Назад в СССР: Как мода на советскую эстетику покорила российское кино

СССР – эти четыре буквы будоражат умы наших кинематографистов уже давно. И вроде мода на советский период могла бы пройти, но нет – набирает новые обороты. Если 1990-е все еще ассоциируются с разлитым в воздухе ощущением опасности, то атмосфера давно минувших дней – тех же «оттепели» и застоя – приобретает в массовом сознании совершенно утопические черты. 

Процесс идеализации советской эпохи иногда выходит за пределы разумного. Однако, как и почему это происходит, понять несложно. Во-первых, у человеческой памяти есть один полезный механизм – вытеснение плохих воспоминаний, которые сильно бьют по психике. Во-вторых, романтические настроения активно подпитывают воспоминания старших родственников, кинематограф и музыка тех лет, как и вдохновленные ими побочные произведения (чего только стоит популярность видеоигры Atomic Heart!). В-третьих, многим свойственно страстное желание оказаться там, куда попасть уже невозможно. Стоит ли удивляться, что фантомную ностальгию по Советскому Союзу испытывают те, кто родился намного позже его развала?

На поиски подходящих пространств для путешествий во времени охотно отправляются мастера больших и малых экранов. И даже если оставить за скобками экранизации литературных произведений, байопики и картины по мотивам реальных событий, будь это вспышка эпидемии («Нулевой пациент»), космическая спасательная экспедиция («Салют-7») и страшные преступления, которые сотрясали всю страну («Чикатило», «Фишер»), у режиссеров все равно остается гигантское поле для экспериментов.

Некоторые черпают в прошлом вдохновение: отличным примером является Валерий Тодоровский, который регулярно помещает вымышленных героев в узнаваемые реалии. В музыкальных «Стилягах» (2008) он противопоставлял красочный мир столичных пижонов серым пролетарским будням, в многосерийной «Оттепели» (2013) напрямую отдавал дань знаменитому отцу Петру Ефимовичу Тодоровскому, а в прохладно принятой критиками «Одессе» (2019) рассказывал про собственное счастливое детство. В 1960-е с интересом заглядывал и Егор Баранов: герои его «Фарцы» (2015) подались в спекулянты, чтобы выручить друга из беды. Но, как известно, благими намерениями вымощена дорога в ад.

Вообще, криминальные ретросюжеты – отдельная категория, линейка подобных проектов легко отыщется на любом телеканале и стриминге. Интереснее все же сконцентрироваться на тех, кто пытается по-новому переосмыслить советские мифологемы (в более широком смысле – советское культурное наследие) или выстроить на их основе собственную вселенную, часто отличную от уже ставшей историей реальности.

Например, Роман Михайлов погружает своих героев в ярко выраженное безвременье, но с концентрированными внешними проявлениями эпохи. Так, в картине «Отпуск в октябре» (2023) он не только цитирует кино 1970-х, но и заставляет персонажей в исполнении Марии Мацель, Евгения Ткачука и других отыграть эти этюды повторно, на свой лад. А еще экспериментирует с визуальным стилем: например, вместо ковров на стенах висят… фотографии этих самых ковров.

Раз в несколько лет в отечественной индустрии находятся те, кто меняет прошлое по своему усмотрению. Одни оказываются приверженцами альтернативных реальностей. Так, герои сериала «Чернобыль. Зона отчуждения» (2014–2017) предотвращали аварию на АЭС, чем кардинально меняли ход времени: СССР не распадался, а ядерная катастрофа накрывала США.

Другие предпочитают проверенную схему с путешествиями во времени. При этом отечественных кинопопаданцев сюжетные механизмы переносят не только в горнило войны: антураж 1980-х используется в телевизионном сериале «Гости из прошлого» (2020) и комедии с сардоническим названием «Овечка Долли была злая и рано умерла» (2015) Алексея Пиманова.

В первом случае ученый из 1982 года (его играет Юрий Стоянов) открывает портал в будущее, которое разделяет его жилище на две временные зоны. Во втором – студент Никита перемещается во времени, встречает молодых родителей и… начинает стремительно стареть. В 1979-й попадал главный герой детектива «Обратная сторона Луны» (2012–2016), причем там участкового с лицом Павла Деревянко забрасывало не только в другое время, но и в другое тело.

Чаще к советской эпохе стали обращаться и режиссеры, которые работают в жанрах хоррора и мистики, выстраивая свои сюжеты на внешней атрибутике – советской архитектуре. Чего только стоят мрачные и грандиозные НИИ, в которых легко заблудиться или вовсе шагнуть в запределье.

Таким образом они создают симулякр – конструируют реальность внутри реальности и максимально отдаляются от исторической правды, к которой так отчаянно апеллируют. Это отстранение отлично помогает выразить и жанр: подобная опора на прошлое позволяет одновременно обращаться к коллективной памяти и бессознательному в пространстве, где рождаются и растут страхи.

Рецепт простой, но действенный: всего лишь надо взять что-то знакомое и внести изменения в привычный уклад жизни. Например, в хорроре «Телекинез» (2023) с потусторонним столкнулась самая обычная советская семья, в «Кольской сверхглубокой» (2020) обнаружилось нечто зловещее, а ребята-пионеры из «Пищеблока» (2021–…) попали в окружение вроде бы смирных, но на деле смертельно опасных кровососов.

