Почему «Восемь с половиной» – самый личный фильм Федерико Феллини

Охватить биографию и фильмографию Федерико Феллини – задача буквально непосильная и даже неблагодарная: каждый зритель и биограф воспринимает мастера по-своему. Однако если брать конкретную картину Феллини – скажем, фильм «Восемь с половиной», который вышел в прокат 60 лет назад, – то это уже совсем другое дело. Хотя и здесь сложно удержаться от долгого разговора «о вечном». Но мы все-таки постарались коротко и емко рассказать великую историю великого фильма.

Длинная, насколько хватает видимости, почти бесконечная пробка. Кто-то из ее заложников в панике пытается выбраться из автомобиля. Над крышами медленно взлетает мужчина в плаще и шляпе… Жуткий сон прерывается вторжением реальности: главного героя – уставшего от жизни режиссера Гвидо Ансельми – навещает санаторный врач. Назначение процедур перемежается обсуждением актрисы, за кадром звучит «Полет валькирий» Рихарда Вагнера: так начинается очередной день в сумасшедшем доме под названием «жизнь режиссера».

Личное переживание Федерико Феллини

«Я надеюсь передать три уровня, на которых живет наш разум: прошлое, настоящее и условное – царство фантазии», – говорил Феллини, приступая к съемкам.

Нелинейное повествование в формате «потока сознания» вдохновлено весьма автобиографичной «Земляничной поляной» Ингмара Бергмана. Порой сложно понять, подбирает Гвидо актрису на роль, или просто заигрывает с любовницей, или терзается муками совести из-за измен – и параллельно черпает в них вдохновение. Да и сам он, похоже, запутался вконец.

Сеньор Ансельми лечит свою многострадальную печень святой водой в санатории, но тут же просит заехать редактора, чтобы тот прокомментировал сценарий, затем приглашает любовницу со скуки, а потом жену, да и вообще всех людей, которые окружают его в обычной жизни. И вместо отдыха он воссоздает в отпуске рабочие будни, где приходится следовать всем своим социальным ролям, да еще и надеется отыскать идею в этом потоке – нет, не целебных минеральных вод, а людей, которые его совсем не понимают. Никто не скажет режиссеру, каким должен быть его фильм и уж тем более жизнь, но он продолжает вопрошать – и получать бесполезные ответы.

«Ваше высокопреосвященство, я несчастлив», – жалуется герой святому отцу и тут же получает обескураживающий ответ: «А почему вы должны быть счастливым? Ваше предназначение не в этом».

Кажется, хаотичный творческий процесс Гвидо просто не существует без паноптикума ярких и блеклых (хотя у Феллини все они яркие), важных и второстепенных, выдуманных и реальных персонажей. Их присутствие из-за собственной инфантильности он вынужден согласовывать с каждым участником производственного процесса. Именно это шумное шествие окончательно хоронит его гипотетический сюжет – и ставит на его костях отчаянные цирковые номера.

«Восемь с половиной» – это фантазия Феллини о Феллини, его творчество о собственном творчестве, где главный герой мечется от чудесного вымысла к болезненной реальности и обратно. Однако между создателем и его персонажем есть разница (насколько большая, никто никогда и не скажет): Гвидо – настоящий заложник какого-то другого режиссера, неумелого постановщика, который отвел ему второстепенную роль в собственной жизни. Или, что еще хуже, Гвидо сам отказался от главной роли, потому что боялся с ней не справиться?

«Уничтожать лучше, чем создавать, если не создаешь вещи по-настоящему необходимые», – бескомпромиссно заключает редактор в одной из последних сцен.

Действительно, если не творишь сам свою судьбу, то зачем тогда вообще что-либо создавать? Провал Гвидо – страх провала Феллини, их общая проблема состоит в вечной жизни под дамокловым мечом из ожиданий публики и ужаса перед собственной творческой несостоятельностью. Это делает «Восемь с половиной» одним из самых ярких и печальных шедевров кинематографа о собственно кинематографе.

Восемь с половиной фильмов

Название фильма относит к творчеству Федерико Феллини: на тот момент он снял 6 полнометражек, 2 коротких метра (режиссер считал их за один) и «полфильма» в сотрудничестве с Албертом Латтуада – «Огни варьете». То есть «Восемь с половиной» – это даже не название, а порядок картины в фильмографии мастера и, кроме того, его особая связь с героем: сюжет-то, может, и вымышленный, но его корни, как и номер в заглавии, – более чем реальные, да и образов из жизни Феллини в нем хватает.

