Продюсеры «Вторжения»: «Федор Бондарчук — ранимый и трогательный человек»

Российские кинотеатры подверглись «Вторжению» — на экраны вышел сиквел фантастического блокбастера «Притяжение». «КиноРепортер» поговорил с продюсерами фильма Александром Андрющенко и Михаилом Врубелем о состоянии российской фантастики, сотрудничестве с Федором Бондарчуком и том, как на их работу влияют фокус-группы, экзит-полы и кинокритики.

— Два самых кассовых фантастических фильма в российском кино — ваши «Притяжение» и «Черная молния». Причем второй фильм вышел десять лет назад.

Андрющенко: Никогда не думал об этом.

Врубель: Сейчас еще будут третий и четвертый (имеются в виду «Вторжение» и хоррор-сайфай «Спутник» — прим. КР)

— Почему в России выходит так мало фантастики?

Врубель: Просто в англоязычном мире в целом несравнимо больше писали фантастику, чем в Советском Союзе. Кто у нас был? Братья Стругацкие, Кир Булычёв, Александр Беляев… человек пять наберется. А на Западе были целые журналы и телеканалы, посвященные фантастике.

Андрющенко: Есть позиция, что российское кино должно быть про российскую бытовую реальность. Типа давайте не будем соревноваться с Голливудом и будем убогими. Мы против этого. Проблема заключается в том, что в России нет качественной фантастики. Мы делаем первые, но, надеюсь, уверенные шаги в этом жанре.

Врубель: Нам жанр фантастики крайне интересен, потому что это вызов. Действительно, есть представление, что на локальных территориях успех могут иметь лишь локально понятные комедии и фильмы про собственную историю. Мы это правило разрушаем. Это крайне интересная область с эмоциональной точки зрения. Мир космоса дико захватывает.

Андрющенко: В последние годы фантастика стала технологически доступной благодаря развитию технологий и компьютерной графики. Если конкретно, то развитию компании Main Road Post, которая делает графику мирового уровня.

Александр Андрющенко и Михаил Врубель. Фото: Анна Темерина

— В «Притяжении» был важен социальный месседж. Какие смыслы вы закладывали во «Вторжение»?

Врубель: Важная часть «Вторжения» — страх перед технологиями. Они нас окружают и пугают. Джеймс Кэмерон описывает в своей книге (имеется в виду «История научной фантастики Джеймса Кэмерона» — прим. КР) эпизод, когда на конференции по новым технологиям, где ученые рассказывали, как будут делать андроидов, он вдруг поднял руку и спросил: «А вы уверены, что вам это нужно?». Все, конечно, засмеялись, потому что он снял «Терминатора». Однако сейчас действительно есть ощущение, что мы куда-то бежим с технологиями и сами их не контролируем. Даже сами производители технологий не могут сказать, к чему это приведет. У меня это вызывает естественный страх.

Андрющенко: Ты просыпаешься, достаешь телефон, открываешь социальные сети, читаешь новости. Это влияет на твои умозаключения, но ты не очень знаешь в целом, что за люди это пишут. Никто глубоко не анализирует информацию — ее слишком много. Это страшная вещь. Каждый вечер мои дети начинают пересказывать вещи, которые узнали от блогера Васи. Как обрабатывать информацию и чему верить — большой вопрос, который мы поднимаем в нашем кино.

Врубель: Проблема информационной адекватности стоит в России особенно остро. В Англии, например, в школах есть предмет «Критическое мышление», где учат критически относиться к той массе информации, которую ты получаешь и понимать, что тобой могут манипулировать. Помимо этого, мне также крайне важна героиня фильма, которую играет Ира Старшенбаум. Она идет к независимости. «Не надо за меня решать», — кричит она в финале. Это такой крик всех российских девушек и женщин о том, что они абсолютно самостоятельные люди и готовы делать все то же самое, что и мужчины, и даже лучше.

Андрющенко: Подписываюсь. Меня беспокоит, что наше общество тормозит в равноправии полов. Мы не специально делаем с Федором Сергеевичем фильмы, где главные героини — сильные женщины, но нам это нравится.

— «Притяжение» продавался как боевик, хотя, по сути, это был эдакий янг-эдалт. С сиквелом вы пошли по другому пути.

Врубель: «Вторжение» построено на вселенной первой части и ее героях, но это другое кино — поэтому и другое название. Мы немножко подаем фильм не как сиквел. Идея пришла на уровне сценария, и мы ее держались. Жанр, проблемы, содержание и производство здесь другого масштаба.

Андрющенко: Если первая часть была ближе и понятнее молодежной аудитории, то вторая уже сделана для всех.

