«Я видел свет телевизора»: Хрупкая жемчужина о зыбкой реальности

1996-й. Семиклассник Оуэн знакомится с девятиклассницей Мэдди, которая тащится от сериала «Розовая дымка». Где девушки-подростки сражаются с силами зла. Сериал крутят на тинейджерском канале субботними вечерами, когда Оуэну уже пора баиньки. Но однажды он якобы идет с ночевкой к приятелю, а сам отправляется к Мэдди и приобщается к «Дымке». Мало-помалу она становится его любимым сериалом. Но чем дальше, тем страннее закручиваются отношения Оуэна и Мэдди. А реальность вокруг них размывается, касаясь мира с той стороны телеэкрана.

Когда-то Джейн Шенбрун ассистировала братьям Сэфди, потом писала про кино для журнала Filmmaker, а в 2018 году постучалась в режиссуру с доком A Self-Induced Hallucination. Который изучал феномен Слендермена, жуткой картинки с форума, ставшей современной городской легендой, и протягивал мостик к игровому дебюту Шенбрун «Мы все идем на всемирную выставку». Его героиня, фанатка хорроров, участвует в онлайн-челлендже, безвозвратно меняющем (вроде бы) сознание. В 2021-м эта микробюджетная крипипаста возбудила публику «Сандэнса» и ценителей необычных инди-драм, хотя при незаурядной идее кино вышло неровным. Местами сумбурным, местами попросту нудным.

А вот «Я видел свет телевизора», где Шенбрун заручилась поддержкой студии A24 и Эммы Стоун в качестве продюсера, выдал максимум, на что способна Джейн как сценаристка и постановщица. И заодно подтвердил, что ее, зрелого 37-летнего человека, по-прежнему не отпускает проблема подросткового созревания, переплетенная с темами одиночества в бездушном онлайн-пространстве и безжизненной цифровой реальности, вытесняющей реальность за окном. Героям «Выставки» и «Света» некуда податься. Родителям они до лампочки. Друзей и партнеров у них нет. Вот и зависают они перед ноутами да теликами, озаренные голубоватым свечением экранов. А в их распахнутых глазах бьется крик о помощи, который старшее поколение назвало бы экзистенциальным кризисом. Жить в принципе страшно. Перекраивать жизнь страшнее в разы.

Но «Я видел свет телевизора» сложнее и многограннее, чем просто рассуждение о том, как ТВ перелопачивает души (вообще мы еще от «Полночи с дьяволом» не отошли). Первым делом отмечаешь его приятную ностальгичность: то, чего даже близко не было – да и не должно было быть – во «Всемирной выставке». Оуэн и Мэдди смотрят баффиподобную «Розовую дымку» так же, как миллионы подростков поглощали «Сумеречную зону», или «Мурашки», или «Байки из склепа». В эпоху VHS эти вечера дарили куда больший эскапизм, чем кинопросмотры сейчас, когда рука так и тянется к телефону, нарушая уединение в компании фильма или сериала. Грань между двумя сторонами экрана прочертилась отчетливее. Власть ТВ существенно поколебалась. Другое дело – интернет. Но в «Свете» царит олдскульная магия телевидения, которой трудно сопротивляться.

У его персонажей нет иных отдушин. Раз в неделю Мэдди включает любимое шоу, а в промежутках листает гид по эпизодам, подсаживая на иглу «Розовой дымки» и Оуэна. Чья неокрепшая, еще детская психика легко впускает в себя лор сериала с его выдуманными врагами во главе с мистером Меланхолией и героинями-телепатками, на шеях которых красуется странное клеймо. Но годы спустя – «Я видел свет телевизора» прыгает в 1998-й, 2006-й и еще дальше – приходят побочки. Пропавшая Мэдди вдруг объявляется в супермаркете и клянется, что побывала внутри «Дымки». Теперь ее воспоминания перемешиваются, будто их основательно потрясли в снежном шаре, время течет с непонятной скоростью, а товарищ обязан помочь ей в борьбе с темными силами.

Весь фильм, собственно, – это реакция на происходящее со стороны Оуэна, который задумчиво бубнит в камеру, пробивая «четвертую стену», а лицо юного дарования Иэна Формана сменяется физиономией Джастиса Смита (волшебник-полуэльф из «Подземелий и драконов»). Одержимость Оуэна «Розовой дымкой» оказывается не такой маниакальной, как у Мэдди, хотя трагичные события врываются и в его жизнь: утрата матери, потеря отца, которого, кстати, играет неузнаваемый в гриме Фред Дерст, и общая неприкаянность, приводящая его на службу в кинотеатр, а затем – в парк развлечений. Чья легкомысленная веселость, разноцветные шарики, пестрые игровые автоматы и прочие атрибуты вечного праздника окружают его на самом деле, но кажутся еще менее реальными, чем приключения персонажей «Дымки».

Знакомые локации вроде школьных коридоров, футбольных полей, тихих улочек пусты и безотрадны. В конце мы увидим, что аналогичная пустота просачивается и в души, которые нечем заполнить, кроме того самого мерцания телевизора. В потрескивании неоновых вывесок, приглушенном свете, Полуночном мире, где правит мистер Меланхолия, чувствуется что-то отчетливо линчевское (Шенбрун, естественно, обожает «Твин Пикс»), а в баре Double Lunch, где Мэдди рассказывает Оуэну о своем прошлом, эти ощущения прямо-таки зашкаливают.

В «Синем бархате» грустные баллады мурлыкала Изабелла Росселлини. В «Малхолланд Драйве» – Ребекка Дель Рио. Здесь обволакивающий, призрачный саундтрек наколдовывают Фиби Бриджерс и Хэйли Даль из Sloppy Jane. Эти и другие песни, стараниями A24 выпущенные на стильном сиреневом виниле, ненавязчиво нагнетают настроение смутной тревоги. Именно той тревоги, что сквозит в безмятежных, казалось бы, кадрах того же «Синего бархата», где белый заборчик на зеленой травке выглядит столь невинно, что становится не по себе. Таковы уж они, сладкие ужасы пригорода, из которого нельзя просто взять и сбежать. Прошлое тянет обратно. Даже если это лишь серия любимого шоу, которую ты вдруг освежаешь в памяти спустя много лет.

«Я видел свет телевизора» хрупок, нежен, бесконечно печален. Как и «Мы все идем на всемирную выставку», это вовсе не хоррор, хотя закидоны Мэдди и избранные эпизоды с Оуэном гладят против шерстки похлеще любого триллера. Подобным фильмам по-хорошему нужно придумывать собственный жанр. Впрочем, в формате midnight movies, полуночного кино, которое когда-то крутили в грайндхаусах, а сегодня привозят на «Сандэнс», им вполне комфортно живется. «Свет» обрывается на полуслове, почти на ходу, успев напоследок огорошить финальным столкновением яви и сна, сна и кошмара, кошмара и… катарсиса? Не ищите четких ответов на загадки в темноте. Не выбрасывайте старые кассеты. И никому не доверяйте. Разве вы не знали, что все работают на мистера Меланхолию?