«Искупление»: Сергей Безруков против сил зла

Ветеран русско-турецкой войны 1877–1878-го (Сергей Безруков), пороху изрядно нюхнувший и супостатов немало положивший, возвращается в родные пенаты. Представляющие собой избушки да церквушку в лесной глуши. И в пенатах тех таинственные творятся дела. Солдат выясняет, что супруга куда-то пропала. Другие люди тоже исчезают по непонятным причинам. То ли в лесу, то ли в воде злая сила таится. То ли кого-то из местных нечистый околдовал. В общем, «происходит что-то страшное», как вещает трагически безумный знахарь (Виктор Сухоруков), обвиняющий во всех бедах детей. В частности, страдающего от ДЦП сына солдата.  

«Искупление» – третий проект новгородца Константина Еронина. Который долго занимался фотографией, снимал клипы и рекламные ролики, а затем шагнул в игровое кино и в 2022-м выпустил коротыш «Чистилище», вдохновившись работами своего отца-художника, фильмами Роберта Эггерса, Ингмара Бергмана (особенно «Седьмой печатью») и Андрея Тарковского. «Чистилище» пофестивалилось и завоевало пачку призов, а в 2024-м Еронин привез в секцию полнометражных дебютов на смотре «Короче» свое «Вдохновение». Про одинокого художника, живущего на берегу высохшего озера. В том же году Константин стал героем дока «Магия кино», а параллельно с монтажом «Вдохновения» затеял препродакшен второй полнометражки «Искупление», на съемках которой артисты провели 20 дней в Великом Новгороде.

Стартует все с яростной зарисовки в цвете, где Сергей Витальевич Безруков лихо протыкает одного врага штыком, а в другого стреляет и рукояткой пистолета добивает, аж кровавые капли в камеру летят. Вскоре цвет сменяется фирменным еронинским ч/б, а туман войны рассеивается, и кадр наполняется религиозной символикой: церковь, иконы, кресты. Солдат не узнает этих мест: «Вроде мой дом, а вроде и нет». И атмосфера сгущается сумрачная, сновидческая, натуральный кошмар наяву, где по улицам зловеще бродит Никита Кологривый с лопатой (в роли смотрителя кладбища), а Виктор Сухоруков жутковато беседует с пустотой и кричит, брызгая слюной, что всех очистит. Вдобавок инфернальный кузнец (Виктор Михайлов) какие-то козни плетет. «Никак я совсем головой рехнулся?» – задается резонным вопросом солдат, в очередной раз узрев подле себя погибшего вроде как друга.

Аналогичный вопрос терзает и зрителя, который смутно представляет, куда вообще попал. Но ответы сперва в принципе не требуются, поскольку сердце так и распирает радость за соотечественника, вместе с командой соратников-энтузиастов сотворившего кино по лучшим мировым стандартам. По части визуала и звука, по крайней мере. Это стильная дремучая хтонь с густым саунд-дизайном и аутентичной атрибутикой, которая высоко задирает техническую планку многообещающего, но пока, увы, недостаточно развитого жанра русского фолк-хоррора. Каждый кадр – оживший фотоснимок, каждый крупный план – поле битвы пороков и добродетелей, отпечатанных на лицах известных и не очень артистов, с одинаковым рвением нырнувших в эту авантюру. За что звезды достойны благодарных рукопожатий: не любой актер калибра Безрукова согласился бы на съемки в черно-белом мистическом слоубернере, который пока даже прокатчика не нашел. Здорово, что уважаемые граждане поддерживают молодых и региональное кино, а заодно и жанр раскручивают.

Однако минут через 30 виртуозная постановка уже не так поражает. К внешнему облику «Искупления» привыкаешь и ждешь чего-то еще. Сколько можно, в конце концов, по кругу бегать да грязь под ногами месить, пока знахарь продолжает угрозы выкрикивать, а из уст в уста кочует окаянное словцо из шести букв: дьявол, дьявол здесь прописался! Поначалу зло в фильме нематериально. Свечка, скажем, сама по себе гаснет и вспыхивает, очевидцев пугая. А подозрительно выглядят примерно все поселяне, за исключением солдата. Ибо Безруков даже в таком диком сеттинге воплощает разумное-доброе. Эта непредсказуемость интригует: действие редко вырывается за пределы крошечного пятачка, но количество направлений, в которые может рвануть (то есть поползти, слоубернер все-таки) сюжет, велико. К тому же порой в кадре знакомые лица мелькают, непременно выкидывающие что-нибудь эдакое. То рэпер Хаски в Кологривого плюнет, то оборванный Кирилл Кяро курицу схватит и убежит. Зачем? Кто ж его разберет. 

Тем досаднее, что чувство хтонической тревоги, дымком из труб окутывавшее деревушку, мало-помалу развеивается, а из всех путей «Искупление» выбирает наименее интересный. Незримое зло концентрируется в кудрях кузнеца, который, правда, ничего сверхзлодейского не вытворяет. Только зыркает на всех грозно да генерирует фразочки в стиле редисок из Marvel – «ваша слабость будет расти, как и моя сила» и все в том же духе. А умерший друг служивого, который ему мерещится периодически, берет на себя роль Моргана Фримана из провинции и в какой-то момент решает все объяснить. Выдав не один, а сразу два шьямалановских твиста, проливающих сумрачный свет на то, почему эти странные товарищи тут собрались. Твиста, заметим, довольно сомнительных. Потому что они вроде как должны концептуально раскрыть смысл происходящего, но по факту выглядят придуманными наспех, за неимением лучших идей.

Черно-белое изображение по-прежнему перебивается цветными вставками, где специфически раскрывается герой Кологривого, в деревне Безруков превращается в русского народного экзорциста, а весь коллектив дружно молится, напоминая, что приструнить лукавого можно святой водой, крестом, словом божьим. Не худо будет и топором вооружиться – все средства хороши в борьбе с сатаной. Но вообще «Искупление» не столько про физическое противостояние с конкретным антагонистом, сколько про конфликт внутри всякого человека, про то, каким испытаниям, искушениям душа его подвергается. И в реальной жизни, и в более причудливых обстоятельствах.

Мораль из этого выводится вполне оптимистичная: в любой душе таится свет, озаряющий узкую тропинку к спасению. Однако разбирать фильм Еронина, как бы старательно он ни копировал визуальный код условного «Маяка», далеко не так любопытно, как творения ведущих мастеров постхоррора. Впрочем, на то они и ведущие мастера. Влиться в их число никогда не поздно. Но придется немало спичек сломать, прежде чем свеча загорится.