Убить Гитлера: Почему «Иди и смотри» повлиял на Спилберга и Тарантино

35 лет назад, в июле 1985 года на Московском международном кинофестивале состоялась премьера фильма Элема Климова «Иди и смотри» о преступлениях нацистов в оккупированной Белоруссии. Картина до сих пор считается самым мощным антивоенным высказыванием не только советского, но и мирового кино.

Сюжет. Подросток из белорусской деревни с красивым именем Флориан, или просто Флёра, откапывает винтовку в поле, где недавно прошел бой, и уходит в лес к партизанам. Командир партизанского отряда уводит отряд в новый бой, а неподготовленного новичка Флёру и его ровесницу Глашу оставляет присматривать за лагерем, и они чудом спасаются от бомбежки — лагерь разгромлен, а неподалеку высадился немецкий десант. Флёра возвращается с Глашей в родную деревню, но она опустошена — немецкие каратели побывали тут раньше. Дети прибиваются к оставшимся жителям деревни, которые спаслись на острове посреди болота. Флёра с тремя вооруженными крестьянами отправляется на поиски пропитания, снова попадает под страшный обстрел и оказывается в другой деревне, где орудует команда фашистских карателей. Мальчик становится свидетелем массового убийства, когда всех жителей деревни немцы загоняют в амбар и сжигают заживо. Чудом спасшийся от смерти Флёра, поседевший и похожий на морщинистого старика, участвует в казни захваченной партизанами зондеркоманды. В финале он исступленно стреляет в валяющийся в луже портрет Гитлера на фоне документальной хроники зверств фашизма. Но когда перед его глазами возникает фотография Гитлера в детском возрасте, он не может выстрелить в ребенка.

Признание. Элем Климов прекрасно отдавал себе отчет в том, что его фильм станет тяжелым, почти невыносимым зрелищем, и был готов к тому, что ни о какой «популярности» в привычном понимании речи тут быть не может. Он совершенно не ожидал, что картину посмотрят почти 30 млн зрителей в СССР, а читатели журнала «Советский экран», самого массового издания о кино того времени, назовут «Иди и смотри» лучшим фильмом года. Лента будет продана для проката во многие страны — от Японии до Америки и впоследствии окажет влияние на ведущих режиссеров Голливуда — Стивена Спилберга, Терренса Малика, Квентина Тарантино и Дэнни Бойла. Но это случится много позже. А в 1977 году, когда фильм только задумывался, проект сразу же попал под цензурный нож «Госкино».

Идея создания. Дело в том, что Климов хотел ни больше ни меньше как переосмыслить канон советского героического фильма о войне, поставив на первый план не ратные подвиги народа, а ужас и безумие войны — изобразить ее, как писал когда-то Толстой, как «противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие». Ребенком Элем Климов был эвакуирован из осажденного Сталинграда и навсегда запомнил, как горели земля и вода, когда они с матерью и младшим братом отплывали на пароме по Волге, и как началась бомбежка, от которой матери спасали детей, пряча их под немудреным скарбом и накрывая своими телами. Эти воспоминания всегда жили в нем, и Климов считал, что его долг человека и художника — взяться за военную тему, отобразив ее в несвойственном кинематографу застойного времени, жестком и реалистичном ключе. Фильмы с жестокими военными сюжетами, такие как «Она защищает Родину», где ребенка будущей партизанки Прасковьи швыряли под танк, снимались в стране в военное время. Перед кинематографом тогда стояла задача с помощью шоковых сцен внушить зрителю гнев и безжалостное отношение к врагу. Но спустя тридцать лет в военных фильмах было уже не принято откровенно изображать насилие.

Цензура. Климов решил положить в основу сценария повести пережившего войну белорусского писателя Алеся Адамовича о геноциде, который творили солдаты вермахта на белорусской земле — во время войны там было сожжено дотла вместе с жителями 628 деревень.

«Я понимал, что это будет очень жестокий фильм и вряд ли кто-нибудь сможет его смотреть. Я сказал об этом Адамовичу. Но он ответил: «Пусть не смотрят. Но мы должны это оставить после себя. Как свидетельство войны, как мольбу о мире».

На студии «Беларусьфильм» началась подготовка к съемкам. Фильм поддерживал первый секретарь ЦК партии Белоруссии Петр Машеров, бывший во время войны партизаном и потерявший мать — ее казнили немецкие каратели. Но когда Машеров тяжело заболел и был отправлен на лечение в Москву, за фильм Адамовича и Климова взялась цензура. Претензии к сценарию были следующие: фильм «пропагандирует эстетику грязи», в нем «не отображается размах партизанского движения», нужно показать, что партизаны не могли допустить сожжения деревни.

