Дарья Балабанова – о детском прозвище, путанице с фамилией и сериале «Жвачка»

Сразу за красавицей Алиной в «Караморе», которая обращалась в вампиршу под чутким присмотром Филиппа Янковского, Дарья Балабанова сыграла в «Здоровом человеке» и получила «Золотого орла»! Теперь же артистка Театра имени Моссовета возвращается на малые экраны: в сериале «Жвачка» онлайн-кинотеатра Premier она сыграла девушку, маниакально влюбленную в популярного блогера. «КиноРепортер» встретился с Дарьей, чтобы расспросить ее о громкой фамилии, увлечениях юности и саксофоне. 

О детском прозвище

Во дворе меня звали Ведьмой. (Улыбается.) У нас там постоянно происходили какие-то бои: напихаешь алычи в пакет и бегаешь – дерешься им, если кто-то сильно разозлит. И обычно все заканчивалось такой картиной: один с порванной лямкой, другая с всклокоченными волосами и налитыми кровью глазами.

О путанице с фамилией

На самом деле мне очень не нравилась моя фамилия, я ее даже сменила в социальной сети на… Гордон. (Смеется.) А сейчас считаю, что она мне идеально подходит. Иногда люди спрашивают, не родственники ли мы с Алексеем Октябриновичем Балабановым. Я обычно отвечаю, что я бастард незаконнорожденный и скоро пойду на интервью в «Пусть говорят». (Смеется.)

О театральной студии

В театральную студию меня отдала мама. Уроки риторики – это вообще полезно, в любой профессии нужно уметь разговаривать. А у нас были настоящие конфликты на этой почве: мама просто не понимала, что я до нее пытаюсь донести. Она злилась, я злилась. И мы решили эту проблему походом в театральную студию. Я там четыре года отучилась.

О мечте

Я собиралась учиться на врача. И до сих пор храню эту мечту. Для хирургии у меня кишка тонка. И если бы мне нужно было подойти к столу и разрезать человека, я бы, мне кажется, в обморок свалилась.

О музыке

Весной присмотрелась к саксофону и сейчас беру уроки. Мне он нравится тем, что играть на нем – как будто ездить на механике, его нужно чувствовать. Помимо чувства ритма и понимания, как пальцы должны быть поставлены, все происходит на таком чувственном уровне. Становишься с инструментом единым целым. Я до этого играла на ударных, а сейчас саксофон меня привлек. Какой-то он… сексуальный. (Улыбается.)

Про общежитие

Сейчас я понимаю, что во взрослую жизнь мне было войти легче, потому что студенческое общежитие – это как детский лагерь. Вокруг тебя все равно есть люди. И не какие-то взрослые и серьезные, а такие же, как я, и все похоже на игру.

Об учебе

Я из Краснодара, и самое тяжелое, с чем мне пришлось разбираться во время обучения, – это говор. Он очень сильно отличается от других, потому что не сжимает гласные, не растягивает, а интонирует. Его сложно передать, он очень мелодичный. Я сидела часами за редуцированием, мне даже кошмары снились… То есть, например, сценический бой – предмет веселый, интересный. Там взаимодействие с людьми, это здорово. А тут ты взаимодействуешь с собой и с тем, с чем жил 17 лет.

О трюках в кино

К каскадерским трюкам у меня ревностное чувство: как это не я буду их делать? На «Караморе» мне давали почти все выполнять самой. Даже с моста прыгала. Ну не то чтобы прыгала, там был зиплайн, на котором едешь потихонечку. Сложнее было не прыгать с моста, а делать вид, что ты стремительно летишь вниз. Я думаю, что если бы скорость была чуть больше, то пластика была бы рефлекторная.

О режиссерах

Мне кажется, режиссерская профессия состоит в умении заражать идеей других. И эта заразительность бывает разная. Одни по-актерски тебе передают эту информацию – когда ты на них смотришь, то чувствуешь, чего они добиваются. Например, режиссер «Жвачки» Александр Цой – и актер, и режиссер. Он может подсказать какой-то ход, поделиться, что именно помогает лично ему. А Петр Валерьевич Тодоровский, который снял «Здорового человека», как будто сразу в голову тебе закладывает то, что хочет увидеть. И то и другое – бесценный опыт.

