Подслушано в Сан-Франциско: Почему «Разговор» – лучший фильм Фрэнсиса Форда Копполы

На прошлой неделе 85-летие отпраздновал Фрэнсис Форд Коппола, который до сих пор бодр, свеж и светел: обладатель шести «Оскаров» активно посещает предпоказы своего «Мегалополиса» и обдумывает новый фильм. Символично, что в это же время юбилей отметило и его лучшее творение.

Нет, не «Крестный отец». И не «Крестный отец 2». А «Разговор», который вышел аккурат между ними и не то чтобы затерялся (все-таки «Золотую пальмовую ветвь» завоевал), но привлек меньше внимания, чем мог бы. Да и сейчас его вспоминают реже, чем тот же «Апокалипсис сегодня». Так что исправляем досадную несправедливость и рассказываем, чем же хорош «Разговор» – лучший фильм Ф.Ф. Копполы по версии Ф.Ф. Копполы.

Подслушано в Сан-Франциско

Сперва в двух словах о сюжете. Гарри Кол (Хэкмен) – признанный гуру в сфере слежения. С помощью хитроумных устройств он следит за ничего не подозревающими гражданами, выполняя частные заказы. Очередное задание прилетает от загадочного Директора. Колу нужно подслушать разговор мужчины и женщины на площади Юнион-сквер в Сан-Франциско. Что он, собственно, и делает. А позднее, приступив к расшифровке пленок и разобрав беседу, убеждается: парочку хотят прикончить. