«Мечтала стать киллером»: Интервью с Анной Уколовой

В фильме 1939 года «Член правительства» у Веры Марецкой есть монолог, начало которого стало крылатым: «Вот стою я перед вами, простая русская баба…» Если бы подобное кино снималось сегодня, эту роль наверняка отдали бы Анне Уколовой. Ее умение сыграть тех, с кем могут ассоциировать себя миллионы наших соотечественниц, уникально. Причем делает она это невероятно обаятельно, с огромной любовью и тонкостью. В чем секрет – несложно понять по этому интервью, которое «КиноРепортер» публикует к 45-летию актрисы.

Я же не единственный, у кого еще до знакомства с вами возникает ощущение, что вы своя в доску?

– Да, но я такая, только когда понимаю, что это можно. Часто сохраняю нейтралитет, молчу, слушаю, наблюдаю. Я же осознаю, что по жизни нахожусь среди людей, которые умнее, начитаннее, талантливее меня. Как ребенок, с открытым ртом готова их слушать. Я понимаю, какое впечатление может складываться по ролям. Вот я снимаюсь в Кашине, коллеги говорят: «Все подходят – ты фоткаешься, не отказываешь». Ну а как не фотографироваться-то? Это же мой зритель. А он разный: это и те, кто воспитывает детей под круглые сутки работающий фоном телевизор, и те, кто смотрит большое кино в кинотеатрах.

Люди в провинции добрее?

– Они разные, конечно, но я уверена: то, что я из поселка, – мое преимущество. Мне с детства прививали простые человеческие ценности – уважение к старшим, трудолюбие, готовность прийти на помощь. Объясняли, что есть зло, а что есть добро. Если у кого-то нет денег, это не значит, что он плохой. Я не раз сталкивалась с теми, кто был богат и терял все, но при этом оставался человеком. А знаю и другие примеры: когда вдруг сваливается уйма денег и превращает еще вчера доброго и порядочного человека во «властелина мира». И всем этим житейским мудростям я обязана матери, брату и моему поселку, в котором я родилась и выросла.

А бывает, что читаете и думаете: опять одно и то же, играла уже сто раз?

– Сплошь и рядом! После того как вышел фильм «Точка», только ленивый не предложил мне сыграть проститутку. Я уж говорю: что же вы так по стереотипам-то все? Я главную проститутку своей жизни сыграла, это было красиво, талантливо, это было настоящее кино. Но хочется уйти от клише, штампа: она из поселка – вот пусть играет неотесанных проституток. Хочется, чтобы диапазон ролей не был узким и одноплановым.

Один ваш коллега сказал, что любой художник востребован и «продаваем» при условии, что делает примерно одно и то же.

– Мне в этой фразе не нравится слово «продаваем». Меня с детства воспитывали так: «Аня, радуйся жизни и никогда не думай о деньгах, они сами придут». Не люблю, когда все переводят на деньги. Я даже не люблю, когда мою профессию называют «работой». Работают в шахтах, троллейбус водят. Для меня это подарок свыше. Потому что я-то не хотела быть актрисой, это меня направили. Мне в деревне все говорили: «Анютка, тебе или актрисой великой стать, или несчастной». Я, конечно, думала, что несчастной. Живем-то мы где? Ну какая актриса? Но тут старший брат мне сказал: «Давай в театральный в Самару?» Я и пошла. А там педагоги порекомендовали ехать в Москву. Я занервничала: да вы что, какая Москва? Для меня и Самара-то – ого-го! Да и потом, когда поступила в ГИТИС, думала: четыре года покайфую, а потом получу серьезную профессию…

В смысле что-нибудь типа агронома?

– Ну да, я же не сразу стала к актерской профессии серьезно относиться. Вообще, была подростком – мечтала киллером стать. Посмотрела фильм «Леон», и он на меня произвел такое впечатление! У меня был юношеский разряд по стрельбе из мелкокалиберной винтовки лежа. И я подумала: киллер – офигенная профессия. Грохнешь плохого человека, а тебе еще и платят за это. Ну а что такого? Человек-то плохой. Помню, просыпалась утром, в кувшин наливала молоко и держала на вытянутой руке – тренировала, чтобы рука не дрожала. К тому же тут и актерство есть: надо прятаться, переодеваться, усы клеить.

Почему «Точка» – фактически один из первых ваших фильмов – остался для вас важнейшим?

– Были и другие фильмы, но этот – первый, где у меня была такая серьезная и главная роль. Рассказывают, как актеры из роли выйти не могут – мне всегда казалось, что это невозможно. Ну сказали «стоп, снято» – и ты живешь своей жизнью. На съемках «Точки» я поняла, что бывает иначе. Помню сцену, которую мы снимали в Серебряном Бору: я голая ползу по грязи, а меня пинают. Я тогда так эмоционально потратилась, что приехала домой, пошла в ванную и рыдала под душем часа четыре. При этом у меня был экстаз от проделанной работы. Так что какие деньги? Я отношусь к профессии как к вдохновению, полету.

Были еще роли, сравнимые по уровню глубины?

– У меня что ни фильм, то сказка. Мне везет попадать в хорошее кино, где люди добиваются результата, а не отмахиваются: ладно, как-нибудь смонтируем. «Закон» Александра Велединского, который я называю не сериалом, а художественным многосерийным фильмом, «Домашний арест», «Ивановы-Ивановы», «Географ глобус пропил», «Край», «Левиафан», «Клиника счастья». Меня и за границу приглашали сниматься. Я вообще не хотела, потому что русские у них в кино все время подонки да предатели в ушанках. Зачем это играть, позорить нацию? Они говорят: нет, будете играть нормальную роль.

