Екатерина Гусева: «Выбираю не роли, а людей»

Сердца зрителей всей страны она покорила ролями в культовом сериале «Бригада» и в музыкальном спектакле «Норд-Ост». Не оставляет театр Екатерина Гусева и сегодня, хотя совмещать его с активными съемками стало куда сложнее. В интервью «КиноРепортеру» актриса, которая в исторической драме «Тобол» сыграла императрицу, рассказала об откровенных сценах, любимых партнерах и секретах воспитания детей.

В мюзикле «Граф Орлов» вы сыграли Екатерину II, в «Тоболе» — Екатерину I. Нацелились всех императриц переиграть?

(Смеется.) Да, получается, что я уже всех правящих Екатерин сыграла. Жаль, что в «Тоболе» Екатерине I уделено не так много экранного времени, поэтому старалась обогатить каждую секунду, которая была мне дана. Я во многом доверилась режиссеру Игорю Зайцеву. Судя по прочитанной мной исторической литературе, императрица не была диктатором, но Игорь предложил  мне играть ее превосходство над Петром I. Моя Екатерина и прикрикнет, и притопнет, и вовремя сделает вид, что кротка и напугана, когда он на нее заорет. В результате она получилась  женщиной мудрой, знающей, как можно лаской  усмирить припадки агрессии супруга, и направляющей его на принятие верных решений.

У Алексея Иванова в романе «Тобол» она была совсем иной…

Возможно, но я шла за режиссером, опираясь на сценарий. Если вы посмотрите на портреты императрицы, то обнаружите, что это была невысокая тучная женщина с короткой шеей, щечками на плечах, низким лбом и черными бровями, сросшимися в одну. Но мы решили не добиваться портретного сходства. (Смеется.)

Говорят, Дмитрий Дюжев просился в Эрмитаж переночевать в кровати Петра I… А какая была у вас самая необычная подготовка к роли?

(Смеется.) Мне кажется, про Диму — это все-таки анекдот. А что касается меня… У Константина Худякова в фильме «Спасибо за любовь» сыграла тренера по конкуру, хотя в жизни ни разу до этого даже не подходила к лошади. Поэтому месяц провела в спортивном комплексе «Отрада». Сначала каталась на Махатике…

На ком?

Конь такой. Прекрасный, добрый — хочется сказать «человек». Но это рыже-белой масти лошадка. Широкая спина, короткие ножки, детишек катает. Сейчас, наверное, уже на пенсии. Потом меня подпустили к Аполло Грандэ, белой масти красавчик, метр восемьдесят в холке, медалист. Освоила и рысь, и галоп, правда, барьер так и не взяла. Недоучилась… Очень жалею. Минувшей осенью снималась у Андрея Игоревича Малюкова в картине по сценарию Виктора Мережко «Входя в дом, оглянись». Там моя Антонина держит большое хозяйство: птиц, кролей, коз, овец, коров… Специально для съемок корову доить научилась. Жаль, в кадре потом это таки не пригодилось… Был у нас и съемочный день на кухне. 12 часов стояла у плиты. Получился такой кулинарный марафон. Ушли в переработку, в ночь, и уже в конце смены я делала люля — кебаб который… Когда фарш жмешь в руке и аккуратно, нежно нанизываешь на шпажку. Я до-о-о-олго ждала команды «Стоп». (Смеется.) Спрашиваю: «Ну что? Все?» А мне по рации: «Еще, еще…»

 Вы имеете в виду какие-то эротические ассоциации?

Именно. (Краснеет.)

Я-то думал, Малюков про войну, маньяков и спецназ снимает.

А я еще на подготовительном задала ему напрямую вопрос: «Андрей Игоревич, что такое любовь, объясните?» А он говорит: «Ты что, смеешься? Я понятия не имею, что это такое. Давай вместе разбираться». Ну вот и попытались.

Вас часто просят сыграть что-то пикантное? Или вы от такого отказываетесь?

Думаю, что, в отличие от 1990-х, когда все было напоказ, сейчас в кино наступил период целомудрия. Хотя, казалось бы, при такой вседозволенности… Если подобные эпизоды и есть, то на грани арта. Были они и в картине «Входя в дом, оглянись». В очередной раз убедилась, что откровенные любовные сцены — это талантливо поставленная хореография, это голос тела. Плюс вкус, чутье оператора, верно выверенный ракурс, ну и свобода артистов, конечно.

Несколько лет назад вы говорили про свои тесные отношения с театром. Продолжаете оставаться «рабом рампы»?

