Аглая Тарасова: «Я всегда «своя в доску»

Аглая Тарасова, хоть и дочь известной актрисы, добилась признания самостоятельно, и никто с этим не поспорит. Природная органика и обаяние, помноженные на безусловный талант, сделали свое дело. «КиноРепортер» пообщался с «Лучшей актрисой года» по версии Национальной киноакадемии и узнал, как она относится к профессии и конкуренткам и что для нее — счастье.

— Мне коллеги сказали: стоит с тобой заговорить — и тут же ощущение, будто знаешь тебя давно. Справедливо?

— Абсолютно! Я открытая, даже чересчур. Так и мне приятнее, и людям рядом со мной спокойнее.

— Это профессиональный навык — быстро сходиться с людьми?

— Нет, это как раз у меня с детства. Всегда была экстравертом, люблю окружение друзей, знакомых. Нет, конечно, порой бывает, что хочется казаться такой холодной, отстраненной, недоступной, но у меня не очень не получается — я везде «свой в доску пацан».

— На «Золотом орле», которого тебе вручили недавно, ты тоже своя?

— Я была там впервые. Но в силу своей общительности знакома там уже почти со всеми. А многие кинематографисты знают меня лет с трех — меня мама (актриса Ксения Раппопорт, — КР) приводила и в театр, и на съемки. В то же время сказать, что я в компании кинематографистов абсолютно расслаблена, — не могу. Я их ценю, уважаю, но знаю, что в этой среде большая конкуренция. Иллюзий в отношении мира кино не строю.

— А как ты это ощущаешь? Были конфликты?

— Интуиция подсказывает. (Улыбается.) Нет, конфликтов никаких не было. Со мной вообще сложно поссориться, я не агрессивный человек — быстро отхожу, прощаю и забываю. К конкуренции отношусь спокойно. Актрис, с которыми часто хожу пробоваться на одни и те же роли — например, Тасю Вилкову, Иру Старшенбаум, Юлю Хлынину, — очень люблю. Зависти я не испытываю — это разрушительное чувство, причем не для других людей, а для меня самой. Так что даже горжусь тем, что к своим 24 годам научилась на многое смотреть с улыбкой и поддерживать других.

— Как ты сама относишься к врученной тебе награде?

— Все очень странно. Не ожидала, что меня номинируют. Хотя, когда мы еще несколько лет назад снимали «Лед», мой друг, режиссер Олег Трофим, на площадке нам в шутку кричал: «Давайте-давайте, стараемся — на «Орла» идем, на «Орла»!» Я радовалась — мой первый полный метр. О наградах не мечтала. Вышел фильм — и я получила целых четыре. Первая — от вашего журнала (тогда еще The Hollywood Reporter, — КР), потом — Chopard Talent Award, журнал «OK!», а теперь и «Орел».

— Как считаешь: заслужила?

— У меня нет ощущения, что, если получила награду, значит я лучшая. Все равно бывают мысли иногда: заслужила ли я это место в этой профессии, в которую так сложно попасть, но о которой многие мечтают. Поэтому я комплексую, но стараюсь работать над собой. Учусь, развиваюсь, чтобы не перестать себя уважать. На способностях, которые достались по наследству, далеко не уедешь.

— В чем твой ключ к успеху? Чем ты понравилась, например, продюсерам «Льда»?

— Думаю, естественностью. Нужна была открытая, светлая и чистая героиня — и я смогла эти качества показать. Впрочем, когда пробовалась на роль проститутки в «Обычную женщину»  к Борису Хлебникову, те же качества мне пригодились. (Смеется.)

 — Насколько серьезно ты относишься к актерской профессии? Одни только деньги зарабатывают, другие временно этим занимаются, третьи погружаются полностью. Зачастую, чрезмерно. А ты?

— Все три варианта для меня — крайности. Хотя, конечно, мне нравится, что это приносит деньги, и порой я могу не смотреть, сколько стоит такси.

— Так много платят?

— (Смеется.) Я же не говорю, что не смотрю, сколько стоят сумки Dior, а всего лишь — на цену такси. Это разные уровни.

— Какие у тебя цели в профессии? Вот Александр Петров, твой партнер по «Льду», «Оскара» хочет…

— Любой артист хочет «Оскара». Я тоже хочу. Но, думаю, награды — не цель. К ним нужно относиться, как к лишнему подтверждению того, что ты на правильном пути. А цели и мечты — они намного более индивидуальны и глубоки.

— Звучит романтично. А насущные цели есть? Виллу на Лазурном Берегу?

— Ну, если ты об этом, то, конечно, хочу дом в Лос-Анджелесе, еще один в Италии.

— А в Америке, там что?

— Там у меня четыре коуча, с которыми я занимаюсь актерским мастерством, акцентами. Повезло заниматься с преподавателем, который на протяжении многих лет избавлял от британского акцента Хелен Миррен.

— Саму Миррен? Кстати, у тебя есть авторитеты?

— Мне кажется, авторитет — это человек, на которого надо смотреть снизу вверх. А я так не могу. Поэтому авторитетов нет, но есть люди, к чьему мнению я прислушиваюсь. Моя семья, мои друзья. И этот круг все время расширяется, в мою жизнь приходят новые интересные, важные люди. Недавно, например, таким человеком для меня стала Аня Михалкова. А вообще, есть много великих людей, с которыми я еще не знакома, но надеюсь это исправить.

— Тебя часто спрашивают про мать, а какие качества у тебя от отца?

— Может быть, розовые очки. (Смеется.) Папу я вижу редко, но шучу, что у меня от него глаза, уши и грудь. Папа у меня буддист, он может уехать и долго сидеть в горах медитировать. Надеюсь, у меня от него еще и канал соединения с окружающим миром.

— Какие из своих будущих проектов ты особенно ждешь?

— Мы с Дашей Чарушей сняли полный метр. Я играю маникюршу из Воронежа, которая учится мечтать. Она застревает в аэропорту при пересадке в Пулково, и с ней происходят всякие удивительные события. Она лучше начинает себя понимать, принимать и любить. Добрый фильм о том, как научиться верить в мечту. А еще у нас Саша Гудков дебютировал в качестве артиста, а также выступил креативным продюсером.

— Есть ли возможность сниматься в Италии, как мама?

— Пока об этом не думала. Но хотела бы. У меня есть французский язык, итальянский тоже приемлемый. Думаю, я бы могла.

— Когда ты успела языки выучить?

— У меня было насыщенное детство. Репетиторы по английскому, французскому, итальянскому, музыкальная школа, балет, рисование, шахматы, танцы. Куда все это только делось, непонятно? (Смеется.) Но что-то успели в меня вложить до того, как я взбунтовалась.

— А чего взбунтовалась?

— Возраст такой был. Все гуляют, а я на балет да на музыку. В какой-то момент не выдержала и все бросила…

— А ведь выросла в интеллигентной питерской семье…

— Квартире, в которой наша семья живет, — 106 лет. Заходишь в нее — при входе висит шлем, который прадедушка-археолог раскопал под Москвой, по его книгам занимаются в МГУ. Прабабушка была заслуженным сотрудником Эрмитажа, всю жизнь там прослужила. Дедушка — архитектор, бабушка — инженер. Каждая мисочка, вазочка, чашечка дома — антикварные. В меня заложили правильные человеческие принципы, но я другой росла — просто «оторви и брось». Бабушка была в шоке, но сейчас она меня принимает.

— Как считаешь, человек рожден для счастья или для страданий?

— Хочется верить, что для счастья. Хотя у всех разная судьба. Я по жизни гедонист. Мне важно наслаждаться жизнью, поэтому и работа должна приносить удовольствие. Иначе смысла нет. Надеюсь, никогда я не буду работать в ущерб своему здоровью, семье, детям.

— Что сегодня делает тебя счастливой?

— Абсолютно все! У нас прекрасная съемка для «КиноРепортера», сегодня день рождения моего близкого друга, у меня два кота, здоровая семья, два кота, удивительная профессия. Скоро ехать в Америку, а там много интересного ждет. И вообще, в жизни есть столько вещей, которые способны принести радость! Я читаю, смотрю кино, играю на фортепиано, путешествую, танцую, сплю, смеюсь, а больше всего на свете люблю любить.