Главную?

– Нет, что вы! Я же английского не знаю! А главная роль в иностранном фильме на русском языке – вряд ли такое возможно. Я вообще не хотела – меня уговорили. Мне не хочется лишний раз уезжать из страны туда, где я никого не знаю. Ни врачей, ни ментов. (Смеется.) Кому звонить, если что? Я люблю свою страну, наш кинематограф. Но мы пообщались с зарубежными коллегами по интернету, и я поняла, что мне будет с ними комфортно.

Больше сотни ролей в фильмографии – у этого процесса есть конечный результат? «Оскар»? Звание народной артистки?

– Раньше мне было все равно по поводу званий. А сейчас хочу, чтобы дали. Не для себя – маму порадовать. Хочу получить звание из рук Владимира Владимировича Путина. Знаю, так и будет: я девочкой знала, что познакомлюсь с ним. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом! (Смеется.) Я честно делаю свое дело, и конечно, хотелось бы, чтобы мои труды были замечены и меня поощрили: грамотой, медалью, статуэткой, другой наградой – неважно.

Откуда все эти знания?

– Не знаю. Я 25 лет назад поступила в театральный – и заранее знала, что так и будет. Видела там людей и быстро про них все понимала: вот этого звездная болезнь съест, а у этого все классно будет. Так и вышло. Может, мне это от бабушки передалось, что я людей и события вижу как рентген? Мама с детства учила: хочешь быть счастливой – никому не завидуй, не считай чужие заработки. Чувство зависти рождает войны. Поэтому я за всех рада, счастлива, что мои друзья хорошо живут.

Ну и как, считаете себя счастливой?

– Я считаю, хорошее отношение к людям, так или иначе, возвращается. Вот вам история из студенческих времен, когда я была еще совсем неизвестна. Училась я на четвертом курсе, играла в театре ГИТИСа. Обычно я в зал не смотрю, но на поклонах все равно людей видишь, тем более там пять рядов всего. Стала замечать – на каждом спектакле в первом ряду сидит человек в костюме. Приходит регулярно, очень выделяется. Однажды после спектакля наш староста говорит: тебя в холл театра зовут. Выхожу – стоит этот мужчина, внешне – ну такой… выживший в 1990-е. Говорит: «Однажды шел мимо вашего театра, посмотрел спектакль, и мне очень понравилось, теперь люблю ходить к вам. Я вижу, что вы будете большой актрисой. У меня есть возможность вам помогать. Каждую пятницу приходите по такому-то адресу и вас у охраны будет ждать конверт. Это будет моя благотворительная помощь». Имени не сказал, телефона не попросил – сказал: даже забудьте, что меня видели. В пятницу мы пошли по указанному адресу в арбатских переулках вместе с однокурсником – одной страшно было. Выходит охранник-«шкаф». Говорю: мне тут конверт оставили. Называю фамилию. Он отдает конверт. За углом открыли – там 500 долларов. По тем временам гигантские деньги. Так продолжалось каждую неделю. Мы на эти деньги гуляли всем курсом. Легкие деньги надо тратить легко. А вообще, не считай деньги, которые не заработал. В этой жизни может произойти все: сегодня денег воз, завтра – навоз. Живи настоящим. Я так и делаю: целей не вынашиваю, мечты не лелею.

Часто ли вы играете про себя, свои проблемы и комплексы?

– У меня нет комплексов. Я идеальная. Я бы сама себя в жены взяла. (Смеется.)

То есть вы играете про то, как все хорошо?

– У меня все хорошо – в жизни. А в кино – да, люблю играть слом, агрессию, делать то, чего не могу позволить себе в реале. Поэтому у меня и дома все идеально. Я себя в ролях трачу, зачем это в обычной жизни делать? Ругаться из-за того, что дома носки разбросаны? Да не проблема, я подберу, дома я жена и мать. Я не скажу, что у меня нет проблем, конечно, есть. У мамы сахарный диабет, у племянника платное обучение и много чего еще. Просто я не делаю из мухи слона. Это всегда вопрос отношения.

В сериале «Клиника счастья» ваша героиня мечтает завести ребенка. В какой степени это история про вас?

– Я знала, что у меня будет сын. Семья, дом, дерево. Но я не спешила. К этому надо подойти. Своему супругу Сергею – мы вместе 21 год – сказала: давай повидаем мир, нагуляемся, а потом уже дети. В итоге наш сын – общий ребенок. Мы делаем для него все вместе. У нас нет такого, что один из нас им занимается и звонит другому: ты где? Его купать надо, долго тебя ждать? Я всегда была уверена, что родится сын, даже не сомневалась в этом. Так что все хорошо. Все ищут в моей жизни какой-то перелом, сложный момент, глубокую проблему, а ее нет. То, что я классная, я поняла, когда родилась, потому что была окружена любовью и заботой. Меня никогда сильно не ругали, ремнем не пороли. Не потому, что у меня мама педагог, – просто она знала, что в это время закладываются азы будущей жизни. Я с ранних лет знаю, что я хороший человек. А хорошим людям везет, талант всегда пробьется. Меня надо чуть похвалить – и я еще лучше сделаю. Когда хвалят – у меня корона не вырастает, но я убеждаюсь, что меня ценят и в меня верят.