Все эти проекты отличает оригинальная авторская интерпретация и очевидная перекличка с современностью. Иногда они используются как связующий мостик, где-то добавляют иронии происходящему, а в отдельных случаях подход еще тоньше: как минимум потому, что он позволяет создателям сильнее размыть жанровые рамки и подключить к происходящему символы, метафоры и аллегории.

В конечном счете все зависит от материала – если он продуман и прописан объемно и детально, провести нужные параллели не составит никакого труда. При этом директивы могут существовать за кадром: «Пищеблок» основан на одноименном романе Алексея Иванова, где знаковые советские символы обретают новое звучание, а у «13 клинической» есть целый справочник по нечисти, придуманный сценаристом Андреем Золотаревым.

По тому же пути пошел и Дмитрий Моисеев, режиссер полнометражных  «Контактов» – депрессивной драмы, события которой разворачиваются в альтернативной реальности. По сюжету, в 1980-е в СССР появились инопланетяне, чей визит наложил отпечаток на поп-культуру (новый герой появился даже в «Спокойной ночи, малыши!»), а упоминания пришельцев появились в вымышленных научных статьях и даже молитвах. И конечно, без мрачных НИИ в этой истории дело тоже не обошлось.

Есть еще один жанр, в котором пытаются воссоздать атмосферу советского кино, – комедии. Массовым этот процесс не назовешь, однако успех и вовсе дается единицам: для того чтобы выстроить на экране органичный мир, нужен не только талант, но и внушительная техническая база.

Сложностей много: во-первых, нужно смоделировать герметичный мир, где любая «современная» шутка грозит уничтожить хрупкий баланс. Во-вторых, совсем непросто воспроизвести советский юмор – точной формулы у него нет, зато есть составляющая, которую сейчас днем с огнем не сыскать, – душевность. В-третьих, почти утерян способ существовать в кадре – искренность и наивность при малейшем колебании грозят превратиться в карикатуру.

Относительно успешной оказалась попытка вернуть на малые экраны Кира Булычева: режиссер сериала «Очевидное невероятное» (2024) Александр Войтинский в качестве стилистики выбрал концентрированный ретрофутуризм. Обстоятельства способствовали: события разворачиваются в отгороженном от мира городке Великий Гусляр, который живет удивительной жизнью с инопланетянами, говорящими рыбками и прочими аномалиями. Все это сказочное богатство горожане пытаются скрыть от прибывшего из столицы нового мэра, но делают это так беззлобно, что нельзя не подивиться.

Помимо тональности, авторы попали в точку и с музыкальным сопровождением, навевающим теплую ностальгию, и с внешним видом героев. Парики, которые носят герои Светланы Ходченковой и Артема Быстрова, критиковали на стадии первых кадров, но на экране все выглядит уместно. Плюс никуда без темы космоса – важнейшей для советского человека. Как говорится, все потребности закрыты.

Попытки сыграть на струнах зрительской души регулярно предпринимает и Сарик Андреасян. Ближе всего к этой цели он подобрался с «Манюней» – франшизой по мотивам одноименной повести лауреатки нескольких литературных премий Наринэ Абгарян. У киновселенной про трех непоседливых девочек уже насчитывается три сезона сериала и два фильма – причем действие сиквела разворачивается уже не в солнечной Армении, а в Москве начала 1980-х.

Советская концепция позволяет кинематографистам находить подходящие локации и дорабатывать их на месте. Даже если приходится строить павильоны с нуля, подспорьем оказываются архитектурные и дизайнерские наработки того времени. Чаще всего в сюжете фигурируют загадочные НИИ – одна из ярких примет времени.

Таинственные эксперименты над сверхлюдьми проводили в фэнтези «Иные» (2024), правда, без особой фантазии – в кадре бетонные стены и запутанные провода. Вымышленный НИИ сомнологии из хоррора Павла Сидорова «Рассвет» (2019) стал площадкой для мистических игрищ молодых людей. Его интерьеры снимали в больнице имени Пирогова, а экстерьеры – в Институте биоорганической химии.

«Это реально такой советский ретрофьючер, можно увидеть, как бы «Звездные войны» снимали в Советском Союзе», – описывает здание один из продюсеров. Съемки, кстати, проходили ночью, чтобы не мешать научной работе.

Приквел все той же «13 клинической» снимали в исполинском здании из железобетона, где раньше размещалось издательство «Наука». Мрачные темные лабиринты коридоров, залы заседаний, монументальные колонны – все это создает особую атмосферу, которая будет ощущаться через экран.

Но не Москвой единой: для создания мистической «Кольской сверхглубокой» команда отправилась в Мурманскую область. Съемки проходили в действующей шахте на глубине 200 метров. К воссозданию картинки создатели вообще подошли ответственно: скрупулезно отбирали одежду и мебель, специально использовали аниматроники, без которых киноиндустрия не обходилась в 1980-е и 1990-е, и даже экспериментировали с оптикой. Так, первоначально проект хотели снимать на пленочную камеру того периода, но в итоге пошли на компромисс: использовали цифровую камеру, а вот оптику оставили советскую. Результат налицо. Точнее, на экране.

«Эскапизм сейчас широко распространен. Я не вижу в этом проблемы, поскольку это не просто побег от реальности, а еще и попытка проанализировать прошлое. Но советское время – благодатная почва, позволяет много чего выдумать», – уверен Илья Ермолов, снявший приквел мистического сериала «13 клиническая».

А учитывая успех экранизаций Булычева, интерес к советской фантастике и бесконечное количество зданий НИИ по всей России, ламповая атмосфера эпохи застоя еще покажет себя во всей красе в самых разных жанрах.