Ингрид Бергман: 7 героинь со сложной судьбой

Ингрид Бергман называли идеалом красоты и силы духа. Она доказала, что на экране может быть совершенно разной: от страстной любовницы до стойкой львицы. К 110-летию со дня рождения Бергман вспоминаем 7 самых запоминающихся ролей актрисы, которые доказали многогранность ее таланта.

«Касабланка» (1942)

Романтическая драма, где джазовый свет, сигаретный дым и напряжение войны сливаются в единый вихрь. В один вечер в кафе «Америка» саксофон напевает блюзовую мелодию. На фоне марокканской ночи входит она – Ильза Лунд (Бергман) – с новым мужем, участником Сопротивления. Взгляд Рика (Хамфри Богарт) задерживается на старой знакомой: прошлое будто вновь просыпается среди войсковых заговоров и тумана политики. Перед Ильзой стоит мучительный выбор: любовь или долг?

Ингрид в образе Ильзы придает героине одновременно уравновешенную и притягательную ауру. В ее глазах – нежность к Рику и глубокая ответственность перед мужем-революционером. Бергман мастерски показывает, как Ильза пытается сохранить спокойствие, но постепенно ее охватывает отчаяние. Особенно эмоциональна сцена на аэродроме: ледяной рассвет, машина уносит жену к самолету, и даже сквозь слезы Ильза говорит Рику, что у них «всегда будет Париж». Фильм вышел в невероятно подходящий момент. Премьера была перенесена на ноябрь 1942 года, чтобы она совпала с высадкой союзников в Северной Африке и последующей конференцией Рузвельта и Черчилля. Современникам история беглецов из оккупированной Европы, собравшихся в баре Рика, казалась отражением собственных переживаний. 

«Касабланка» наполнена многозначительными диалогами и легендарными мелодиями, ставшими классическими. Здесь дружба и любовь переплетены с чувством долга: финальный выбор Рика отпустить любимую к мужу говорит о высоком нравственном начале. Бергман хоть и не получила «Оскара» за эту роль, но сразу утвердилась как королева мелодрамы. Ильза Лунд и поныне остается одним из самых ярких образов Голливуда – смелой, но по-настоящему уязвимой женщины, готовой пожертвовать личным счастьем ради высшей цели.

«Газовый свет» (1944)

Картина Джорджа Кьюкора часто упоминается в контексте популярной психологической практики – газлайтинга. То есть смещения реальности, при котором один человек заставляет другого сомневаться в собственных ощущениях, которое в сегодняшней культуре обсуждают повсеместно. Термин неслучайно происходит именно от названия этой ленты. Авторов интересовал не криминальный сюжет, а тонкая игра манипуляций, и оттого фильм до сих пор будоражит публику. 

Молодая певица Пола выходит замуж за обаятельного Грегори (Шарль Буайе) и вместе с ним переезжает в особняк ее покойной тети. Ситуация сильно меняется: Грегори по вечерам исчезает в загадочном помещении, а на лестнице слышны шаги. Пола замечает, что свет в газовых лампах тускнеет, а по ночам доносятся странные звуки – и с каждым днем ей кажется, что она сходит с ума. Столкновение человеческой психики с холодным расчетом делает историю пугающе правдоподобной.

Режиссер воссоздал готическую атмосферу викторианского особняка: старый рояль, тяжелые занавеси и темный чердак. Массивные декорации подчеркивают замкнутость героини. За роль Полы Бергман получила свой первый «Оскар». Главный урок «Газового света» – сколько бы враг ни старался заставить вас сомневаться, нужно искать правду, как в итоге сделала Пола.

«Завороженный» (1945)

Альфред Хичкок любил играться с жанрами, и в «Завороженном» он неожиданно совместил психоанализ, мелодраму и сюрреалистические элементы. История о молодой женщине‑враче (Бергман), влюбившейся в человека, страдающего амнезией (Грегори Пек), могла бы стать стандартным триллером, но режиссер делает ее поводом поговорить о природе сознания и любви.