Об эмоциях на съемках «Жвачки»

У моей героини маниакальная зависимость от другого человека. И конечно, приходилось накалять себя до определенного состояния. Самое дебильное, когда сидишь в вагончике, настраиваешься, уже порыдал, глаза красные, нос опухший, как раз сцена тяжелая. Проходит два часа, тебе выходить, а все. Психика такая: «Мне незачем, я уже поплакала». И ты: «Ну, пожалуйста, еще чуть-чуть!» (Смеется.) Поэтому проблемы выходить из такого состояния не было. Но в любом случае организм копит стресс. И когда заканчиваешь работать, выдыхаешь, он уже ждет с «подарочком»: «Настрадалась? Ну вот тебе хрюшка-копилка – пора разбивать».

О партнерах по площадке

С Антоном Рогачевым, который играет в «Жвачке» моего возлюбленного, мы до этого снимались в фильме «Тайное влечение». Со знакомыми, естественно, легче работать. Все равно социальная батарейка садится, когда вокруг много людей, а одному существовать тоже как-то не очень здорово. А так ты направляешь энергию на конкретного человека и после съемочного дня чувствуешь себя не таким убитым. Но при этом в кадре приходится исключать личные взаимоотношения.

О наградах

Премия «Золотой орел» (за лучшую женскую роль второго плана в фильме «Здоровый человек, – КР) была неожиданностью. Я в одной категории с Ольгой Лапшиной – такой крутой артисткой! Конечно, награды приятно получать. Но я их воспринимаю немного иначе. Вот перед пробами ходишь, смотришь на статуэтку «Орла» и сразу наполняешься уверенностью в себе. Мне не обязательно класть его в сумку, достаточно понимания, что он у меня есть. И прихожу на кастинг не со звездой во лбу, но с рабочим настроем.

О театре

В Театр имени Пушкина, на сцене которого состоялся мой дебютный спектакль, меня особо никто и не приглашал. А в Моссовете нас уведомили о приеме только через два месяца после окончания учебы. Весной просто сказали, что мест нет, но в случае чего обязательно позвонят. А так случилось, что при показе этюдов не было с собой анкеты. Пришлось писать ее от руки. Я вверху листа нарисовала квадратик и в нем свой портрет. Это, если что, до сих пор лежит в документах, в папке приема актеров. И вот я думала, как же они меня пригласят, если даже фотографии нет. Разве что вспомнят, что есть такая девочка, которая плохо рисует. Так что приняли меня не сразу. Но мне очень нравится. (Улыбается.)

О любимом спектакле

Я думаю, что меня видят в разных амплуа, не только преданных и влюбленных героинь. Например, в спектакле «Как важно быть серьезным» я играю девушку, которая предана не человеку, а идее – выйти замуж за мужчину по имени Эрнест. Я просто обожаю этот спектакль, каждый раз открываю для себя какую-то новую шутку. При этом, когда я поступила в театр, это был один из первых спектаклей, куда надо было вводиться. И я на нем отвлеклась – пропустила что-то и перестала понимать, что происходит. Поэтому сейчас для меня крайне важно четко и громко говорить на сцене.

Об исторических проектах

Мне почему-то в исторических проектах легче играть. Может быть, эта моя реинкарнация последняя. (Улыбается.) Кажется, современный человек как будто больше информации в себе несет, он ей заряжен, переполнен. Почему в советских фильмах все такие трогательные и наивные? Потому что не было такого информационного шума, который есть сейчас. Сейчас даже если просто приехать на природу, посмотреть на горы, отложить телефон, мозг перестает перегружаться. Поэтому так важно бывать наедине с собой.

О социальных сетях

Конечно, я задумываюсь о том, что выкладываю в социальные сети, но я не чувствую какой-то огромной ответственности. Потому что я, во-первых, не пропагандирую то, что мне не близко. Во-вторых, не публикую чего-то суперличного. И в-третьих, не выкладываю ничего, что затрагивает того или иного человека, даже если его нет на фото или видео.

О малой родине

К сожалению, в Краснодаре я бываю нечасто, потому что очень далеко ехать, только на дорогу нужно заложить три дня. Нет других вариантов, кроме как поехать на поезде. И РЖД такие: «Спасибо, что выбрали нашу компанию». А у меня и выбора-то не было! (Смеется.)

О пожелании себе

Видеть и не упускать. Потому что бывает, когда уходишь в себя, то не видишь того, что зовет тебя извне. Я бы хотела видеть все это. И слышать.