Думаю, что театр для меня — это такой сдерживающий фактор, чтобы не утонуть в кино. Съемки забирают по 12–14 часов в сутки. Тогда и жизни нет — она вся на площадке с чужими людьми, которые в процессе становятся родными, а через 3–4 месяца разбегаются… Театр — все-таки семья надолго. К тому же это не работа на результат, а процесс, поиск, возможность ошибаться, что в кино просто недопустимо. Театр — это энергообмен, ты получаешь отклик здесь и сейчас, если ты попал, то и тебя наполняют зрители своей любовью, заряжают такой силой! Окрыляют. И занятость приятная: в половину шестого пришел, в десять тридцать ушел. А в кино часто бывает так, что фильму отдаешь целое лето, а он потом где-то там застрял в постпродакшене… Или на полке телеканала лежит годами.

Что для вас главное в проекте?

Часто ловлю себя на том, что стала выбирать не роли и сценарии, а людей, с которыми этот путь нужно пройти. Можно сказать, часть жизни. К примеру, в апреле в прокат выходит комедия «Домовой» Жени Бедарева, мы его снимали три зимних месяца в павильонах, где ни в столовой, ни в гримерных не было окон. В итоге приезжаешь на смену рано утром — еще не рассвело, выходишь после смены — опять темень. Как будто в Норильске, ей-богу… Выдержать это непросто, тут витамин Д не поможет… Надо поднять себя в 7 утра, чтобы в 8 сесть в машину, в 9 оказаться на гриме, в 10 войти в кадр, отстоять до 22, вернуться в 23 домой, когда дети уже спят… Надо очень любить всё и вся! В первую очередь свое дело и людей, которые рядом. А еще кошек из театра Куклачева.

Кошек?

Кота Кузю играли три кота по очереди. У каждого из них свой нрав и свой райдер. Работали они в щадящем режиме, по пол­смены, после обеда уезжали играть спектакль, а потом уже снимались актерские сцены. Ну как актерские… Снимали предметы, а мы, актеры, эти предметы обслуживали. Книги, как птицы, летали по комнате, крупы из жестяных банок снегопадом сыпались на голову, диваны, подпрыгивая, смеялись над происходящим… Я впервые столкнулась с жанром комедии положений в кино, и мне было очень непросто!.. В фильме буквально каждую минуту происходят события из ряда вон выходящие, и нужно быть разнообразной в реакциях и оценках. Не будешь же все время пучить глаза и поднимать брови домиком. А еще надо распределить все реакции по нарастающей с учетом того, что съемки происходили не в хронологическом порядке! Взрыв мозга, короче… Но весело!

Вы часто вспоминаете те времена, когда начинали?

Начинала-то я, собственно, с хоррора. Дебютировала в триллере Николая Лебедева «Змеиный источник». А пришла к комедии. Что же дальше? Боевик! Да!!! Хочу! Победить зло. Спасти мир. Красотой. Вооруженной.

Что делать, если не складываются отношения с режиссером на площадке?

Терпеть. По-любому. Терпеть и делать свое дело. Я в конфликте существовать не могу. Хорошо только по любви работаю. Когда все мирно и дружно. Бывает, что приходится много энергии потратить на то, чтобы эту атмосферу создать. Мне как-то Алеша, сын мой, когда 11-й класс оканчивал, на вопрос, не хочет ли он стать актером, очень точно ответил: «Нужно быть одержимым этой профессией, только тогда можно все вынести». А ведь действительно! Как точно он сформулировал… Только тот, кто может выдавать качество в нечеловеческих условиях, остается востребованным, нужным. Когда зимой — лето. Когда не звонят. Когда болеешь, стареешь. Когда зависим по полной от всего! Когда умеешь ждать и не терять веру в себя.

Чему вас еще учат ваши дети?

Леша когда-то поставил меня на сноуборд. Точнее, я его, в 5 лет. Когда мы с мужем увидели, как сын катается, переглянулись и тоже встали на доски. А благодаря дочери я теперь гоняю на гироскутере и взяла в руки скрипку.

Вы как раз на ней в «Бригаде» играли?

Нет, на папиной. Он учился в музыкальной школе по классу скрипки, и сейчас она дома у нас хранится. Я однажды имела неосторожность взять дочь с собой на оркестровую репетицию, и дирижер разрешил ей в перерыве обойти все музыкальные инструменты. Что потом творилось дома! Мы собрали все, что было, — губную гармошку, дудки, Алешин саксофон, маракасы, тульскую гармонь… И я достала скрипку. Дочь две недели с ней не расставалась, приходила из школы и, не раздеваясь, бежала к ней, обедала с ней, спала в обнимку… Каждый день пилила и пилила, как Шерлок Холмс, и умоляла отдать ее учиться. Я подумала — пускай лучше она сама скажет: «Мать, надоело», чем если я ей возражу: «Мол, какая скрипка, алле?» Я треставрировала папин инструмент и начала вместе с Аней заниматься. И это еще не все! Дед Мороз принес Анне укулеле. (Хватается за голову.) Малюсенькую гавайскую четырехструночку. И вот уже бренчим. Как Мэрилин Монро. (Смеется.)