«Я не заставляла актеров заниматься реальным сексом»: Интервью с режиссером самого откровенного фильма года

Нигина Сайфуллаева исследует тему сексуальности и не боится эпатировать. Ее второй полнометражный фильм «Верность», за который она получила спецприз жюри «Кинотавра-2019», стал самым откровенным высказыванием фестиваля. «КиноРепортер» поговорил с режиссером о сексе на экране и в жизни, а также о ревности и разнице мужского и женского восприятия. 

— К «Верности» ты шла пять лет — почему так долго?

— На самом деле главным в этот период была разработка сериала «Детки». Мы его долго писали, снимали пилот, потом длинная история с запуском. Параллельно возникла новелла в фильме «Про любовь. Только для взрослых», съемка рекламы, ну и ни много ни мало рождение ребенка. В общем, у меня не было ощущения, что я сижу без дела. Мне казалось, я в таком экшене была, что даже странно, когда мне этот вопрос сейчас задают.

— На «Кинотавре» многие сравнивали «Верность» с «Интимными местами»…

— Мне кажется, у Наташи Меркуловой и Леши Чупова получилось большое исследование на тему современной сексуальности, а у меня — история одной семьи с конкретными проблемами. Да и степень радикализма у нас тоже разная — в смысле, насколько близко мы подходим к этому вопросу. Я очень не хотела сделать эротику ради эротики, то есть показать член просто потому, что это «вау», я точно не хотела. И собственно, не показала. Мы долго про это говорили с Сашей и Женей (Александр Паль и Евгения Громова, исполнители главных ролей, — прим. КР). Искали ту границу, где история рассказана. То есть нужно нам здесь видеть больше, чем условно написано в сценарии, и если да, то зачем. Если эмоции переданы, смысл донесен, то дальше мы приняли решение не ходить.

— У тебя нет ощущения, что женщинам говорить об интимном проще?

— Проще в работе с актрисой — я могу говорить с ней про секс и не бояться, что она подумает, что я хочу с ней переспать. То есть нет этой привычной схемы, где мужчина-режиссер и женщина-актриса, и в воздухе витает бессознательное естественное желание. Женщина-режиссер, конечно, тоже может возжелать актера. Просто пока женщины в этой профессии редкость, их не привыкли бояться в этом контексте.

— Ну, сейчас все дуют на воду — есть серьезный риск быть обвиненным в сексизме.

— Ты не поверишь, меня это тоже не обошло! Сначала предъявили, что объективирую женское тело, а потом — что мужское. И я подумала: о, вот это новый поворот… (Смеется.) На премьере фильма сидели мужчина и женщина, и насколько разными глазами они посмотрели кино, стало очевидно, когда она сказала: «Ты что, она неуверенная в себе, раненая, пошла попробовать». А он возразил: «Да у нее там изначально, по-моему, все горело, и она пошла просто потому, что она блядливого характера».

— Кстати, а почему «Верность»? В контексте фильма «Ревность» точнее.

— Мой посыл был в том, что Лена верна прежде всего себе. И потому у меня такой финал. Она изучала себя, получила опыт, сделала выводы и не отказалась от того, что ей нравится, а осталась с каким-то своим новым опытом. Ну и собственно, разговор про верность может быть и об ее отсутствии в том числе.

— А что ты думаешь о ревности?

— Это чудовищное чувство! Собственно, я просто умелец, большой профессионал по этой части. Сейчас все сильно изменилось, и я думаю, не без помощи кино, конечно же. Прорабатываешь тему и можешь отстраниться от нее. Естественно, и с психотерапевтом работала над этим. Я обладала такой патологической ревностью — слава богу, мой муж смог это пережить и остаться со мной несмотря ни на что.

— Твой первый фильм «Как меня зовут» — тоже ведь во многом личная история?

— И там и здесь сюжет не имеет прямого отношения к моей личной жизни. Дело именно в этих чувствах, которые даже вербализировать невозможно. Но у меня действительно есть интерес к сексуальности, я с удовольствием изучаю, что там от чего зависит, как устроены механизмы, которые движут нами.

— Есть такой фильм у Катрин Брейя — «Интимные сцены». В нем твоя коллега никак не может снять эротическую сцену. Ну и показано, насколько подобные съемки асексуальны. А ты как их оцениваешь?

— Естественно, я прошу всех выйти — странно, если будут 50 человек толпиться и глазеть на голые тела из дубля в дубль. В общем, пытаюсь приблизить хоть как-то атмосферу к реальной. А еще я стараюсь прийти к этой сцене заранее. То есть путем тщательного планирования, как мы это будем делать. Пока мы все-все-все не обсудили, я не смогу ее снять. И актеры не смогут. Но когда все проработано в деталях — как, где, ритм, какие движения, какой смысл, какая там драматургия заложена, — неловкость исчезает.

— Оба твоих фильма вызывали в зрителях живой интерес: реально ли герои совершают половой акт?

— Был такой уродский слух, что якобы я ставила условие актерам — заниматься реальным сексом. Мне его пришлось опровергать, потому что я не снимала порно.

— Но в «Верности» действительно очень откровенные сцены… В зале рядом со мной сидела немолодая пара, было видно, как они смущены увиденным.

— Папа мой сказал, что на сцене минета отвернулся. И добавил: «Ну, ты эпатируешь… Но смыслы важные».

— А не боишься, что у тебя может сложиться имидж режиссера, который циклится на теме сексуальности?

— Ну, в общем, это будет довольно правдиво. (Смеется.)