«Каос»: Многослойное переосмысление древнегреческих мифов с Джеффом Голдблюмом в роли Зевса

Недавней премьерой Netflix стал «Каос» – 8-серийное фэнтези по мотивам древнегреческих мифов. В центре сюжета оказывается Зевс (бесподобный Джефф Голдблюм), одним прекрасным утром заприметивший на своем царственном лбу новую морщину и узревший в этом изменении предвестие конца света. Успокоить взвинченного патриарха тщетно пытаются жена и по совместительству сестра Гера (Джанет МакТир) и братец-гедонист Посейдон (Клифф Кертис), официальный покровитель Крита.

Там как раз готовятся отмечать праздник Олимпии, вот только торжество омрачает выходка троянцев, загнанных в убогие гетто после проигрыша в той самой войне. Диверсия выводит Зевса из себя, и он решает, что человечество должно поплатиться за неуважение к богам. Начать можно с чего попроще – парочки природных катаклизмов вполне хватит, чтобы люди начали враждовать между собой за место под солнцем. В аду тем временем тоже не все ладно. Интеллигентный Аид (Дэвид Тьюлис), наконец сдавшийся под напором Персефоны (Раки Айола), отправляется на ковер к старшему брату, чем окончательно ввергает того в пучину яростной паранойи.

Очевидно, сборник древнегреческих мифов можно рассматривать как пособие по различного рода девиациям. Чего тут только нет, начиная от инцеста и зоофилии и заканчивая всевозможными трансформациями, вызванными в том числе волей богов. Хотя куда точнее будет слово «обида» – связываться с обитателями Олимпа чревато. В сериале, например, Гера держит пасеку с бывшими любовницами супруга, превращенными в трудолюбивых пчел, а президента государства бьет нервная дрожь, когда небожители материализуются в казенной ванной.

Но вернемся к вопросу патологий. И отметим, что за персонажей с подобным анамнезом прогрессивная платформа взялась с заметным опозданием. Хотя это мог бы быть их законный шанс оправдать градус аморальности дословным следованием первоисточнику – ну, канон такой, что тут поделать? Но на удивление «Каос» не превращается в лобовую агитку. Конечно, без вкраплений woke-повестки здесь не обошлось, но при должном старании, которого за рубежом обычно не занимать, моральные ориентиры могли быть размыты куда сильнее. Более того, в целом создатели ратуют за общечеловеческие ценности. Почти что христианские – и в первую очередь за любовь к ближнему.

В этом причудливом мире вообще переплелись многие религии – от католичества и православия до буддизма и политеизма. Люди ходят в традиционные храмы, но при этом совершают кровавые жертвоприношения (к счастью, добровольные) и верят, что после смерти их ждет перерождение и возвращение в привычный мир. На этом построена сюжетная интрига, которая напрямую затрагивает героев. В общем, почти «Фауст» с одновременным существованием множества концепций (и, кстати, наличием воинственных троянцев).

А вот пороки и добродетели остались прежними. При этом «Каос», будучи яркой сатирой, переворачивает привычную игру: боги здесь жестоки, и по-настоящему приблизиться к ним человек способен лишь тогда, когда совершает самые омерзительные поступки.

Подлинную трагедию, которой в сериале хватает, оттеняет черный юмор. Выражается он и в визуальном китче (Зевс, например, предпочитает носить спортивные наряды с россыпью золотых украшений), и в остроумном мироустройстве. Чарли Ковелл смотрит на привычные вещи под другим углом, из-за чего рождаются любопытные параллели, а мифические пласты превращает в сложносочиненное поп-культурное полотно.

Как вам Персефона, водившая маму на концерт Орфея (Киллиан Скотт)? Или милейшие церберы на службе загробных пограничников? Царство Аида, к слову, снято в ч/б и более всего напоминает ад бюрократический: с огромным количеством правил, корпоративным транспортом, тесными офисами и повсеместным выгоранием – на этот раз вечным. В другом случае подобная эклектика могла бы стать пощечиной хорошему вкусу, но в безумном мире «Каоса» она приходится к месту.

Возможно, потому, что все эти винтики работают на общую идею – почти каждый из героев движим любовью. Ради своей музы Эвридики (Аврора Перрино) Орфей преодолевает нечеловеческие испытания. Не зная при этом, что ее чувства прошли, и в день смерти она собиралась подавать на развод. И хотя ему говорят об этом прямым текстом, всему его существу претит столь циничное предположение. Вера, кстати, здесь является дополнительным двигателем, что довольно логично: как писал Нил Гейман, боги существуют, пока в них верят. К людям эта схема тоже применима. 

Кроме того, срабатывает все тот же эффект калейдоскопа: смещение одной важной детали полностью меняет всю картину. А герои поддерживают это переосмысление: как говорит Персефона, люди склонны перевирать истории. И кто его знает, как все могло быть на самом деле?

Любовь в «Каосе» не только романтическая, но и вдохновленная поколенческими отношениями. Ради отцовского признания Дионис (Набхан Ризван) готов провернуть сумасшедшую аферу. Ради спокойствия матери президентская дочь Ариадна (Лейла Фарзад) годами носит в себе чувство вины и сносит все ее нападки. Ради своих детей родители вообще совершают ужасные вещи, навлекая и на себя, и на них небывалые муки. На другом конце спектра – отречение: Арес, Афродита и Аполлон, которые переводят нерадивого папашу на автоответчик,  в кадре не то что не видны, но даже не слышны. По крайней мере, в первом сезоне.

Еще одна важная черта «Каоса» – не чрезмерность, но некоторая художественная преувеличенность. Киллиан Скотт играет трагедию Орфея с комедийными ужимками, оставляя зазор, в котором, кажется, прячет ужас своего героя. Джефф Голдблюм поначалу выдает паранойю в дозированном ключе, но с каждой серией все больше теряет рассудок из-за злости и ревности, превращаясь в безумного тирана, а именно – своего отца, на которого больше всего страшился походить. А Джанет МакТир подчеркнуто высокомерна даже тогда, когда ее Гера сталкивается с публичным унижением. И это не говоря о стиле и манерах, которых придерживаются мойры и фурии.

Боги, конечно, здесь больше напоминают константы. Архетипы. Маски, почти не способные к изменениям. Люди куда уязвимее, и становится понятно, почему одним из проводников для зрителей стал полубог Дионис. Оказавшись меж двух огней и принеся невольную жертву, он встает и перед выбором – прожигание вечной жизни или несколько мгновений счастья? Холодное лицемерие или сердечная боль? Отточенная манипуляция или искренняя привязанность? Ответа нет.

В конце концов, не зря в саундтреке (полном, к слову, отборных хитов) есть композиция, в которой проскакивает строка «Я солгал себе, и это поможет мне прожить день». Есть там, впрочем, и ABBA с «никто не услышит моей мольбы». Но на что обращать внимание, как известно, каждый выбирает сам.