Каким получился первый эпизод антологии «Голос перемен»

Антология BBC и Стива МакКуина («12 лет рабства», «Вдовы») состоит из 5 частей, связанных друг с другом только тем, что описываемые в них события разворачиваются в Лондоне в среде темнокожих иммигрантов из Вест-Индии и их потомков с конца 1960-х до 1980-х. Пять полнометражных эпизодов, в той или иной степени основанных на реальных событиях, составляют колоритную панораму жизни лондонского карибского комьюнити — жизни сложной, пестрой и, несмотря на трудности и невзгоды, красивой.

Для МакКуина это не просто жанровый коктейль (с ингредиентами в диапазоне от антирасистской судебной драмы до эксперимента в духе «Экстаза» Гаспара Ноэ), но и opus magnum, и своего рода личное дело — попытка составить пестрый коллаж из воспоминаний детства, баек старожилов и документированных фактов. Необычный формат, который до сих пор использовали главным образом хоррормейкеры, оказался идеальным и в случае с историко-драматической зарисовкой.

Любопытно, что оригинальное название мини-сериала Small Axe переводится как «маленький топорик» и заимствовано из ямайской поговорки, которая цитируется и в одноименной песне  Боба Марли:  So if you are the big tree / We are the small axe / Ready to cut you down («Если вы — большое дерево, / То мы — маленький топорик, / Готовый его срубить»).

«Мангроув» – место силы

К концу 1990-х район Ноттинг-Хилл стал настолько респектабельным, что «дослужился» до места действия голливудского ромкома с Джулией Робертс и Хью Грантом. Однако в 1960-е здесь все было по-другому:  после Второй мировой это место облюбовали темнокожие выходцы с островов Карибского бассейна, и власти, как и некоторые белые лондонцы с консервативными взглядами, были от этого не в восторге. Столкновения на расовой почве стали обычным делом, и полиция в этих конфликтах вставала на сторону белых. Особенно усердствовал по части притеснения иммигрантов констебль Пулли (Сэм Спруэлл). И когда Фрэнк Кричлоу (Шон Паркес), человек импульсивный, но мирный, открыл в Ноттинг-Хилле ресторан «Мангроув», Пулли был тут как тут. Для себя полицейский мгновенно определил заведение как притон, в котором царят наркомания и разврат, и этого дикого домысла оказалось достаточно, чтобы с завидной регулярностью терзать Кричлоу и его работников всевозможными проверками (их результатом стало, например, неправомерное лишение «Мангроува» лицензии на реализацию алкогольных напитков) и обысками. Рейды Пулли больше напоминали погромы, чем стандартные полицейские операции, и в определенный момент этот беспредел переполнил чашу терпения Кричлоу.

Но из себя вывели не только ресторатора, далекого от политических баталий («Я просто открыл ресторан острой кухни!», — в сердцах восклицает Фрэнк), но и завсегдатаев «Мангроува» — борцов за права цветного населения. Среди последних оказались, например, представительница «Черных пантер» Алтея Джонс (Летишиа Райт) и активист Даркус Хоу (Малачи Кирби). Протест перерос в демонстрацию и беспорядки районного масштаба. Девятерых зачинщиков (включая Кричлоу, Джонс и Хоу) привлекли к суду, результатом которого стало оправдание подсудимых присяжными — несмотря на грязную игру стороны обвинения. Правда, преследования не прекратились и после благоприятного для иммигрантов вердикта, но это МакКуин оставляет за кадром.

В кадре же почти всю первую половину фильма (на самом деле язык не поворачивается назвать двухчасовую картину эпизодом мини-сериала) оккупирует кухонный реализм в духе Кена Лоуча и Майка Ли. Спустя час убаюкивающего, но познавательного повествования, режиссер резко переключает жанровые регистры, и «Мангроув» становится судебным триллером, невольно напрашивающимся на сравнение с  вышедшим чуть раньше «Судом над чикагской семеркой». В отличие от американской ленты, под завязку упакованной искрометными отточенными диалогами (Аарон Соркин, как всегда, держит марку) и бойко смонтированной, «Мангроув» — трогательно-старомодное сочетание лирики и пафоса: МакКуин здесь играет скорее на территории громогласной судебно-тюремной драмы «Во имя отца». Так же, как и в знаменитой картине Джима Шеридана, в «Мангроуве» есть только хорошие и плохие: МакКуин не боится демонизировать власти и полицию в лице инфернального констебля Пулли, потому что, в сущности, творит из баек и отредактированных воспоминаний подобие мифа, а мифология редко предполагает полутона.

И, конечно же, в МакКуине время от времени просыпается художник-провокатор, всегда умеющий неожиданно отстраниться от объекта повествования, вдруг остановив взгляд на, казалось бы, незначительных деталях. Так, камера внезапно «залипает» на алюминиевом дуршлаге, упавшем на пол кухни, а в другом эпизоде долго вглядывается в ножки стула. В юные годы МакКуин сетовал на консервативное преподавание в знаменитой школе искусств Тиш: «Там вам бы никогда не разрешили подбросить камеру в воздух», — сказал однажды режиссер. Теперь он творит что заблагорассудится даже в рамках телеформата — в «Мангроуве» МакКуин, разумеется, всегда помнит, на экране какого размера зритель в этот раз увидит его картину (и всю антологию в целом). Но и тут он находит время и место для нестандартных решений — тех самых завитушек авторского почерка, которые сближают такие разные (но рассказывающие более или менее об одном) фильмы,  как душераздирающие «12 лет рабства», «Вдовы» с их запредельным цинизмом и «Мангроув».