«Фея»: Девушка с татуировкой серафима

Глава компании, разрабатывающей лучшую в России компьютерную игру, Евгений Войгин (Константин Хабенский) — неприятный во всех смыслах человек. Пока он готовится выпустить триквел своего «Коловрата», в Москве начинает орудовать банда националистов, чьи видеоролики с убийствами недвусмысленно указывают на связь с игрой. Благодаря молчаливой дочери (Александра Дишдишян) Войгин становится невольным спасителем Тани (Катерина Агеева), юной активистки, так и пышущей желанием заниматься чем-то важным. Обстоятельства приводят героев в Успенский собор во Владимире, который когда-то расписывал сам Андрей Рублев. Под впечатлением от старинных фресок Евгений воображает, что является реинкарнацией легендарного иконописца. И для него открывается совсем другой мир.

«Фея» завершает трилогию режиссера Анны Меликян о непосредственных, наивных и местами странных девушках, которые меняют жизни других людей. Последняя из них, Таня, получилась средним арифметическим двух предыдущих: от «Русалки» Алисы ей досталась безответная влюбленность в настоящего негодяя, а от «Звезды» Маши — желание стать актрисой. Правда, ради этого Таня не собирается перекраивать себя: она хочет сниматься у фон Триера и осознает, что ее необычная внешность — пропуск в европейское кино. Активизм для нее — не смысл жизни, а лишь еще одна форма творчества, которым она занимается в компании все тех же Марии Шалаевой и Тинатин Далакишвили (их героини даже сохранили свои имена).

Евгений Онегин Войгин же — полная Танина противоположность. Цинизм, эгоцентризм, равнодушие к чужому горю — вот его основные качества. Он считает себя гением, но не может найти общий язык даже с собственной дочерью. Женщин выбирает только среди красивых дурочек да звезд инстаграма, поэтому Танина любовь для него не более чем возможность использовать девушку как няню для ребенка. Герои Константина Хабенского и Катерины Агеевой — будто слепок с Онегина и Лариной (имена!), сообщающиеся сосуды, любви в которых никогда не будет поровну. Именно Таня приносит Евгению послание апостола Павла («Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует…»), и именно она побуждает его использовать свои возможности для благого дела.

Таинственную связь Войгина и Рублева режиссер основывает в первую очередь, конечно, на исторической драме Тарковского. Эпизоды из этого фильма неосознанно вспоминаются, когда герой во время сеансов гипноза погружается в «прошлую жизнь». Константин Хабенский у Меликян, по сути, тот же «мечущийся неврастеник», создававший, однако, «гармоничные, пронизанные духовным светом произведения». «Фея» как бы повторяет истину, что гений — не обязательно святой (даже если он святой!), а искупить грехи можно лишь жертвой. Если Таня права, и Андрей Рублев, как и все художники, писал Спасителя с себя, то «жертва» Евгения приобретает еще один смысл.

Сама Меликян не раз признавалась, что личность иконописца близка и ей самой. В «Фее» она проливает еще немного света на природу своего творчества, устами главной героини заключая: «скорее всего, он ее не любит, поэтому она снимает кино». Человек без любви равно творец. Чтобы созидать, надобно страдать, пережить пусть и небольшой, но экзистенциальный кризис.

Хронометраж ленты значительно вырос по сравнению с предшественницами. За счет того, что «Фея» длится целых 2,5 часа, смыслов в ней поместилось много. Помимо творчества обсуждается вопрос ответственности автора за свое произведение, дихотомия онлайна и офлайна, первая любовь и отношения вообще, затрагиваются феминизм и гражданский активизм. Среди микросюжетов и психологические проблемы дочери Войгина, и его борьба за фрески Рублева, и вставший на путь исправления юный националист. Вся история с нетерпимостью, кстати, будто прибыла в фильм Меликян прямиком из середины 2000-х — в 2020-м такое представить сложно.

Но полифоническим романом «Фею» назвать нельзя, потому что главенство героя в ней подчеркнуто даже операторскими решениями: система крепления камеры body mount создает эффект компьютерный игры, главный герой которой персонаж Константина Хабенского. Графика «Коловрата», кстати, выполнена на достойном уровне, за исключением того, что VR-механика по какой-то причине превратилась в обычную игру от третьего лица, сделав наличие в фильме очков виртуальной реальности лишь красивой приблудой.

Впрочем, технические тонкости в фильме не главное. «Фея» провозглашает существование родственных душ, одна из которых обязательно наставит другую на путь истинный. Девушка с татуировкой серафима и гейм-разработчик могут быть в прошлой жизни Даниилом Черным и Андреем Рублевым, а могут и не быть. Неизменно одно: вместе они кажутся чуточку лучше.