Это двухчасовое творческое мучение Гвидо – нападка Феллини на киноиндустрию, которая сделала его мировой знаменитостью (впрочем, мнимая, как это обычно бывало у Жан-Люка Годара). Но этот выпад сам на себе замыкается – как сценарий, который сцена за сценой нарушает все возможные правила: Гвидо то выпадает из хоровода жизни, то возвращается в него, половина происходящего на экране кажется его бессвязными снами, а эпизоды со съемками сильно похожи на его реальность. А еще все постоянно меняется местами.

Удивительно, что сценарий при этом насчитывал всего 70 страниц, треть из которых составляли заголовки крупным шрифтом и описание внешности персонажей. Один в таких-то очках, другой – с такой-то прической: прописаны были даже такие детали, как толщина подводки и форма ягодиц. И фантазия режиссера была настолько яркой, что эти образы даже спустя годы после просмотра остаются в памяти, будто знакомство с ними состоялось только вчера. Одна только Сарагина, танцующая румбу, чего стоит! Она появляется в фильме минут на 5, не больше, но ее эротизированный образ может надолго занять почетное место в ваших жутких ночных видениях.

Подбор актеров – отдельная глава в истории фильма. Марчелло Мастроянни перекочевал из «Сладкой жизни», где играл писателя в кризисе, а с ним – и Анук Эме, правда, в качестве жены, а не любовницы. Одну из эпизодических ролей играет Клаудиа Кардинале, которая воплощает суть мучений Гвидо: он никого не любит, но надеется, что юная красивая актриса его спасет. Идея спасения через внешний источник – невинную, открытую, прекрасную деву – тоже перекочевала из «Сладкой жизни», хотя здесь Феллини выводит жирную точку: не будет спасения, la dolce vita иссякает, итальянская «золотая молодежь» взрослеет и меняется, и – asa nisi masa, – так заканчивается трапеза.

Действительно, после «Восемь с половиной» триумфов больше не было: несмотря на то, что Федерико продолжил снимать – и снимал хорошо, публика и критики принимали его новые работы прохладно. Словно он дошел до вершины – и там должен был остановиться. Так что автобиографическая картина даже оказалась в некотором роде пророческой: Феллини снимал под гнетом чьих-то ожиданий, и чем дальше – тем меньше он им соответствовал. Кажется, после 8½ нет других чисел, и оно более не ассоциируется ни с чем и ни с кем, кроме Федерико Феллини.

«Ужасный фильм»

Идея снять фильм о творческом кризисе появилась в 1960-м: тогда Феллини писал коллеге Брунелло Ронди о задумке «отправить» героя на лечение от незначительной болезни, которая является тревожным сигналом о его творческом блоке. Но дальше идеи дело не пошло: режиссер никак не мог решить, каков род занятий его героя, и отправился в путешествие по Италии в поиске вдохновения. Сценарист Эннио Флайано предложил название «Прекрасное замешательство» (ит. La bella confusione), но под давлением продюсеров пришлось заменить его на «Восемь с половиной».

Съемки были запланированы на весну 1962 года, Феллини даже подписал контракт со своим другом Анджело Риццоли, пригласил на главные роли Мастроянни, Эме и Сандру Мило, нанял оператора Джани Ди Венанцо… Но даже когда были построены декорации, проведены пробы и придумано имя главного героя, режиссер никак не мог решить, чем тот зарабатывает на жизнь. Тогда-то Федерико и сам столкнулся с творческим кризисом и написал Риццоли, что отказывается от проекта со словами: «Я потерял свой фильм». Но завершить письмо режиссер не успел: сотрудник съемочной группы позвал его отметить старт съемок. Феллини поднял тост – и…

«…почувствовал стыд. Я был в безвыходной ситуации. Я был режиссером, который хотел снять фильм, которого уже не помнит. И вот в тот самый момент все встало на свои места… Я попал прямо в суть фильма. Я бы рассказал обо всем, что со мной происходило. Я бы снял фильм, рассказывающий историю режиссера, который уже не знает, какой фильм он хочет снять», – признавался он впоследствии.

