Гаитянские зомби, калифорнийские вервольфы и другие ужасы Уэса Крэйвена

2 августа – важная дата для поклонников хорроров. Именно в этот день 85 лет назад родился Уэс Крэйвен, подаривший нам сразу несколько долгоиграющих франшиз. И если «Кошмар на улице Вязов» в конце концов угас, то «Крик» успешно доят и по сей день. Но эти две серии мы сегодня оставим за скобками. И вспомним прочие, ничуть не менее примечательные ужасы Крэйвена, до сих пор способные напугать и превосходно развлечь.

«Последний дом слева» (1972)

Две девицы направляются на рок-концерт. Параллельно из кутузки сбегает шайка отпетых уголовников. Вскоре пути девиц и уголовников пересекаются, поскольку первые решают прикупить курева и натыкаются на вторых (лишнее напоминание, детки, что наркотики – фу). За этим следует шокирующе натуралистичный сеанс надругательств, но настоящая кровавая баня начинается в тот момент, когда уголовники останавливаются в доме одной из девушек. А ее родители узнают о злодеянии и готовятся мстить.

На заре 1970-х «Последний дом слева» выглядел столь вопиюще откровенным, что даже рекламная кампания строилась на постерах с дружеским советом: keep repeating, it’s only a movie. Ужасы творятся не где-то в далеком дремучем лесу, а по соседству, за углом, что придает им жуткую будничность и тревожность. Крэйвен признавался, что его отчасти вдохновили жестокие кадры, мелькавшие в хрониках вьетнамской войны: в новостях, дескать, насилие допускалось, а в игровое кино почему-то не проникало. То есть не проникало в том объеме, что казался Уэсу уместным. Неудивительно, что фильм сплошь и рядом цензурировали да запрещали. В Великобритании, например, полная версия вышла только в 2008 году.

«У холмов есть глаза» (1977)

По большинству параметров «У холмов есть глаза» от «Последнего дома слева» существенно отличается. Но и схожи эти фильмы во многом. Прежде всего, роднит их зачин. В «Холмах» какие-то люди тоже куда-то едут и оказываются совсем не там, где планировали. Если конкретнее – мирное семейство едет в отпуск и решает срезать путь через пустоши. И ведь невдомек бедолагам, что в землях этих поселилось зло. Сотворенное самим человеком: американские военные проводили здесь испытания, и обычные шахтеры в результате превратились в кровожадных мутантов-каннибалов.

Сперва, конечно, каннибалы туристов зверски тиранят. Но и туристы дают им отпор, что теоретически может вызвать вопрос: и кто тут монстр на самом деле (сравните с мясной развязкой и финальным стоп-кадром в «Последнем доме слева»). В целом кино предельно мрачное и беспросветное: дискомфорт обеспечивают не столько убийства, сколько атмосфера выжженного захолустья. Как бы громко ты ни вопил, помощи ждать неоткуда. В отличном ремейке Александра Ажа 2006 года противостояние местных и понаехавших взорвалось фейерверком изощренного ультранасилия, хотя вторые части – что в XX веке, что в XXI-м – вышли не пришей кобыле хвост. А реанимировать эту серию пока никому в голову не пришло. Оно и к лучшему, пожалуй.

«Змей и радуга» (1987)

А вот одна из самых изобретательных картин Уэса Крэйвена, основанная на романе канадского писателя и антрополога Уэйда Дэвиса. Интригующее название объясняется уже в эпиграфе: «Согласно легендам вуду, змея – это символ Земли, радуга – это символ Небес, и все живые существа должны жить и умирать между ними. Но человек, обладая душой, может оказаться в ужасной ловушке, где смерть – лишь начало». Иными словами, перед нами прелюбопытнейший фильм о зомби, действие которого разворачивается на Гаити. Антрополог из Гарварда с идеальной прической Билла Пуллмана летит туда по заданию фармацевтической компании, чтобы добыть порошок, якобы способный оживлять мертвецов. Но некоторые тайны лучше не раскапывать: с древней магией шутки плохи.

