макияж, простая одежда и «типично русское» гобеленовое пальто с цветочным орнаментом и объемным меховым воротником.

Культ slavic girl появился в 2000-х на базе стереотипов о славянских девушках – на неведомых суровых северных окраинах одновременно существовали медведи, балалайки и коллайдеры, но центральное место занимали красотки в мехах, которым не страшна суровая зима (отсюда макияж с румянцем «только что с мороза»). И возник этот облик не на пустом месте.

После распада СССР стереотипы распадаться не спешили, напротив, их стало больше. В то время многие девушки покидали нестабильное государство, выйдя замуж за иностранца или устроившись в качестве секс-работниц. Отсюда меховой шик, чрезвычайно красные губы и дерзкий взгляд из-под густо накрашенных ресниц.

Подобную барышню в поисках приключений отлично демонстрирует криминальная драма «Именинница» (2001), где Николь Кидман сыграла героиню с темным прошлым. По сюжету, отчаявшийся одинокий британец заказывает невесту Надю на сайте «Из России с любовью», но вместо будущей жены бедняга получает кучу проблем. Slavic core предстает здесь в неожиданном ключе: несочетаемые вещи вроде кожаного бордового плаща, юбки с крупными цветами и казаков теперь, спустя 20 с лишним лет, выглядят как намеренный китч.

Стереотип русской «охотницы за сокровищами» периодически появлялся и в других проектах – брачная аферистка Ирина Корсакова (Хелена Мэттссон) в «Отчаянных домохозяйках» (2004–2012) или киллер Галя (Ольга Куриленко), вынужденная работать на мафию в триллере «Стены» (2009).

В 2010-х опять победили шпионки-блондинки. Первой стала Анджелина Джоли: ее героиня Эвелин Солт в одноименном фильме 2010 года то и дело меняет одежду и прическу, так что сложно понять, осталось ли в разведчице что-то от корней, кроме характера. Только в паре эпизодов персонаж Джоли появляется с русой косой.

Ситуацию исправила героиня Дженнифер Лоуренс в «Красном воробье» (2018). Кроме возможных клише о русских, там уже присутствует и slavic girl aesthetic – красная с золотым балетная пачка и театральные румяна, кожанка с меховым воротником и шапка-кубанка. Хотя к повседневной версии slavic core скорее относится образ с классическим пальто поверх черной водолазки, завершенный гладкой прической с низким хвостом. Такой вариант встречается и в «Анне» (2019) Люка Бессона с Сашей Лусс, только мехов там еще больше.

Параллельно появлялись и совсем другие славянские героини. Тильда Суинтон сыграла утонченную эмигрантку Эмму в картине Луки Гуаданьино «Я – это любовь» (2009). И хотя уехала она из России, выйдя замуж за иностранца, образ ее далек от клише: уложенные «холодной волной» светлые волосы, крупные солнцезащитные очки, лаконичные костюмы, стильные сумки, аккуратные ободки и лишь изредка красные губы.

А Ольга Куриленко сыграла разведенную эмигрантку Марины в драме «К чуду» (2012) Терренса Малика, и ее персонаж проходит драматический путь адаптации в чужой стране: без криминала и прочих фантазий. Правда, и славянской эстетики в картине минимум.

За популяризацией slavic core на рубеже веков также стоят модели и актрисы славянского происхождения, которые молниеносно покоряли и продолжают покорять мир: Хелен Миррен, Татьяна Сорокко, Ольга Пантюшенкова, Милла Йовович, Ирина Пантеева, Ирина Шейк, Светлана Ходченкова, Юлия Снигирь – список можно продолжить. Параллельно развитию тренда способствуют и российские дизайнеры, которые одевают зарубежных звезд. Юлия Янина, Ульяна Сергеенко, Вика Газинская: сейчас их платья регулярно демонстрируют на красных дорожках, не говоря уже о мэтрах – Валентине Юдашкине или Игоре Чапурине.

Стереотип, породивший slavic core, постепенно распадается на элементы: шапка – отдельно, криминал – отдельно, но тренд при этом регулярно возвращается в моду, поп-культуру и кино. И дело, конечно, не только в мехах: русские орнаменты и сейчас мелькают на подиумах, а кокошники превращаются в ободки и становятся частью повседневных образов.

При этом особенно популярен именно образ юной, красивой и богатой славянской девушки, завирусившийся в соцсетях в конце прошлого года. Если леди расхаживает в мехах средь бела дня, значит, она может себе это позволить – и явно проживает лучший вариант своей жизни. Отчего же не повторить этот притягательный образ? В итоге девушки по всему миру разом взялись носить объемные шубы и пушистые шапки, подчеркивая образ красной помадой.

Вряд ли ответственность за это можно возложить на Романа Полански, выпустившего осенью 2023-го сатирическую комедию «Дворец». Хотя в его картине slavic core максимально каноничный: бритоголовый Александр Петров носит дубленку, а его эскортницы – шубы поверх вечерних платьев, и все это на фоне умопомрачительно дорогой вечеринки в Альпах накануне нового, 2000-го. Мечты о «дольче вита» в миллениум, когда еще не было ни экономического кризиса, ни ковида, – не это ли заставляет девушек облачаться в шикарную одежду и делать вид, что так было, есть и будет всегда?

Да и во всем мире интерес к России только растет. А внутри страны – к истории, корням, традициям. Значит, slavic girl как тренд еще на какое-то время задержится.