«Присяжный номер два»: «12» Клинта Иствуда

Молодого мужчину, алкоголика в завязке, назначают присяжным на слушания по уголовному делу. Суть дела в следующем: подсудимый выпивал в баре с подругой, вскоре между ними вспыхнула ссора, после чего она пошла домой пешком одна, а на следующий день ее труп со следами травм был найден в лесу рядом с дорогой. И вроде как все указывает на вину подсудимого. Но, выслушав все обстоятельства, тот молодой мужчина, алкоголик в завязке, вдруг понимает, что это на самом деле, вероятно, он ее убил. Совершенно непреднамеренно. На машине сбил. О чем до этого момента даже не подозревал. Роковое стечение обстоятельств. Но если теперь он во всем признается, то его, скорее всего, посадят. А у него жена на сносях, ну и вообще.

Такую задачку по этике задал нам почтенный старец Клинт Иствуд в своем последнем (не исключено, что во всех смыслах) фильме «Присяжный номер два». Со звездочкой задачка. А то и со всеми тремя или пятью. Это вам не очередная вариация на тему проблемы вагонетки. И даже не очередная вариация на тему «Двенадцати разгневанных мужчин» Сидни Люмета или «12» Никиты Михалкова. Хотя и очень похоже по форме: здесь тоже основное действие разворачивается в комнате для заседаний присяжных, и тоже все сначала хотят по-быстренькому единогласно вынести обвинительный вердикт и разбежаться, но один из них высказывает сомнение, и постепенно все остальные соглашаются, что не все так однозначно, если разобраться.

Существенное различие, однако, заключается не в том, что среди присяжных истинный убийца. Хотя и в этом тоже. Но куда важнее все-таки другое. А именно: в фильме сконструирована такая умозрительная ситуация, когда понятия справедливости и правосудия в принципе неприменимы. То есть нельзя вот так взять и точно установить виновного, достойного соответствующего сурового наказания. Подсудимый – он, с одной стороны, не очень хороший человек. Токсичный грубиян и абьюзер, к тому же, предположительно, бандит. Но девушку, судя по всему, не убивал. Наоборот, любил очень. И слезно уверяет, что с тех пор исправился, перестав быть токсичным грубияном. Тогда как мужчина, который девушку фактически убил, человек как раз таки хороший.

То есть никого он, конечно, не убивал. Несчастный случай. Но ты поди докажи. Его версия событий на суде, как ни крути, будет звучать крайне неправдоподобно в силу ряда обстоятельств. Упекут, как пить дать. Причем надолго. Очень надолго. И что в такой ситуации, спрашивается, делать? Как честный, порядочный гражданин – и хороший человек – должен поступить? Обречь другого на пожизненное заключение, зная, что, какой бы он ни был распоследний негодяй, он тем не менее явно не совершал того, что ему вменяют? Или же раскрыть правду и обречь на заключение самого себя, а заодно обречь на страдания жену, своего еще не родившегося ребенка, всех близких?

Поставив себя на место главного героя, никто или почти никто не выбрал бы второй вариант, согласитесь. Что Клинт Иствуд прекрасно, конечно, понимает. И ни в коем случае никого не порицает. Более того, он в принципе не ставит такого вопроса. Историю эту он рассказывает – в своей обычной спокойной манере, без лишнего выпендрежа, без пафоса и надрыва, – не для того, чтобы какую-то мораль нам прочитать. О гнилой эгоистичной сущности человеческой природы или чем-то таком. А чтобы констатировать: справедливость – относительна, правосудие – несовершенно. И ничего тут не попишешь. Хоть в лепешку расшибись.

Но повод ли это разочаровываться в мире и в людях? Вовсе нет. Мудрый Клинт Иствуд в данном случае, как и всегда, выступает исключительно с человеколюбивых позиций. В «Присяжном номер два» вообще нет ни одного отрицательного персонажа. Буквально каждый заслуживает если не симпатии, то как минимум сочувствия. Более того, все действуют из лучших побуждений. По крайней мере, никто не желает кому-либо зла. И все же вот как получается. Получается, что зло неминуемо. Из чего, опять-таки, не следует, что всем теперь надо лечь на пол и погрузиться в депрессию от осознания тщеты всех благих намерений. Вовсе нет. Просто стоит об этом всегда помнить и обязательно учитывать, прежде чем выносить о ком-то или о чем-то безапелляционное суждение. Особенно теперь, когда оттенков, отделяющих черное от белого, вокруг как будто бы становится все меньше.