Констанс в исполнении Бергман – деятельная и сердечная женщина, редкий случай в фильмографии Хичкока. Сначала она хладнокровна и профессиональна, но постепенно проявляет себя в более эмоциональном ключе. Героиня Бергман сравнивает подписи на документах и интуитивно догадывается о двойнике, и именно она первой замечает тревожную подробность – зацикленную, но безупречную подпись. Когда любовь к «новому директору» вспыхивает, та не теряет достоинства и наглядно показывает, как важно доверять своему сердцу.

Самым знаменитым моментом фильма стала сюрреалистическая сцена сна, созданная художником Сальвадором Дали. Продюсер Дэвид Селзник надеялся привлечь публику необычной рекламой и согласился на сотрудничество, но в итоге в картине осталось лишь две минуты из 20‑минутной задумки: тем не менее кадры с гигантскими ножницами и масками, выращенными из корней деревьев, до сих пор впечатляют. Хичкок считал, что Дали способен передать яркость сновидений, избегая размытой стилистики, привычной кино, и в интервью вспоминал, что его цель была в том, чтобы снять сон на открытом воздухе, в ярком солнечном свете.

«Анастасия» (1956)

Фильм начинается с того, что в Париже образца 1928 года бывший генерал Боунин (Юл Бриннер) обнаруживает обнищавшую и психически нестабильную женщину Анну и ради солидного банковского вклада решает превратить ее в величавую наследницу. Героиня страдает амнезией, депрессией и недоеданием, но ее сходство с княжной поражает окружающих. Боунин действует как Пигмалион: он обучает Анну манерам, истории и пытается убедить строгую вдовствующую императрицу (Хелен Хэйес), что перед ней ее настоящая внучка. 

В роли Анны Бергман показывает робкую, но быстро пробуждающуюся женщину. Сначала героиня путается в базовых деталях «своей» жизни и почти готова отказаться от затеи. Но Анна постепенно преображается: ее таланты и грация выходят наружу, когда она учится вести себя как аристократка. «Анастасия» сегодня воспринимается как сказка о поисках себя: независимо от того, была ли героиня настоящей княжной, важно, что она заново обретает достоинство и любовь. Конечно, фильм уступает по глубине классическим драмам 1950‑х, но в нем есть невероятное обаяние, которое заставляет поверить – хотя бы на полтора часа – в то, что легенды иногда оживают.

Лента, снятая в Париже, Англии и Копенгагене, поражает пышностью визуала – дворцы, балы и костюмы обволакивают зрителя атмосферой утраченного имперского величия. Для Бергман картина стала знаменательным возвращением в Голливуд. За эту роль она получила свой второй «Оскар» за лучшую женскую роль. Фильм запомнился костюмами дворян, величественным портретом императора и душевной песней, которую героиня поет на балу (Falling in Love Again). 

«Любите ли вы Брамса?» (1961)

Экранизация романа Франсуазы Саган, также известная как Goodbye Again, оказалась слишком смелой для своего времени. Режиссер Анатоль Литвак, пытаясь избежать американской цензуры, снял фильм в Париже – в США темами внебрачной связи, возрастного разрыва и даже краткого межрасового общения все еще предпочитали не шокировать зрителя. В наши дни это кажется забавным, но тогда публику действительно волновало, что 40‑летняя героиня встречается с 25‑летним мужчиной и что в кадре есть афроамериканская певица Дайан Кэрролл, которая разговаривает с белым героем.

История разворачивается вокруг успешного дизайнера интерьеров Паула Тесье в исполнении Бергман. Ее любовник – состоятельный ловелас Роже (Ив Монтан), который годами держит ее на коротком поводке: задерживается на свиданиях, изменяет и воспринимает ее как мебель. Паула убедила себя в том, что она свободна, и ей, мол, никто не нужен, но даже служанка ставит под сомнение подобную «свободу». Однажды Паула знакомится с юным адвокатом Филиппом (Энтони Перкинс). Филипп в нее влюбляется, приглашает девушку на концерт Брамса, а затем настойчиво предлагает ей поменять жизнь.

