«Великий диктатор»: Когда Чарли Чаплин заговорил в полный голос

Двухлетний путь «Великого диктатора» от первого черновика сценария, писавшегося в тайне, до широкого экрана не был безоблачным. А начиналось все так: во время своего пребывания в Нью-Йорке Чарли Чаплин посетил Музей современного искусства, где показывали нацистский пропагандистский фильм «Триумф воли». Как вспоминал режиссер Луис Бунюэль, Чарли громко смеялся над фильмом в отличие от других зрителей. Тогда его и посетила мысль сделать картину, которая бы высмеяла Адольфа Гитлера и его напускное величие.

Чаплин начал работу над сценарием в 1938 году. Однако в тот момент и родная для артиста Великобритания, и США придерживались политики умиротворения по отношению к Гитлеру и нацистской Германии. Коллеги Чаплина из United Artists подчеркивали, что его сатира падет жертвой цензуры.

«Я начал получать тревожные сообщения от United Artists. Им сообщили… что у меня могут возникнуть проблемы с цензурой. Кроме того, английское отделение было очень обеспокоено антигитлеровским фильмом и сомневалось, можно ли его показывать в Великобритании. Еще более тревожные письма приходили из нью-йоркского отделения, где меня умоляли не снимать фильм, заявляя, что он никогда не будет показан в Англии или Америке», – писал Чаплин в своей автобиографии.

Однако в 1939 году Великобритания отказались от политики умиротворения. И 9 сентября, через восемь дней после того, как премьер-министр Чемберлен объявил, что «эта страна находится в состоянии войны с Германией», а мир вступил во Вторую мировую войну, начались съемки первого полностью звукового фильма Чаплина. Как и предпроизводственный процесс, сами съемки, полностью оплаченные режиссером из своего кармана, проходили в обстановке строжайшей секретности.

На студии в Голливуде Чарли возвел декорации гетто, в котором и происходила значительная часть действия сатирического фильма. Здесь режиссер демонстрировал трагикомическое зрелище, которое поневоле вызывает смех над порой страшными вещами. С помощью юмористических ситуаций Чаплину удалось показать жестокость нацистов. Например, сцена, где главный герой, потерявший память цирюльник, спасается бегством от солдат, которые все же ловят его, а затем пытаются повесить на ближайшем столбе. Актер умело обыграл происходящее в комедийном ключе, но жуткое послевкусие после эпизода все равно давало о себе знать.

Диктатор в фильме, по иронии судьбы похожий на цирюльника, как брат-близнец, получил имя Аденоид Хинкель. И в его дворце комедия становится более легкой и фарсовой. Чаплин концентрируется на тщеславии, глупости и ребячестве персонажа. В одной сцене режиссер, например, показывает, что у огромного картотечного шкафа диктатора нет ящиков, а вместо них – несколько скрытых зеркал. Когда Напалони (пародия на Муссолини) приезжает с государственным визитом из соседней страны Бактерия, двое диктаторов соревнуются, кто сядет повыше во время бритья и кто займет более выгодную позицию во время фотографирования.

Вся чаплиновская суть заключалась в том, что Хинкель – не блестящий стратег и не могучий лидер. Он представляет собой всего лишь неуверенного в себе шута, который одержим собственным общественным имиджем, издевается над своими секретарями, наслаждается роскошью экстравагантных покоев и меняет  политические решения, чтобы продлить себе пребывание у власти. А еще он общается на тарабарщине, питает слабость к излишней театральщине и производит невероятный отталкивающий эффект непомерным высокомерием.

«Для меня самое смешное на свете – это высмеивать самозванцев. Трудно найти большего самозванца, чем Гитлер», – отмечал Чаплин.

Таким же образом Чаплин высмеял и окружение Хинкеля. Его ближайшие соратники – Гарбич (пародия на Геббельса, имя по-английски означает «мусор») и Херринг (пародия на Геринга, имя означает «селедка»). Последний в одной из сцен получает от Хинкеля столько медалей, что ему приходится поворачиваться боком, чтобы найти место для новой.

Чаплин изучал и фотографии из нацисткой Германии. Одна из них привлекла его внимание больше остальных – снимок кабинета Гитлера, на котором режиссер обратил внимание на предмет, давший ему идею. На самом деле оригинальная задумка появилась еще в 1928-м, когда Чарли заснял забавную сценку у себя дома в образе Орфея. Режиссер развил идею, оказавшуюся весьма уместной для образа Хинкеля, еще дальше. В итоге в фильме оказалась культовая сцена, в которой мечтающий о мировом господстве диктатор танцует и жонглирует воздушным шаром в виде глобуса, пока тот не лопается.

Оригинальная концовка «Великого диктатора» показывала солдат Томэнии (пародия на Германию), бросающих оружие и братающихся друг с другом, кружась в танце. Сотни актеров и техников, бесчисленные репетиции сцены, пересъемки, привычное недовольство Чаплина, ищущего идеальную версию. Но сцене постоянно чего-то не доставало. Режиссер отложил съемки финала и вернулся к нему только в самом конце производства, когда нашел решение.

Концовка фокусируется на речи, произносимой не диктатором или цирюльником, а самим Чарли Чаплином. Причем после нападения нацистов на Францию режиссер переписал текст, добавив в него призывы к миру и здравому смыслу, мольбы о свободе. По злой иронии судьбы, Чаплин приступил к съемкам финальной речи на 459-й день производства, в тот самый момент, когда Гитлер вошел в Париж.

Однако, даже несмотря на готовность материала, идеалист Чаплин продолжал поиски совершенства. Он вновь обратился к излюбленным пересъемкам и ради этого даже заново отстроил на студии еврейское гетто. Шли дни, недели, месяцы. Наконец, спустя 559 дней Чарли завершил работу над фильмом: никаких больше съемок, никакого монтажа, никакого дублирования. Чаплин был готов представить «Великого диктатора» всему миру.

Премьера состоялась 15 октября 1940 года и прошла сразу в двух бродвейских театрах. Залы буквально ломились от зрителей, в числе которых было и много знаменитостей. Настолько много, что спустя некоторое время в прессе появилась забавная мультяшная зарисовка с перечислением всех 102 звезд, увидевших фильм Чаплина. А сам скетч сопровождался надписью: «Самая большая премьера со времен «Унесенных ветром».

Публика рукоплескала Чаплину. Как позже описали атмосферу в зале, «все происходило как будто добрейший ангел спустился на землю противостоять злу». Хотя на тот момент некоторые критики и зрители назвали финальную речь Чаплина слащавой, слезливой и выбивающейся из повествования, со временем она приобрела более широкий резонанс и большую силу. А сам «Великий диктатор» оказался самым коммерчески успешным фильмом Чаплина. Картину номинировали на «Оскар» в пяти номинациях, но в тот год режиссер остался без статуэток.

Фильм способствовал бурному обсуждению и осуждению диктаторства, нацизма, фашизма и антисемитизма. Особенно в США, которые на момент выхода картины все еще сохраняли нейтралитет с Германией. Под критику попал и сам режиссер, которого обвиняли в принижении зверств нацистов. Несмотря на то, что у ленты был другой посыл, спустя четверть века Чаплин признал, что вряд ли бы снял фильм, если бы тогда ему была доступна полная картина кошмарного безумия Гитлера и его последователей.

«Если бы я знал все ужасы немецких концлагерей, я бы не смог снять «Великого диктатора». Я бы не смог высмеять безумие нацистов», – отметил Чаплин в своей автобиографии.