Жить припеваючи: Почему мюзиклы снова популярны

По мюзиклам уже не раз устраивали панихиды, но слухи о смерти жанра оказываются сильно преувеличенными. С песнями и плясками он неизменно восстает из мертвых и перерождается. Уже несколько лет подряд в зимние праздники в прокате идет хотя бы один музыкальный фильм, собирая кучу денег и номинаций на «Оскара».

Саундтрек «Величайшего шоумена» разлетелся на 1,3 млн копий и стал самым продаваемым альбомом года. Повторить его успех попытались «Кошки» – адаптация долгоиграющего хита с Вест-Энда, правда, провалились. Даже маэстро Стивен Спилберг загорелся идеей первого мюзикла в своей карьере и готовит ремейк «Вестсайдской истории».

Мюзикл в современном его понимании (яркие костюмы и декорации, сюжет через легкие песни и разудалые танцы) появился в американском театре XIX века и назывался комической оперой. До кинематографа развлечение по понятным причинам добралось не сразу.

Символично, что в первом звуковом фильме «Певец джаза» (1927) герои сразу запели. Полуторачасовая драма Алана Кросленда открыла ящик Пандоры: уже в 1930-м Голливуд разразился целой сотней мюзиклов и последующие два десятилетия на экранах безраздельно царили музыкальные ленты, которые штамповались в промышленных масштабах и поражали своим размахом и кассовыми рекордами.

Хореограф Басби Беркли, например, выстраивал из барышень сложные калейдоскопические композиции и вовлекал в танец камеру, пуская ее в увлекательные заезды сквозь частокол расставленных дамских ножек. Его легендарная «42-я улица» (1933) произвела фурор, а приемы изменили индустрию. Попутно взошла звезда талантливых танцоров – Фреда Астера, Джинджер Роджерс, чуть позже – Джина Келли.

Во второй половине XX века увлечение мюзиклами прошло. Зритель уткнулся в телевизор, а эскапизм и условность музыкальных картин казались старомодными. С 1970-х жанр существовал за счет экспериментов вроде рок-опер («Иисус Христос – суперзвезда») и диснеевская анимация.

В 2000-е ситуация начала выправляться. «Мулен Руж» и «Чикаго» реанимировали жанр, а последний еще и получил золотую статуэтку за лучший фильм — счастье, которого мюзиклы не знали более 30 лет. Недавний «Ла-Ла Ленд» вызвал у киноакадемиков столь сильную ностальгию, что повторил рекорд всех времен — 14 номинаций на «Оскара».

Не секрет, что все самое интересное сейчас происходит в сериалах, и музыкальные постановки неожиданно прижились на этом поприще. Особенно яркими красками заиграли комедии «Лузеры», «Галавант» и «Чокнутая бывшая». Наивная искренность старых мюзиклов переосмысляется через постмодернистскую иронию и цитирование. «Думаю, людям нравятся мюзиклы, — говорит Рэйчел Блум, создательница «Чокнутой бывшей». — Музыкальная комедия с современным пониманием юмора оказывается самой эффективной подачей сюжета». Впрочем, есть место и серьезному биографическому произведению «Фосси/Вердон» о легендарном дуэте хореографа Боба Фосси («Кабаре») и его жены, танцовщицы Гвен Вердон.

В некоторых странах сформировалась собственная эстетика мюзиклов. В Испании их пронизывал национальный колорит: андалузские деревни и фламенко. Один из ведущих испанских режиссеров Карлос Саура в 1980-е разродился целой трилогией — «Кровавая свадьба», «Кармен» и «Колдовская любовь».

В СССР тоже заинтересовались новым жанром. Режиссер Григорий Александров съездил на разведку в американскую чужбину, чтобы выяснить, чем капиталисты развлекают народ. На основе увиденного он снял «Веселых ребят». Последовавшие музкомедии не только услаждали слух и взор, но и пропагандировали труд. Выполнение работы зачастую ложилось даже в основу хореографии, как в картинах Ивана Пырьева («Трактористы», «Кубанские казаки»).

В 2008-м Валерий Тодоровский тоже рискнул вернуться в легкомысленный жанр и поставил «Стиляг». Создание фильма о молодежной субкультуре советских модников в 1950-е предсказуемо далось непросто. Выяснилось, что умелые сценические хореографы слабо представляют, как воплотить свои идеи с помощью киноязыка.

В итоге за танцы отвечали театральные спецы Олег Глушков и Леонид Тимцуник, а съемочная группа направляла процесс в кинематографическое русло. Словом, тягостные репетиции растянулись на полгода. Неудивительно, что желающих повторить подвиг Тодоровского нашлось немного. Только Жора Крыжовников попытался освоить жанр караоке-комедии в «Самом лучшем дне».

Зато в Индии мюзиклы всегда чувствовали себя вольготно — кружиться и голосить там принято практически во всех картинах независимо от жанра. Серьезность намерений сразу обозначил один из первых звуковых фильмов: «Индрасабха» (1933) до сих пор удерживает рекорд по количеству песен (72!).