Съемки начались в 1962 году 9 мая, а завершились 14 октября. Сразу после этого постоянный спутник Феллини ­– композитор Нино Рота создал шумный, яркий и запоминающийся «цирковой» саундтрек, который по сей день является визитной карточкой маэстро. Казалось, все складывается идеально, но когда Феллини показал продюсеру фильм, тот ужаснулся.

«Федерико, это твоя большая творческая неудача. Я не говорю о своих убытках… Более того, я даже готов сделать тебе ценный подарок – золотые часы. Только с одним условием: ты спрячешь этот ужасный фильм куда‐нибудь подальше и не будешь никому показывать», – так говорил Риццоли о будущем шедевре.

Феллини послушался и положил ленту на полку, но долго она там не пролежала. Дело в том, что помощник Анджело не был в курсе уговора двух друзей, зато был в курсе, что скоро состоится Международный кинофестиваль в Локарно. Никого не предупредив (к счастью для фильма) парень отправил «Восемь с половиной» организаторам смотра. С тех пор слава картины не утихает, даже 60 лет спустя ее год за годом возвращают в прокат.

«Ну, мы-то с тобой не позволим невежественной публике себя одурачить. Мы ведь знаем, что ты создал ужасный фильм», – настаивал Риццоли уже после триумфа «Восемь с половиной».

Фестивальное шествие

Впервые «Восемь с половиной» показали 2 января 1963 года в Акапулько – мексиканские зрители увидели фильм до национальной премьеры: в Риме картина вышла в прокат лишь 13 февраля. Затем – ФРГ и, наконец, Каннский кинофестиваль. За ним следом – смотр в Сан-Себастьяне и даже премьера в СССР, где на 3-м Московском международном кинофестивале случился настоящий скандал (подумать только, главный приз – и вдруг вручают итальянцу).

Летом 1963 года Федерико Феллини с женой Джульеттой Мазина приехал в Москву представить свой фильм: показ состоялся 18 июля. И если до того момента главным фаворитом смотра была работа Виктора Комиссаржевского «Знакомьтесь, Балуев!» (о которой теперь никто и не вспомнит), то после московской премьеры жюри выбрало «Восемь с половиной» в качестве лауреата главного – Большого приза. Партия такую позицию не одобрила, но председатель жюри Григорий Чухрай был невероятно настойчив – как, впрочем, и другие кинематографисты. Так восьмой с половиной фильм Феллини получил главную на тот момент кинематографическую награду в СССР.

Далее – приз датских критиков Bodil Awards за лучший иностранный фильм в 1963-м, «Оскар» за лучший иностранный фильм и лучший дизайн костюмов в черно-белом фильме в 1964-м, даже награды токийского смотра Kinema Jumpo Awards – «Лучший иностранный фильм» и «Лучший зарубежный режиссер». Но ни одна статуэтка не говорит за картину лучше, чем ее духовное наследие.

Что уж говорить, даже Андрей Тарковский, известный своей неустанной критикой чужого творчества, считал «Восемь с половиной» лучшим фильмом Феллини – и своей любимой работой режиссера. «В нем глубина и утонченность замысла соединились с простотой и демократичностью формального выражения, с той органичностью формы, когда все открылось нам так, как было задумано автором», – говорил Тарковский.

Под влиянием картины «Восемь с половиной» многие режиссеры сняли впоследствии собственные шедевры: Анджей Вайда – «Все на продажу» (1968), Франсуа Трюффо – «Американскую ночь» (1973), Боб Фосс – «Весь этот джаз» (1979), Вим Вендерс – «Положение вещей» (1982) и так далее. В XXI веке тоже примеров хватает: фантазийный байопик Боба Дилана «Меня там нет», созданный Тоддом Хейнсом, «Такешиз» Такеши Китано, совсем недавняя «Боль и слава» Педро Альмодовара – все под тем или иным углом рассматривают метания творца в кризисе.

И, как ни удивительно, ключом ко всему в фильме «Восемь с половиной» оказывается любовь. И под конец эпического шествия по сознательному и бессознательному творческому поиску Гвидо Ансельми обращается к жене, готовой его покинуть, с предложением начать все сначала. Не иначе как Феллини к кульминации своей карьеры познал нечто большее, чем искусство создания фильма – и продолжает через свои картины говорить со зрителями именно об этом. Главное – отойти подальше от шумного циркового хоровода.