Морской кошмар: Как менялся образ кракена в кино и не только

По сравнению с пугающей бесконечностью космоса океан кажется более привычной средой. Но и в его глубинах, если верить легендам, обитает нечто крайне загадочное. Нет, не Губка Боб. А его величество кракен – гигантский монстр с щупальцами и прожорливой пастью. Из преданий в науку, из науки в поп-культуру, из поп-культуры в наши сердца, чтобы вернуться в российском блокбастере «Кракен». За тысячелетия он проделал солидный путь, и «КиноРепортер» решил его проследить.

Следы спрута-убийцы, утаскивающего на дно моряков, разбивая в щепки корабли, можно отыскать еще в «Одиссее». «Двенадцать движется спереди лап у нее; на плечах же косматых шесть подымается длинных, изгибистых шей; и на каждой шее торчит голова, а на челюстях в три ряда зубы» – так Гомер (в переводе Василия Жуковского) описывал жуткую Скиллу. Она вдохновила массу легенд Средневековья и Возрождения о громадных головоногих моллюсках, хотя в эпосе разных народов твари из бездны могли принимать и другие очертания.

Аристотель, например, писал об исполинском кальмаре. В Ветхом завете пророка Иону проглотил кит, на кита же смахивал исландский лингбакр. Как и хафгуфа из норвежского манускрипта XIII века. Однако в более поздних сагах он превратился в чудище, которое китами питалось. Во многих историях – скажем, трактатах натуралиста XVII века Кристиана Франца Пауллини – упоминались и огромные крабы, наследники рыбы-острова из «Семи путешествий Синдбада-морехода». Мало-помалу норвежские слова krabbe (краб) и krake (морское чудовище) сплелись воедино, и в обиход ворвалось понятие кракена.

Попытку классифицировать его предпринял Карл Линней: в книгу «Фауна Швеции» (1746) он ввел нечто под названием microcosmus, якобы проживающее в Норвежском море. Но толком охарактеризовать неопознанный объект не смог. В отличие от Эрика Людвигзена Понтоппидана, который в XVIII столетии впервые упомянул кракена, тиранящего рыбаков, и описал его внешность с повадками. Он передвигался и добывал пищу с помощью щупалец, а при погружении образовывал водовороты, затягивавшие на глубину все вокруг. В этих рассказах епископ Понтоппидан ссылался на чужие свидетельства и в чем-то вторил описаниям Олафа Магнуса XVI века, хотя в них кракен выглядел более фантастическим: с шерстью, длинными рогами и колючками на голове.

По мере того как совершенствовались научные знания, а корабли бороздили все новые просторы, обнаруживались весомые свидетельства того, что подводное чудо-юдо – не миф. Байки обретали осязаемую почву. В 1861-м экипаж парохода «Алектон» загарпунил и поднял на борт гигантского кальмара кирпичного цвета, который напоминал тварей из рыбацкого фольклора. Этот инцидент и сам стал своего рода городской легендой, поскольку очевидцы и пресса тут же принялись во имя красного словца раздувать факты. Но еще лучше с этим справлялась художественная литература.

Спустя 8 лет Жюль Верн вспомнил о приключениях «Алектона» в «Двадцати тысячах лье под водой», а заодно поведал о битве экипажа «Наутилуса» с кошмарными спрутами. В 1954-м этот эпизод станет визитной карточкой экранизации с Кирком Дугласом. И хотя капитану Немо угрожал все-таки не мифический кракен, а вполне реальные твари, ужас они вселяли под стать существам сверхъестественным («казалось, эти липкие щупальца вновь нарождались подобно головам гидры»). Впрочем, кракен к тому моменту уже успел засветиться на страницах нескольких произведений.

В 1830-м Альфред Теннисон посвятил ему сонет «Кракен», создав образ могучей древней силы, дремлющей «внизу, под громом верхней глубины, там, далеко, под пропастями моря» (перевод Константина Бальмонта). Причем образ апокалиптический: монстр всплывал на поверхность в конце времен, озаренный «огнем последним».

В 1851-м кракен мелькнул в «Моби Дике»: сперва матросы приняли его за кита, но вскоре поняли, что столкнулись с «самым удивительным зрелищем, какое только открывало когда-либо таинственное море глазам человека». Герман Мелвилл описывал кракена как «огромную мясистую массу» с «бесчисленным множеством длинных рук, крутящихся и извивающихся как целый клубок анаконд». А моряк-рассказчик Измаил предположил, что «великий кракен епископа Понтоппидана и есть в конечном счете спрут».

Также Виктор Гюго в «Тружениках моря» (1866) в красках описал поединок рыбака Жильята с громадным осьминогом, который назывался наиболее совершенным среди всех чудовищ мира со ссылкой на легенды о кракене.

Звездой хорроров – хоть и под новым именем – монстр стал с легкой руки Говарда Филлипса Лавкрафта, в 1926-м выпустившего рассказ «Зов Ктулху». Да, тот самый Великий Ктулху, напоминавший одновременно «осьминога, дракона и карикатуру на человека», – не что иное, как потомок кракена. «Зов» же был вдохновлен упомянутым сонетом Теннисона. Постепенно вокруг Ктулху выстроилась умопомрачительная лавкрафтовская мифология, которая, в свою очередь, отразилась в песнях, фильмах, видео- и настольных играх, мемах и даже в реальной религиозной организации – Первой объединенной церкви Ктулху.

