«У мозга нет чувства юмора»: Интервью с Энтони Хопкинсом

Известный французский драматург Флориан Зеллер дебютировал в режиссуре с экранизацией собственной пьесы «Отец». Фильм уже покорил «Сандэнс» и фестивали в Сан-Себастьяне, Теллурайде и Торонто. Стало это возможным благодаря блистательному сэру Энтони Хопкинсу, сыгравшему там главную роль. 

Кто он – ваш герой?

— Его тоже зовут Энтони. Когда-то он был успешным инженером, невероятно дисциплинированным, со своим четким взглядом на эту жизнь. Не исключаю, что Энтони был жестким отцом, но не плохим человеком – просто слегка авторитарным. И вдруг он начинает все это терять. Это ужасно, потому что мужчина, привыкший к определенному положению, не чувствует под собой основы и, как следствие, начинает паниковать. Он частично теряет рассудок и ощущает себя, словно дерево, листва которого облетает на ветру.

Каково было сниматься в этом проекте?

— «Отец» – первый фильм Флориана Зеллера, до этого он никогда не снимал кино, но мне было очень приятно и легко работать. Во-первых, я и сам уже в том же возрасте, что и мой герой. Во-вторых, Флориан назвал его Энтони, и это немного упрощало процесс перевоплощения. Хотя, признаться, я не пытался сильно погрузиться в эту роль – добавил лишь одну строчку. В сцене, когда врач просит моего героя назвать дату рождения, я отвечаю: «31 декабря 1937 года». Это дата моего собственного рождения. Единственная сложность заключалась в том, что мое тело стало болеть. У меня есть абсурдная теория о том, что мозг не настолько остер, как мы думаем, и у него нет чувства юмора. Если я играю человека, страдающего деменцией, и думаю о том, что я старею, мой мозг будет неизбежно думать о старении, поэтому мне приходилось все время напоминать себе, что это лишь игра. И мое тело стало болеть, спина ныла, думаю, из-за того, что все эти несколько недель я подсознательно пытался вжиться в роль человека со всеми этими проблемами.

Но вы все равно продолжали сниматься?

— Я получаю удовольствие от съемок. Я достаточно давно в профессии и на заре своей карьеры смог поработать с такими легендами, как Лоуренс Оливье, Питер O’Тул и Кэтрин Хепберн. Я наблюдал за ними – они всегда вовремя появлялись на площадке, делали свою работу без пафоса и с уважением относились к сценарию и к другим актерам. Становится легче, если ты уважаешь других – для этого не нужно много ума.

У вас есть собственные актерские хитрости?

— Я рассматриваю сценарий как дорожную карту. Сейчас во все автомобили встроены навигаторы, но в прежние времена вам пришлось бы анализировать бумажную карту и выстраивать по ней свой маршрут. Со сценариями та же история: вы получаете великолепный сценарий фильма или пьесы, независимо от того, кем он написан, и дальше следуете по маршруту. Вам могут попадаться объездные пути и закоулки, и вам нужно их слегка интерпретировать, но не переписать, потому что перед актером стоит другая задача. Великая американская театральная актриса Лоретт Тэйлор говорила, что актерское искусство – это умение слушать. Вам лишь нужно уметь слушать, что говорит другой актер, и желательно так, словно вы слышите это впервые. 

А как же перевоплощение, эмоциональное напряжение?

— Мэрил Стрип после премьеры ленты «Мосты округа Мэдисон» с Клинтом Иствудом спросили, как добиться такого напряжения в кадре. И она ответила, что напряжение – это последнее, что нужно. Лучше расслабиться и тщательно готовиться к роли, делать домашнее задание и учить свой текст. Именно это я и делаю каждый раз – педантично учу свои реплики так, чтобы они стали частью меня. Вам не придется думать, когда ваш партнер произнесет ту или иную реплику, – ваш мозг автоматически выдаст ваш текст и реалистичную импровизацию. Когда вы молоды, вам хочется быть настоящим и напряженным, но с возрастом это меняется.

Фильм построен на взаимоотношениях отца и дочери, как и «Король Лир». Вам понравилось работать с актрисами, сыгравшими ваших дочерей?

— И Эмма Томпсон, и Оливия Колман (играет главную женскую роль в «Отце», — КР) – экстраординарные актрисы. «Король Лир» был моим третьим проектом, в котором я играл с Эммой, и в роли моей дочери она была свирепой и очень мощной. Но за пределами съемочной площадки она очень дружелюбная и приятная в общении. И то же самое с Оливией: она великая актриса, ее эмоциональный отклик был поразительно спонтанен, мне было не по себе, когда я по сценарию должен был быть с ней особенно жесток. Но актерская профессия – это как игра в теннис. И мне кажется, что Оливия тоже не принимает все это всерьез. Я значительно ее старше, но когда давно находишься в актерской профессии, то перестаешь придавать этому значение. И Оливия, мне кажется, такая же. Я не так давно посмотрел фильм, и меня поразило сходство Энтони с моим отцом. Я даже не понимал, что подсознательно играю его.

Каким был ваш отец?

— Он мог быть весьма жестким человеком, порой воинственно настроенным. Любил поспорить, и мне кажется, с годами я научился укрощать эту часть моей натуры. Помню, когда мы снимали финальную сцену фильма, я посмотрел на свое кресло и на очки на столе и вспомнил своего отца, который умер, поднимая упавшие на пол очки и книгу, которую читал. И я подумал, мой бог, а существовал ли он? Я уже не понимаю, кто-то из нас вообще существует? Это для меня совершенная тайна, и непостижимым образом я нахожу в этом странное умиротворение. Самая большая трагедия нашей жизни в том, что нам всем придется рано или поздно посмотреть в лицо смерти. Жизнь конечна, с этой планеты живыми нам не уйти. И главное – научиться получать от жизни удовольствие.

У вас получается?

— Вы знаете, с возрастом вся моя жизнь начинает казаться мне иллюзией. (Смеется.) Оглядываясь в прошлое, я не понимаю, почему жизнь сложилась именно так, словно кто-то написал для меня сценарий. Это находится вне моего контроля и понимания, и странным образом я не могу присвоить себе заслуги за это. Сейчас все кажется мне иллюзией. Мы все умираем, мои родители покинули этот мир, как и их родители. Люди, которых я знал, уже ушли, а я все еще здесь. Порой оглядываюсь назад и задаюсь вопросом, как я смог сюда забраться. Все это кажется длинной историей кого-то другого.