«Крестный отец»: Как создавалась величайшая гангстерская драма в истории

В успех гангстерской драмы тогда не верил никто, кроме ее режиссера Фрэнсиса Форда Копполы. Вопреки воле студии он набрал актеров, которых никто не взял бы на эти роли, и создал шедевр, покоривший весь мир. «КиноРепортер» вспоминает, как создавалась первая часть культовой трилогии.

Голливуд стремительно менялся. Еще каких-то десять лет назад Калвер-сити был сияющей золотом цитаделью, а теперь на его улицах и бульварах пахло унынием с легкой примесью паники. Никто не знал, что ждет город завтра. Антимонопольный иск «США против Paramount и др.» разрушил студийную систему, Элизабет Тейлор запросила миллион долларов за «Клеопатру», а основавшие Голливуд могулы уходили на покой, продавая студии корпорациям… На дворе стояли 1960-е, и если в ком и нуждался город меньше всего, так это в жадных до самоутверждения выпускниках киношкол.

Богданович, Коппола, Лукас, молодые выскочки, тяготели к европейскому нарративу, в то время как «костюмы» – новые студийные управляющие, назначенные корпорациями-хозяевами, – рассматривали кино не как искусство, а как средство быстрого обогащения. Мало кто вкладывался в горизонтальный прокат, прибыль стремились выжать здесь и сейчас. Ярким примером была «Любовная история» – мелодрама Артура Хиллера по одноименной книге Эрика Сигала – первая в истории экранизация, оказавшаяся в кинотеатрах еще до того, как роман-первоисточник покинул верхнюю строчку списков национальных бестселлеров. Стоивший немногим больше двух миллионов долларов, в одном только американском прокате фильм заработал $106 млн.

Лента оказалась настоящим спасением для Paramount Pictures, терпевшей одну неудачу за другой. Рассчитывая повторить внезапный успех, студия купила права на «Крестного отца» – набиравший популярность роман Марио Пьюзо о мафиозном клане Корлеоне. Но планы Paramount по-быстрому выпустить картину с размаху налетели на риф: никто из солидных режиссеров не спешил браться за проект. Ричард Брукс, Коста-Гаврас, Элиа Казан, Артур Пенн – все отказывались под предлогом, что не хотят гламуризировать организованную преступность.

Хотя существовала и другая причина: полный суеверий Голливуд считал, что фильмы о мафии больше не интересуют зрителей. Поводом для сомнений служил провал криминальной драмы «Братство» (выпущенной Paramount в 1968 году), в которой Кирк Дуглас играл боевика Фрэнка Джинетту. Картина оказалась невостребованной даже в премьерный уикенд. Поэтому концепция «Крестного отца», как фильма с умеренным бюджетом и звездными именами в титрах, претерпела изменения. Дирекция студии решила сделать недорогое кино с начинающим режиссером, для чего и обратилась к Фрэнсису Форду Копполе.

Коппола с Лукасом обживались в Сан-Франциско, где в 1969 году открыли производственную компанию American Zoetrope – гостеприимный дом для создателей антиголливудского кино, под крышей которого и сами партнеры собирались снимать милые их сердцам европеизированные ленты. Но содержание Zoetrope требовало денег, артхаус миллионов не приносил, и предложение поставить «Крестного отца» оказалось как нельзя кстати. Коппола принялся за адаптацию романа, оговорив, что в его видении проект будет не бульварной лентой о могуществе отдельно взятого преступника, а семейной хроникой, как бы метафорой становления капитализма в Америке.

К несчастью для Копполы, продажи книги Пьюзо росли, и скоро о «Крестном отце» говорили все. Основной темой для перешептываний был вопрос: почему во главе настолько важной картины стоит такой неопытный постановщик? Волнения дошли до самого верха, и вопрос прозвучал из уст Чарльза Блудорна – главы корпорации Gulf & Western, приобретшей студию Paramount. Управляющие студией решили взять быка за рога и отправили Копполу к магнату с презентацией.

О Блудорне ходили разные слухи. Мало того что подчиненные прозвали его «фюрером» – в прессе мелькали намеки на его связи с мафией. Но когда Коппола рассказал о своих метафорах, а продюсер Эл Рудди добавил, что фильм будет «пугающе реалистичным портретом людей, которых вы знаете и любите», Блудорн воспылал энтузиазмом и благословил картину. Теперь, правда, она оказалась на особом счету, и каждый «костюм» считал своим долгом дать свои рекомендации по актерскому составу.

Сам Коппола давно определился с ансамблем, который ему хотелось собрать: партию дона Вито Корлеоне должен был исполнить Марлон Брандо, а его сына Майкла надлежало сыграть Аль Пачино. Проблема заключалась в том, что карьера Брандо была на спаде, а сама Paramount не хотела вести с ним дел после сложного в производстве вестерна «Одноглазые валеты», слабо выступившего в прокате. Пачино же и вовсе был неизвестным актером – никто и помыслить не мог о том, чтобы доверить ему главную роль.

Блудорн предлагал взять на роль Вито Чарльза Бронсона, а Майклом сделать Роберта Редфорда или Райана О’Нила. Не беда, что они не похожи на итальянцев: ведь их семья могла быть родом откуда-нибудь с севера страны. Коппола, однако, твердо стоял на своем. Нехотя Paramount согласилась на кандидатуру Брандо – при условии, что тот урежет свой привычный гонорар и пройдет пробы на общих основаниях. 

Надеяться на благосклонность известного своим трудным нравом актера не приходилось, и Коппола пошел на хитрость: пробы Брандо он снял под видом необходимого для картины грим-теста. Именно тогда и родился ставший каноничным образ дона Вито Корлеоне – бульдожья челюсть и зализанные назад волосы. Защитить кандидатуру Пачино оказалось труднее: студия решительно не хотела видеть в главной роли юркого итальянца, не похожего на кинозвезд того времени, и прогнала через чтения и пробы весь подходивший по возрасту Голливуд.

Пачино знал, что продюсеры ищут другого актера, и после очередной попытки, закончившейся традиционным отказом, был готов отступить. Разрешить ситуацию помогла супруга Джорджа Лукаса Марша – она работала монтажером проб и собрала воедино все уже отыгранные Пачино сцены. Среди них – и его совместный эпизод с Дайан Китон (партнеры были знакомы до съемок и явно питали друг к другу симпатию). Химия между ними оказалась настолько яркой, что все женщины, тестировавшие демозапись, как одна высказались за Пачино – красавца, раздевающего одним лишь взглядом. Учитывая «мужскую» направленность ленты, мимо возможности заполучить женскую аудиторию студия пройти не могла.

И все же Коппола и Пачино продолжали чувствовать себя изгоями. Съемочная группа открыто демонстрировала скепсис в отношении способностей центрального дуэта, каждый эпизод с Майклом Корлеоне собирал за камерой десятки ухмыляющихся зрителей: «Когда он уже сделает что-нибудь?», а за спиной Фрэнсиса Форда судачили, что рабочий материал никуда не годится и режиссер слабо представляет, что делает.

Дирекция Paramount всерьез паниковала, просматривая присылаемые пленки: изображение выглядело слишком темным, речь Марлона Брандо была неразборчивой, Аль Пачино не демонстрировал высшего класса, и вообще для фильма о мафии в нем катастрофически не хватало насилия. Дошло до того, что студия отправила в Нью-Йорк второго режиссера, чтобы тот доснял жестокие сцены (и заменил Копполу, если того все-таки решат уволить). Но в самый критический момент случилось чудо. Коппола снял эпизод убийства полицейского комиссара, резко поменявший отношение к Пачино и к картине. Теперь она выглядела весьма натуралистичной. Говорят, во время дубля съемочная группа буквально отпрянула назад, поверив, что Аль действительно способен убить.

Последним камнем преткновения стал монтаж. Согласно контракту Paramount имела права изъять весь отснятый материал и собрать кино на свой вкус, если версия Фрэнсиса Форда Копполы превысит хронометраж в 130 минут. Для фильма это фактически означало конец: студия все еще надеялась вывести на первый план криминальный экшен, что никак не входило в замысел Копполы. К несчастью, его вариант картины длился почти три часа. С трудом сократив ленту, он показал студии 130-минутную версию фильма и услышал приговор: это никуда не годится и больше всего похоже на чудовищно затянутый трейлер.

Однако вместо того, чтобы уволить режиссера, глава Paramount Роберт Эванс предложил Копполе… вернуть все вырезанные при монтаже сцены, сумев понять, что только целиком его лента выглядит законченным произведением. Эванс откровенно шел на риск: в те времена фильмы, длящиеся больше двух с половиной часов, обязательно прерывались на антракт, и Коппола был готов сделать этот перерыв (как раз после убийства комиссара). Но Эванс предложил демонстрировать ленту единым блоком, чтобы не дать зрителю соскочить с эмоционального крючка.

Результат, как это принято говорить, стал историей. Фильм получил восторженные рецензии, на сеансы выстраивались огромные очереди, мировые кассовые сборы приблизились к четверти миллиарда долларов, а зимой 1973 года картина удостоилась 11 номинаций на «Оскар» и взяла золото в трех из них – «Лучший фильм», «Лучшая мужская роль» (Брандо) и «Лучший адаптированный сценарий» (Коппола и Пьюзо). Год спустя на экраны вышел куда более авторский «Крестный отец II», а в 1990 году сага завершилась третьей главой. Эра авторских блокбастеров была открыта.