На экран же подобие кракена еще в 1907-м вывел Жорж Мельес. В фильме Under the Sea, оммаже «Двадцати тысяч лье», герой сталкивался с жутковатым осьминогом, олицетворявшим зловещую загадочность подводного царства. После этого, правда, киношный кракен залег на дно и не показывался до 1980-х – не считая «Монстра, который бросил вызов миру» (1957) про доисторических моллюсков, успев дорваться до комиксов и фантастических романов.

Причем у Джона Уиндема в «Кракен пробуждается» чудовища оказались пришельцами, намеренными напасть на человечество из океанских глубин. А в романе Джека Вэнса «Синий мир» (1965) уже земляне попали на водную планету, которой заправлял Царь-Краген. Его туша «открывалась зияющей глоткой, окаймленной четырьмя челюстями и восемью ротовыми щупальцами».

В 1981-м нагрянул эпик «Битва титанов» по мотивам древнегреческих мифов, где Посейдон освобождает кракена, чтобы тот покарал провинившегося царя. Именно этой картине мы обязаны мемной фразой «Выпусти кракена!» из уст Зевса Лоуренса Оливье. Сам монстр вышел на загляденье: эдакий ихтиандр-переросток, над моделью которого трудился гуру спецэффектов Рэй Харрихаузен.

С привычным обликом кракена он ничего общего не имел, напоминая скорее персонажа «Твари из Черной лагуны». А в ремейке 2010 года кракен трансформировался в Годзиллу с щупальцами: по сюжету, Аид создал его из своей плоти, дабы приструнить титанов, а после заточил в Подземном царстве. В обоих случаях суперзлодея одолел Персей – спасибо голове горгоны Медузы. В мифологию Древней Греции кракен вписался как влитой, однако единого представления о его происхождении и среде обитания по-прежнему не существовало.

В играх 1990-х EarthBound (Nintendo) и The Ocean Hunter (SEGA) кракены были боссами из района Тихого океана. В стратегии Age of Mythology монстр относился к группе скандинавских богов, а в нулевых вернулся в греческий сеттинг (God of War II, Tomb Raider: Underworld). Плюс Джордж Мартин, демиург «Игры престолов», изобразил кракена на гербе дома Грейджоев с Железных островов, чьим прототипом являлась опять-таки Скандинавия.

Сколько произведений – столько и версий кракена, интернационального символа подводных монстров из разных культур. Объединяло их подчиненное положение по отношению к повелителю. Кракен перестал действовать сам по себе и все чаще выполнял чужие команды, служа орудием возмездия, карательным инструментом.

Вот и в «Пиратах Карибского моря: Сундук мертвеца» (2006) им управлял Дейви Джонс, считавший его чуть ли не своим питомцем. Здесь кракен получил лучшую версию себя – наиболее узнаваемую зрителями и принесшую фильму «Оскара» за визуальные эффекты (жаль, что в серии «На краю света» Джонсу пришлось прикончить любимца по приказу подлого лорда Беккета). В том же 2006-м, кстати, кракен барагозил и в «Монстре глубин» – недоразумении про поиск сокровищ и морских археологов. 

Скандинавский проект, запущенный в разработку в феврале 2024-го, внушает оптимизм. Как гласит синопсис, на дне самого глубокого фьорда Норвегии покоится мифический монстр размером с гору, чьи многочисленные конечности готовы раздавить и поглотить все, что могут схватить. Противостоять ему будет морской биолог, заподозрившая неладное в гибели местных тинейджеров. Режиссурой займется Пол Ойе, автор сурового фильма-катастрофы «Туннель: Опасно для жизни» (2019).

Аутентично выглядит и «Кракен» Николая Лебедева, впечатляющий не только громкими фамилиями в титрах (Александр Петров, Сергей Гармаш, Виктор Добронравов), но и тем фактом, что зверушка наконец добралась до наших широт. Море-то Гренландское, но подводный крейсер российский.

А в нашей культуре кракен раньше не был особо представлен – не считая арт-объекта на набережной парка «Зарядье». И соответствующего штамма коронавируса. И незаконченной повести Аркадия Стругацкого «Дни Кракена», где из Японии в СССР прислали огромного спрута. Зато теперь грядет эффектный блокбастер о сражении подводников со зловещим гигантом, отчасти вдохновленный фильмами «К-19» Кэтрин Бигелоу и «72 метра» Владимира Хотиненко и напоминающий о важности гражданского и военного долга.

Но вообще прелесть кракена в том, что он в силу своей загадочности запросто может принимать любые обличья и осваивать все мыслимые жанры. Пусть это и дошло до киношников поздновато. Только в 2018-м, в «Монстрах на каникулах 3», мы узрели кракена-милаху (с голосом Джо Джонаса), который из-за происков одного негодяя перешел на темную сторону, но быстро переобулся и вновь стал добродушным симпатягой, вальяжно качающем тушей под Don’t Worry, Be Happy.

А в «Приключениях кракена-подростка» (2023) дар героини превращаться в кракена метафорически обыграл наши попытки скрыть свое истинное «я», вместо того чтобы выпустить его на волю и стать собой. Умение распознать в чудовищах человечность – важнейшее для творца. Тим Бертон с Гильермо дель Торо не дадут соврать. Так что, глядишь, и ждет нас в будущем тотальная деконструкция образа кракена, который вполне заслужил собственный мюзикл. Или комедийный ситком.