Впрочем, сейчас музыкальные вставки уже не являются обязательным атрибутом картины. Зрители хотят большей реалистичности. «Мне грустно, что люди склонны смотреть свысока на наши песни и танцы. Я искренне верю, что они делают Болливуд узнаваемым во всем мире, — сетует бывшая хореограф Фара Кхан, чьи режиссерские работы „Ом Шанти Ом“ и „С Новым годом“ разрывали индийский бокс-офис. — Это наша сила. Если музыка уйдет, Голливуд окончательно захватит власть».

Вообще, между Болливудом и Голливудом давно идет культурный обмен: дань индийским танцам отдавали «Мулен Руж» и «Миллионер из трущоб». А какие номера в недавнем «Аладдине»! Тем не менее на Западе музыкальные вставки обычно продвигают сюжет вперед и раскрывают персонажей. В Индии же — это универсальные по своей природе паузы, в какой бы сюжет их ни вписали. Порой они оказываются более запоминающимися, чем фильм.

Песни к мюзиклам обычно записывают заранее, и на площадке актеры поют под фонограмму. При съемках масса посторонних шумов и дублей с разных ракурсов — сводить воедино и подчищать эту какофонию непросто. Однако режиссер Том Хупер в «Отверженных» (2012) захотел прибегнуть к этому методу.

Эдди Редмэйну даже понравилось, поскольку традиционный способ тоже имеет недостатки: «Вам приходится принимать все актерские решения за три месяца до того, как вы встретитесь с партнером, с которым будете работать». Запись пения вживую позволяет сохранять спонтанность естественной игры, однако в финальной звуковой дорожке все равно используются лишь удачные отрывки.

Большинство артистов имеет какую-никакую вокально-танцевальную подготовку, но для современных мюзиклов это совершенно необязательно. Лучше спеть несовершенно, но точно передать эмоциональное содержание сцены. Тем не менее любой музыкальный фильм подразумевает многомесячные репетиции для всех без исключения.

Даже Хью Джекману, обладателю театральной премии «Тони» как лучший актер мюзикла, для «Величайшего шоумена» пришлось потеть по 10 часов в день. Райан Гослинг в свою очередь четыре месяца учился играть на пианино для «Ла-Ла Ленда». Оттачивали вокальные данные и актеры мюзикла «Мамма MIA!», правда, партии Пирса Броснана все равно режут слух.

Затейливые музыкальные номера встречаются не только в мюзиклах, но и в любых жанрах. В ужастике «Суспирия» (2018) хореограф Дамьен Жале сделал танцы ведьм движущим элементом сюжета, олицетворяющим жизнь и смерть.

Хореографу Нине МакНили тоже выпала нетривиальная задача: довести до ума «Экстаз» Гаспара Ноэ — триллер про танцевальную труппу под ЛСД. Девушка натаскала два десятка исполнителей в разных уличных стилях для 6-минутного номера, зафиксированного одним кадром. Ноэ сам снимал с рук, а МакНили бегала у него за спиной и отдавала команды актерам. Для дрыганий под кислотой она вдохновлялась японским авангардным танцем буто.

Иногда говорят, что постановка мюзикла сродни съемкам двух фильмов сразу. Так, например, «Вестсайдскую историю» доверили сразу двум режиссерам: Роберт Уайз отвечал за разговорную часть, а Джером Роббинс (режиссер бродвейского оригинала) — за все, что связано с музыкой.

Главный поставщик мюзиклов сегодня Роб Маршалл («Мэри Поппинс возвращается», «Чикаго») считает, что ему помогло его прошлое танцора и хореографа: «Я не был уверен в себе, когда начал режиссировать фильмы. Но мгновенно почувствовал себя в своей колее, потому что кино похоже на хореографию: вы заканчиваете один эпизод и нужно найти переход в следующий. В этом есть плавность танца».

За последний век отношения Бродвея и Голливуда прошли через любопытную эволюцию. «Вестсайдская история», «Моя прекрасная леди» и «Звуки музыки» сначала срывали аплодисменты на сцене, а затем приковывали к экранам. В новом тысячелетии маятник уверенно качнулся в противоположную сторону. Бродвейские продюсеры заимствуют идеи с больших и малых экранов.

Некоторые фильмы проходят сквозь диковинное перерождение. Так комедия Мэла Брукса «Продюсеры» (1967) реинкарнировала в театральный суперхит, а в 2005-м — в киноремейк. «Лак для волос» из фильма без песен превратился в мюзикл на сцене, который пересняли в кино, то же произошло с хоррором Роджера Кормана «Маленький магазинчик ужасов». Анимационные «Спящая красавица» и «Король Лев» морфировали в бродвейские постановки, а потом в современные киноверсии.

«Когда движения недостаточно, вы танцуете, когда слов недостаточно, вы поете», — объясняет Роб Маршалл секрет успеха мюзиклов. При таком раскладе они действительно всегда будут востребованы.