Сериал «Лэндмен»: Неровная драма, но внезапно огненная комедия

Есть ли жизнь после окончания «Йеллоустоуна»? Определенно. В феврале со вторым сезоном вернется его приквел «1923». Вовсю кипит работа над спин-оффами про Бет с Рипом и новых героев, которых в проекте The Madison сыграют Мишель Пфайффер и Мэттью Фокс. В обозримом будущем выйдут продолжения «Мэра Кингстауна» и «Короля Талсы». Не говоря о прочих сериалах, так или иначе связанных с делами ковбойскими, которыми занимается один из влиятельнейших шоураннеров наших дней Тейлор Шеридан. Потрясающая продуктивность у мужчины, конечно. Но оно и понятно: счета за крупнейшее ранчо в Техасе сами себя не оплатят. При этом не скажешь, что Тейлор просто гонит строку. Все новинки Paramount+, где в титрах значится его имя, чем-нибудь да удивляют. Свежий «Лэндмен» – не исключение.

Подчеркнем, что именно «Лэндменом» стоит его называть. Никак не «Землевладельцем» (на некоторых порталах мелькнула эта локализация), поскольку герой Билли Боба Торнтона Томми Норрис не владеет обширными техасскими землями, но трудится на них кем-то вроде менеджера, или управляющего, или решалы, на худой конец. Примерно как персонаж Джереми Реннера в «Мэре Кингстауна», который разруливает заковыристые кейсы криминального характера, как правило, с участием местных зеков, копов и уличных бандюганов. Но Майк МакЛаски – вольная птица, ни перед кем не отчитывается. А Норрис подчиняется нефтяному магнату Монти Миллеру (Джон Хэмм), давнему своему другу и владельцу компании M-Tex. И улаживает преимущественно дела, с его скважинами связанные. От выплаты компенсаций семьям пострадавших работников до разборок с наркокартелями, чьи аморальные происки бросают тень на легальный нефтяной бизнес.

Из-за этих разборок в первой и последней сериях Норрису, похищенному для выяснения отношений, на седую головушку надевают мешок. Сначала он отделывается угрозами. Потом от угроз бандиты переходят к действиям: обливают лэндмена бензином, лупцуют, гвозди в ноги вбивают. Вот до чего, дескать, строптивость доводит. Еще из драматичного: Монти после бесед с управляющим все чаще хватается за сердце и наконец попадает в больницу, сын Томми крутит шуры-муры со вдовой погибшего работяги, пробивная дама-адвокат защищает интересы M-Tex, но из-за склочного характера Норриса регулярно вскипает и хмурит идеальные бровки. Порой вышки взлетают на воздух, призывая (читайте голосом Гэндальфа) тьму и огонь. Не раз уточняется, что добыча нефти – опаснейшая работа на свете, а занимаются ей либо мечтатели, либо неудачники. Нефтяники же чаще становятся банкротами, чем миллиардерами. Но упорно продолжают бурить и качать – иначе не могут.

Звучит вроде многообещающе. Но по факту драматизм «Лэндмена» быстро растворяется среди бескрайних техасских просторов: ярко выраженного антагониста здесь нет, не считая изредка появляющегося босса картеля, а фирменные шериданские конфликты (отцы и дети, традиции и прогресс) с ленцой размазываются по десяти эпизодам, последний из которых получил хронометраж полнометражного фильма, как финал «Йеллоустоуна».

Вообще те моменты, где «Лэндмен» старается быть суперсерьезным, ему не особо идут. А это как минимум странно с учетом того, что и «Йеллоустоун» с приквелами, и «Мэр Кингстауна» тащили прежде всего как превосходные драмы (в сериале «Спецназ: Львица» с этим уже наблюдался явный перебор). Однако вражда со стереотипными наркобарыгами и малопонятный треп про нефтяную промышленность кажутся скорее фоном, на котором разворачивается нечто куда более специфическое, а в случае Шеридана так и вовсе поразительное: идиотская, дикая, но на диво веселая комедия.

Дело в том, что когда-то Томми развелся с женой. Разделив с ней воспитание дочки Эйнсли (Мишель Рэндольф), «которой с восьми лет не говорили нет». И вот однажды эта дочка приезжает к папочке погостить. Причем выглядит она и ведет себя как классическая блондинка из анекдотов. Расхаживает по дому в розовом белье, разыскивая кокосовое масло и сводя с ума бедного пожилого юриста, который пытается поработать. Требует купить ей бургеры с листьями салата вместо булочек. Еще и привозит с собой парня, спортсмена-качка с внешностью полного кретина, которого зовут Дакота Лавинг. Дакота, черт его дери, Лавинг!