Порошок этот работает следующим образом. Человек его вдыхает и вроде как умирает. По факту же он живее всех живых – и видит, чувствует. Человека хоронят, но его тело в любой момент можно извлечь и заставить служить владельцу порошка. А душа человека запирается в специальном сосуде. Подобными практиками промышляет гаитянский диктатор, ну а наш антрополог бросает ему вызов, пытаясь одновременно не поехать кукушечкой. Во сне его терзают кошмары, наяву – угрозы, периодически диктатор кого-то пытает, а по улицам расхаживают воскресшие граждане: welcome to my nightmare, как пел незабвенный Элис Купер. И почему в мире так мало хороших фильмов про вуду? Тема-то благодатная. Кстати, первая монтажная сборка «Змея и радуги» шла почти три часа. Режиссерская версия мечты.

«Люди под лестницей» (1991)

13-летний паренек в компании взрослых подельников вламывается в загадочный особняк. Он хочет разжиться деньжатами, чтобы их с семьей не выселили из-за просроченной оплаты за жилплощадь. В особняке на взломщиков сперва нападает злющий ротвейлер, а затем и кое-что похлеще обнаруживается: странные твари из подвала, которых хлебом не корми, а корми человечинкой. В общем, выбраться наружу оказывается гораздо сложнее, чем проникнуть внутрь.

Концепция дома-мышеловки продумана на загляденье. Никогда заранее не знаешь, что подстерегает тебя в очередном потаенном уголке, – а особняк ими набит под завязку. Скрежещущая музыка Дона Пика смычком пиликает по натянутым нервам, а за дьявольские козни отвечает сладкая парочка из «Твин Пикс» – Уэнди Роби и Эверет МакГилл (Надин и Эд Херли). Первая кормит собачку отрубленными кистями, а второй облачается в кожаный костюм с заклепками, носится по коридорам с дробовиком и рычит: «Плохим девчонкам дорога в ад!». В кадре при этом ничего сверхъестественного: реальность бывает безумнее самых диких фантазий.

«Оборотни» (2005)

Завершим любовное послание Уэсу Крэйвену все же на сверхъестественной ноте. В нулевых фильмы про оборотней цвели и пахли, чему и «Другой мир» способствовал, и «Ван Хельсинг», и «Сумерки» пресловутые. Появлялись и более авторские картины – типа «Оборотня» из Канады (в оригинале Ginger Snaps), который в целую трилогию вылился. «Оборотней» Уэса Крэйвена выдающимся авторским творением не назовешь, мягко говоря: это сборная солянка штампов с бюджетом под $100 млн, где брата с сестрой (Джесси Айзенберг, Кристина Риччи) после автомобильной аварии кусает нечто мохнатое и клыкастое, а вскоре и сами они начинают в мохнатое-клыкастое превращаться. Но спустя без малого двадцать лет дурашливое обаяние «Оборотней» радует несказанно.

Конечно, в 1980-х был «Волчонок», где Майкл Дж. Фокс играл школьника-оборотня. Но теперь его сыграл вечный задрот Айзенберг, чей персонаж решает с помощью приобретенных навыков задать жару хулигану и окрутить даму сердца. Ну а героиня Риччи, работающая в шоу-бизнесе (прилагается чудное камео Скотта Байо из «Чарльза в ответе»), как бы с парнем встречается, но подозревает при этом, что парень что-то эдакое скрывает. Нестрашная, но такая приятная зубастая романтика при свете полной луны – невозможно сопротивляться. А еще даже тут внезапно сквозят линчевские интонации, поскольку злополучная авария происходит – где бы вы думали? – на «Малхолланд Драйв»! У Крэйвена с Линчем, собственно, куда больше общего, чем такие вот отсылочки и пасхалочки. Но это уже совсем другая история.