Фильм не торопится осуждать героев, а внимательно исследует эмоциональные компромиссы. Роже резок, эгоистичен, но авторы стараются показать, что такое поведение оправдано: он боится старости и потому убегает в объятия молодых женщин. Паула же разрывается между привычным статусом «любовницы уважаемого мужчины» и искренними чувствами к Филиппу, которые мотивируют ее моложе выглядеть и по‑другому двигаться. Сцена утреннего завтрака с распущенными волосами показывает, насколько сильно роль женщины определяется обществом. «Любите ли вы Брамса?» – любопытный портрет эпохи, когда женщины начали отстаивать право на собственную жизнь. За оберткой мелодрамы скрывается исследование возраста, секса, социальных условностей и искренности чувств. Картина не дает однозначных ответов, но остается удивительно современной в желании увидеть женщину как самостоятельную личность, а не как приложение к чьим‑то фантазиям.

«Убийство в Восточном экспрессе» (1974)

Сидни Люмет предложил публике театральный карнавал. Это классическое «кто убийца?» с роскошными интерьерами и звездным составом. Жанр детектива обычно допускает либо напряжение, либо юмор, но Люмет умело держит баланс между ними – фильм получился слегка ироничным, но при этом внимательным к деталям расследования. На борту роскошного поезда в снежной Европе совершено убийство. Эркюль Пуаро (Альберт Финни) берется за расследование и опрашивает пассажиров: к удивлению зрителей, почти все оказываются подозреваемыми. Среди них и бергмановская медсестра Грета Олссон. На первый взгляд она тихая, добродушная шведская миссионерка с доброй улыбкой и верой в Бога. Она говорит тихо и с легким акцентом, а еще всегда носит крестик. С виду совсем не тот человек, что мог бы что-то скрывать.

Уже первые кадры показывают, что это не просто триллер, а любовный привет старому Голливуду. Режиссер работает с традиционными приемами: поезд, застрявший в снегу, лампы, купе – все снято как в фильмах 1930‑х, но при этом актеры будто играют пародию на самих себя. Пышный состав – Лорен Бэколл, Ванесса Редгрейв, Шон Коннери, Джон Гилгуд и другие – сформировал самый настоящий звездный поезд.

Особое внимание привлекает Ингрид Бергман. Она появляется в кадре всего на несколько минут, но успевает создать убедительный образ: ее героиня дрожит, избегает взгляда, говорит с Пуаро на родном языке, цепляется за религию как за спасение. Бергман призналась, что не считала свою работу достойной «Оскара», и даже говорила, что награда должна была достаться Валентине Кортезе за «Американскую ночь». Тем не менее именно за эту роль она получила третью статуэтку, доказав, что сила актерского мастерства не измеряется количеством минут на экране.

«Осенняя соната» (1978)

В поздних фильмах Ингмара Бергмана пространство сужается до комнаты, а камера превращается в инструмент хирургии. В «Осенней сонате» режиссер буквально закрывает нас в гостиной, где на протяжении одной ночи мать и дочь выговаривают друг другу все, что накапливалось годами. Шарлотта (Бергман) – знаменитая пианистка, все 20 лет игнорировавшая свою дочь Эван (Лив Ульман). Однажды она приезжает в загородный дом, где кровинушка живет с мужем и приемной дочерью. Между ними начинается долгий разговор с чашечкой кофе и неловкими улыбками. Но каждая реплика постепенно накапливает напряжение. Вскоре разгораются обвинения: Шарлотта гордится тем, что стала великой артисткой, тогда как ее семья настрадалась от отчуждения.

Ингрид в роли Шарлотты показывает настоящую повидавшую жизнь звезду, чьи внешние достижения скрывают внутреннюю пустоту. Ее героиня высокомерна и снисходительна: только появившись в доме, она проносится по нему с короткой фразой «Я привезла немного работы». Бергман тонко передает смятение за этой маской – в глазах мелькает сожаление, раздирающее душу. В кульминационной сцене, когда обе женщины уже плачут, Шарлотта говорит дочери: «Я все делала для тебя, но ты все равно осталась одна». Это прощальный удар по их прошлому: на экране разворачивается настоящий семейный конфликт.

Для Бергман роль Шарлотты стала последней работой в кино. Складывается впечатление, что она понимала, что играет не только холодную артистку, но и отражение собственных ошибок. В 1950‑х пресса обвиняла ее в том, что она «бросила ребенка», и здесь она словно расплачивается за те нелестные титулы.