В Минск из «Госкино» были направлены функционеры Борис Павленок и Даль Орлов — они привезли заключение с двенадцатью правками к сценарию, который бескомпромиссный Климов с негодованием отверг. На худсовете «Мосфильма», где должна была решиться судьба картины, создатели ленты показывали документальный материал, а в придачу решили продемонстрировать коллегам настоящий военный артефакт — партизанскую винтовку, заряженную холостыми. Когда Орлов стал гнобить сценарий, случилась неожиданная развязка — директор картины при виде всеобщего замешательства взял винтовку в руки и случайно нажал на курок. Прогремел выстрел, заставивший цензоров побелеть, и картина была закрыта.

После всего произошедшего у Климова случился нервный срыв. За последующие годы он многое пережил: в 1978-м фильм «Агония» о последних годах царизма и распутинщине был возвращен ему на доработку, а в 1979-м погибла в автокатастрофе его жена Лариса Шепитько. Но приближалось 40-летие Победы, и проект картины «Иди и смотри» снова возник из небытия. На сей раз цензоры не стали вмешиваться в замысел Адамовича и Климова, но рекомендовали отказаться от первоначального названия «Убить Гитлера». Новое название «Иди и смотри» они подобрали в последний момент, уже направляясь в «Госкино» на окончательное утверждение сценария. Это был рефрен из шестой главы Откровения св. Иоанна: Агнец срывает с Книги Бытия печать за печатью, на Землю приходят 4 всадника Апокалипсиса, а их пришествие сопровождается громогласной фразой: «Иди и смотри».

Актеры и роли. Климов считал их собственный с Адамовичем сценарий запредельно сложным для реализации, но не собирался идти на компромиссы. Исполнителем главной роли он не хотел видеть профессионального актера, который мог защититься от тяжелой роли уже наработанной актерской техникой. На пробах он показывал юным претендентам документальную военную хронику, в том числе съемки из концлагерей. 13-летний Алексей Кравченко был потрясен увиденным:

«Я знал, для чего это нужно, и понимал, это был хитрый ход Элема Германовича, который сказал: «Давай чаю попьем». Я сказал — «Нет, спасибо».

В то же время Климов понимал, что ребенка необходимо защитить от стресса:

«Методика психологической защиты была подробно разработана со специалистами, чтобы не в дурдом его после съемок сдать, а вернуть маме живым и здоровым».

Парня нельзя было сразу погружать в самые тяжелые сцены, поэтому Климов принял решение снимать фильм в хронологическом порядке. Из-за этого съемки выбились из графика, и летние сцены пришлось снимать зимой. Последние кадры картины стали символическими: партизаны уходят с летней поляны в зимний заснеженный лес. Это вышло случайно — снег на натуре растапливали специальными машинами, но к моменту съемок не успели расчистить от него все пространство, которое вмещал кадр. Тогда Климова осенило: партизаны будут уходить в финале из лета в зиму!

Юный Алексей Кравченко органично выглядел в кадре, а вот взрослым профессиональным актерам это удавалось не всегда. Алесь Адамович, переживший в детстве ужасы оккупации, рассказывал:

«Эсэсовцы были все время пьяные, у них были рожи красные от пьянства».

И чтобы лица актеров выглядели в кадре испитыми, Климов завез на съемки запас белорусской водки и дал массовке две недели на то, чтобы приобрести надлежащий вид. С этим испытанием справились не все, и нескольких московских актеров пришлось отправить домой.

Актуальность. Кинематографические методы, которые Климов использовал для достижения правдоподобия на съемках, были по тем временам новаторскими: «Иди и смотри» стал одним из первых советских фильмов, где использовалась подвижная камера стэдикам. Она обеспечивала удивительный эффект вовлеченности в самую гущу событий и в то же время придавала им отстраненность — зритель будто наблюдал за происходящим всевидящим оком, не упуская малейших деталей.

Особую напряженность картине придавал и уникальный звуковой ряд. В фонограмму включили обрывки бессвязных мелодий, гул и крики, а также посторонние звуки, которые создавали действительно пугающий эффект, как будто окружающий мир постепенно наполняется невидимым, но давящим ужасом. При этом в кадре, не в пример настоящим фильмам ужасов, практически не было крови и совсем шокирующих образов.

Но воздействие фильм оказывал необычайное. В застойное время, когда он снимался, холодная война грозила разрешиться очередной катастрофой — мир стоял на пороге новой войны, и сверхзадачей Климова с Адамовичем было «сорвать коросту с оплывших жиром душ», донести до людей, что повторение этого ужаса недопустимо. И спустя 35 лет их картина не устарела ни на минуту.