И тут до тебя постепенно доходит: да ведь это троллинг чистой воды. И смотришь ты не триллер или трагедию, а дурацкий ситком про техасскую семейку, эдаких Даттонов на минималках, завернутый в прокопченную фольгу суровой нефтяной были. Это подозрение окончательно подтверждается, когда в грешную жизнь Норриса врывается бедовая бывшая по имени Анджела (Эли Лартер), которая соскучилась по нему и предложила попробовать еще раз.

Сказано – реализовано. Теперь на попечении Томми не одна, а две карикатурных блондинки, которые развлекаются тем, что греют свои прелести у бассейна и везут дедулек и бабулек из дома престарелых в стрип-клуб. Где по просьбе Эйнсли дает жару ее новый ухажер с квадратной челюстью и отсутствием в глазах намека на интеллект. То есть в одних сценах мы наблюдаем за тем, как герой Джона Хэмма плавно угасает, а его женушка с лицом Деми Мур страдальчески подпирает щечку ладонью, – а в других, буквально в стык, переносимся в атмосферу разнузданных тусовок, выпивки и спущенных на ветер зеленых (Анджела без ведома Норриса обновляет его интерьер и обставляет жилище в кричащем вестерн-стиле, с оленьими головами как неотъемлемым атрибутом).

Как реагирует на происходящее Томми? В основном генерирует фразы а-ля I must be out of my f**king mind, смолит больше обычного и явно жалеет о том, что завязал с алкоголем крепче пива. Но за напускной ворчливостью читается удовлетворение: сколько бы Норрис ни пререкался с Эйнсли и Анджелой, он же любит их все-таки. Да и вообще не пристало гражданину предпенсионного возраста куковать в гордом одиночестве с другими бобылями.  

Где Шеридан – там скрепы. Дисфункциональная семья – все еще семья. К тому же в стаде Норрисов, в отличие от Даттонов, нет паршивых овец. Никто никого не предает и не пытается пришить, все склоки улаживаются полюбовно, а что милые вечно бранятся – так они лишь тешатся. Чистейший, повторяем, ситком, причем хулиганский, поскольку персонажи постоянно перебрасываются грубыми шуточками на тему секса. А в сердце этого ситкома, конечно, неподражаемый Томми: колоритнейшая роль Торнтона со времен первого сезона «Фарго», в которой он чувствует себя так же раскованно и расслабленно, как уставшие работнички – за кружкой пенного в баре.

«Разведенный алкоголик, у которого полмиллиона долгов. И это мне еще повезло» – так характеризует себя Томми, на чью долю выпало больше ударных цитат, чем на всех героев того же «Короля Талсы». Человек без вдохновения никогда не придумал бы столько панчлайнов. Поэтому нельзя упрекать Шеридана в том, что он просто доит денежную корову Paramount, которая поддерживает самые нахальные его затеи. Тейлору по-прежнему не все равно. И это важно.

При всей неровности, а для кого-то и необязательности «Лэндмен» вслед за лучшими проектами Шеридана не хуже доброго виски согревает пьянящим ощущением настоящего. Ты чувствуешь дрожь раскаленной земли, настораживаешься, чуть заслышав щелканье хвоста гремучки, скрипишь зубами, глотая пыль из-под колес помятого пикапа, и непрерывно ловишь один первоклассный кантри-хит за другим: на саундтреке надрываются Whiskey Myers, Turnpike Troubadours, Зак Брайан, Коди Джинкс, а также примкнувшие к ним Mötley Crüe и ZZ Top (включая новую сольную композицию Билли Гиббонса). Поэтично возвышаются буровые на закате, дядьки в шляпах бороздят дороги большие и малые, ведя меж делом размеренные беседы о том, что латте – неподходящий напиток для настоящих мужиков, а призрак Дикого Запада перекати-полем проносится по равнинам без конца и края, залитым кровью и нефтью.

Если финал «Йеллоустоуна» стал самым просматриваемым в истории сериала, то «Лэндмен», которым за дебютные четыре недели насладилось почти 15 млн человек, оказался популярнейшим проектом в истории Paramount+. Кто-то бьет баклуши, кто-то бьет в барабан, а Тейлор Шеридан бьет собственные рекорды и успевает не только писать, но и снимать. Его перу принадлежат сценарии всех эпизодов «Лэндмена», первые два он поставил лично, и все это у него так здорово и непринужденно выходит, что можно лишь поднять тост за товарища, который после сорока нашел свое дело и стал в нем дьявольски хорош. И если вам кажется, что превращать солидный неовестерн в неряшливую комедию – безумие, то вы совершенно не правы. Зато права умнеющая (изредка) Эйнсли, с непривычной проницательностью отметившая: «Это не безумие, а свобода».