— Как это отразилось на международном прокате?

Врубель: Те территории, которые мы сейчас уже закрыли по продажам, заплатили на 40-60 процентов больше, чем за «Притяжение».

— У Александра Петрова во «Вторжении» достаточно радикальная смена образа.

Врубель: Саша был счастлив, что такой образ был придуман. Когда что-то особенное происходит с героем, то это подарок для актера. Физические недостатки рождают интересные элементы актерской игры.

Андрющенко: И психологические тоже! Мы поняли, что его герой пережил важное событие в «Притяжении», когда он убил собственную девушку. Что с таким человеком может произойти после этого?  Что-то уже было в сценарии, что-то предложил уже Саша. Федор хотел увидеть другого Петрова, которого еще никто не видел.

— Идея с инсультом была уже в сценарии?

Андрющенко: Была, но Саша ее раскачал довольно серьезно.

Врубель: Иногда он даже слишком уходил в образ, и его речь была непонятна.

— Сценарий «Притяжения 3» уже в работе?

Врубель: Нет. Идея «Вторжения» все-таки родилась после выхода первого фильма.

Андрющенко: Надо посмотреть на отклик аудитории.

— Важны ли вам как продюсерам отклики в соцсетях?

Врубель: Давайте разделим. Отзыв зрителя нам важен безусловно. Мы его получаем из нескольких источников. Во-первых, это количество проданных билетов и соотношение сборов первого и второго уикендов. Если результаты первого уикенда хорошие, а второго очень плохие, то фильм не удался, это очевидно. Во-вторых, это экзит-полы, то есть опросы зрителей после выхода из кинозала. Из них тоже рождается какое-то ощущение. Комментарии в интернете, учитывая особую любовь хейтеров к Федору Сергеевичу, я бы не воспринимал как главный ориентир. Когда мы делали «Притяжение», из 120 человек из фокус-групп лишь один сказал, что не пойдет из-за Бондарчука. Остальные, наоборот, сочли, что его имя гарантирует качество.

— Как влияют на фильмы фокус-группы?

Врубель: Фокус-группы — это люди разных возрастов из разных городов, которые смотрят фильм в черновой сборке. Идеи на этом этапе уже не рождаются, но фокус-группы показывают точки, на которые стоит обратить внимание: где скучно, где непонятно. Мы всегда делаем довольно масштабные досъемки по результатам опросов фокус-групп.

Андрющенко: На премьере ты получаешь восторженные отзывы, и никто не говорит тебе правду. В интернете все замешивается на хейте, критики — это критики. Нельзя ориентироваться. Экзит-полы — самая реальная вещь. Из них можно понять, насколько аудитории нравится кино.

Врубель: Если фокус-группы — это качественное исследование, то экзит-полы — количественное. Это социологически достоверная выборка.

— А на кинокритику вы обращаете внимание?

Врубель: У «Притяжения» была очень хорошая критика, гораздо лучше, чем у «Льда», о котором либо не писали, либо писали очень плохо. Кинокритика с любовью зрителей к фильму вообще никак не соотносится. Она может влиять только на авторские фильмы.

Андрющенко: Ее иногда интересно читать, если там есть интеллектуальный разбор. Можно увидеть то, что ты сам в фильм не закладывал. Критик копает очень глубоко и находит то, чего в фильме нет. Это очень любопытно.

— Чем Бондарчук-режиссер отличается от Бондарчука-продюсера?

Андрющенко: Это разные профессии. Как продюсер он — верное плечо, брат и товарищ, который помогает и советует. Как режиссер он гораздо более эмоциональный и волнительный.

Врубель: Продюсер — это штабная работа. Даже в случае проблем, все садятся и обсуждают в комфортном режиме. А режиссер находится на поле боя, и это сильно затрагивает эмоциональный центр Федора Сергеевича.

Андрющенко: Несмотря на его медийный образ он очень ранимый и трогательный человек, который очень любит свое дело и очень хочет, чтобы кино понравилась людям. Это эмоционально нестабильное состояние, с которым приходится жить. Как продюсер он нас поддерживает, а когда работает как режиссер, уже его хочется поддерживать все время.

Врубель: Наш друг-режиссер Егор Баранов сформулировал отличие режиссера и продюсера в виде семейной метафоры. Продюсер — это папа, а режиссер — мама. Как бы папа ребенка ни любил, он его не рожает, не кормит и находится на некой дистанции. Хороший папа, может, больше времени проводит с ребенком, папа попроще — только деньгами помогает. А мама есть мама.

Андрющенко: Продюсер может забыть неудачу, а режиссеру это трудно. Фильм — это его ребенок.