Меланхоличное размышление о ненужных героях не нашего времени.
Виктор (Александр Кузнецов) и Леша (Алексей Филимонов) работают в ЧОП, пишут стихи и иногда ходят смотреть на петушиные бои. Оба они прошли Луганск и на гражданке устроились как могли: Леша погряз в долгах, а Витя мечтает о большой поэзии — вот только с деньгами как раз везет второму, а со стихами — первому. Все переворачивается после того, как в один из дней, когда парни работали в инкассации, они предотвращают ограбление. Небольшой, но важный эпизод запускает череду событий, после которых герои попросту не смогут быть прежними.
Александр Лунгин не впервые обращается к теме войны и ее последствий: весной вышла картина его отца Павла Лунгина «Братство», для которой Александр написал сценарий. Центральной темой фильма стал Афганистан и вывод оттуда советских войск. В «Большой поэзии» закадровой войной становится Луганск, который находится рядом с нами и при этом остается почти незамеченным — как в свое время и Чечня. А люди, прошедшие войны, есть — и живут среди нас. Они возвращаются уже другими, и их новая ментальность выглядит довольно пугающе.
Герой Кузнецова в «Большой поэзии» напоминает персонажа Сергея Бодрова-мл. в фильме «Брат» Алексея Балабанова: Данила тоже «возвращенец», для которого ключевым является чувство собственной правоты. Он далеко не всегда действует правильно с точки зрения общества — но он полностью прав с точки зрения войны. Убивать — не плохо. Быть честным — важно. Данила демонстрирует жуткую неспособность жить по законам общества и не прижиться даже в бандитском мире. Витя — герой того же толка: если поначалу ему не так уж трудно симпатизировать, то с каждой новой мелочью в поведении его персонаж становится все более противоречивым. Поэт не стесняется применять силу, а его образ по своей сути воспевает маскулинность в классическом понимании: кто сильнее, тот и прав. Да и «правильным» мир становится для него только после того, как в нем возникает жестокость.
Герои Лунгина раскрываются через оба своих увлечения: о петухах Витя говорит, что «они созданы, чтобы убивать и умирать», а о поэзии звучит важнейшее: «Поэзия сгубила больше людей, чем война». И это очень точно рифмуется с происходящим в фильме: не умеющие жить в современном мире герои ходят неприкаянными и словно пытаются вернуться в привычную среду, полную жестокости и боли. «Война — это ад», — говорит Виктор, и слышит в ответ: «Нет, ад — это мы сами».
Остается открытым вопрос трактовки героев режиссером. С одной стороны, Лунгин явно видит Витю героем прошлого в новом мире, странном и неправильном. Мире, где настоящий мужчина, каким можно увидеть Виктора, больше не нужен — и автор не видит в этом ничего хорошего. С другой же стороны, не исключено, что режиссер решил выступить в роли ироничного наблюдателя и констатировать смерть героев 90-х, на место которых приходят новые. Двадцать лет назад Данила пробился, выжил и донес свою правду. У современного Виктора уже нет никаких шансов: прежняя правда больше не работает. И можно сколько угодно восхищаться прямолинейностью и верой в собственную правоту, но победа все равно останется за человеком нового поколения.
«Большая поэзия» выглядит запоздалой лебединой песней «лихим девяностым», но все еще может оказать терапевтический эффект на общество, которому до сих пор нужны жестокость и кровь. В одной из сцен, к примеру, герой Кузнецова вонзает себе нож в руку и, наконец-то почувствовав боль, добавляет с улыбкой, что вот теперь-то все правильно. Чуть позже в этой же сцене он сядет у стены, на которой изображены геометрические фигуры, и желтый круг за его головой станет нимбом, словно показывая, насколько все еще канонизируется жестокость. Нож позже перейдет маленькому мальчику, не желающему ничего забывать о жестоком мужчине — точно так же, как новое поколение не хочет забывать 90-е, романтизируя время, которое зачастую и вовсе не застали.
Комментарии