Искусство через боль, монстров, смерть и надежду.
Три знаковых мексиканских режиссера – Гильермо дель Торо, Альфонсо Куарон и Алехандро Гонсалес Иньярриту – встретились в Лос-Анджелесе, чтобы поговорить о жизни и карьере. Мероприятие, которое получило название «Особый вечер с тремя амиго», символично прошло в музее Американской киноакадемии – ведь у каждого из постановщиков на счету как минимум один «Оскар».
Любопытно, что в 2007 году все трое одновременно претендовали на заветную статуэтку. Так, «Лабиринт Фавна» дель Торо был номинирован в шести категориях и выиграл в трех. «Вавилон» Иньярриту замахивался на семь наград. «Дитя человеческое» Куарона – на три.
«Это было действительно интересное время. Мы каким-то образом открывали новые горизонты. Люди думают о карьере как о чем-то, что вы можете спланировать, но она просто выстраивается», – рассказал Гильермо дель Торо.
Алехандро Иньярриту же 17 лет назад пребывал в растерянности:
«Парадокс заключался в том, что «Вавилон» привлек внимание и номинировался на награды, но глубоко внутри я понимал, что понятия не имею, куда идти дальше. Формату и киноязыку, с которыми мне было комфортно работать, пришел конец. Так что пришлось их заново изобретать», – поведал он.
В итоге в 2010-м режиссер вернулся к своим корням, создав фильм «Бьютифул» с Хавьером Бардемом. Впервые за десять лет он снимал на родном языке.
Иньярриту добавил, что всякий раз, когда художник творит, его детище превращается в «рентгеновский снимок его эмоционального состояния и обстоятельств, в которых он существует». Даже если их подавлять или отрицать, правда все равно выходит наружу. Это не так плохо, поскольку фильмы подобным образом пропитываются эмоциями и опытом. И становятся ближе к зрителю, способному сопереживать героям и представлять себя на их месте.
Куарон эту точку зрения поддержал: он отметил, что не может пересматривать некоторые свои ленты из-за «интенсивности воспоминаний, отраженных в них». А также заявил, что сквозь творчество Иньярриту красной нитью проходит тема смерти – одновременно универсальная и крайне личная для каждого.
А вот дель Торо предпочел поговорить о двух неотъемлемых правах человека – быть непослушным и несовершенным.
«Быть непослушным – значит быть мыслящим. А еще я защищаю право на ошибку. Я искренне считаю, что несовершенство – одна из самых прекрасных вещей», – признался Гильермо.
Альфонсо Куарон поддержал беседу о несовершенстве: «Люди сложны и парадоксальны. В 9 утра ты святой, в 9:30 – говнюк, в 10:30 – замечательный отец, а спустя еще час – ужасный сын. И это несовершенство прекрасно».
Наконец, режиссеры перешли к обсуждению своих новых картин: «Пиноккио Гильермо дель Торо» недавно получил «Золотой глобус» как лучший анимационный фильм, а «Бардо» Иньярриту представили на Венецианском кинофестивале минувшей осенью.
Фильм «Бардо» получился крайне личным. Иньярриту признался, что не смог бы снять подобное кино 5 или 10 лет назад. Огромное влияние на него оказала смерть одного сына и возможность потерять второго из-за той же болезни.
«Время позволяет думать о таких моментах по-другому. Можно даже добавить немного юмора, но для этого нужны зрелость и понимание, что жизнь и смерть ты не в силах контролировать. Полагаю, искусство существует, дабы помочь нам избавиться от боли. Возможно, из этой боли родится нечто иное», – сказал Иньярриту.
Режиссер также заявил, что совершенно мначе посмотрел на «Пиноккио Гильермо дель Торо», когда понял, что герой ведет диалог со смертью.
«Это единственный известный мне фильм о Пиноккио, в котором не Пиноккио учится быть настоящим мальчиком, а Джеппетто учится быть настоящим отцом. Это было очень важно для меня», – добавил Иньярриту.
«Многие люди, занятые в кинобизнесе, считают анимацию жанром для детей. На самом деле это не так. Перед нами инструмент, позволяющий создавать красоту и искусство. На эту битву уходят годы, но когда появляются совершенные вещи, вроде фильмов Миядзаки или «Красной черепахи», вы понимаете, какой безграничный потенциал таит в себе анимация», – заявил Куарон.
После того как он в очередной раз переключил внимание на проекты коллег, отказавшись говорить о собственном творчестве, дель Торо в шутку переименовал мероприятие в «Два амиго». А в завершение мужчины расписались во взаимном восхищении и благодарности. Их дружба разменяла третий десяток, и все как один уверяют, что способны разговаривать друг с другом предельно честно и откровенно.
«Я считаю, что именно наш диалог помогает нам не заблудиться. В конце концов, мы помним, что выросли вместе», – отметил Гильермо дель Торо.
Наконец, Иньярриту вспомнил, как страшно ему когда-то было подойти к Куарону, поскольку тот уже являлся состоявшимся мастером. Но и Алехандро, и Гильермо проявили к нему невероятное внимание и доброту. Они же помогли ему внести финальные правки в дебютный фильм «Сука-любовь».
«Быть режиссером довольно одиноко. Зато я знаю, что у меня есть пара друзей, на которых можно опереться», – подытожил Иньярриту.
Комментарии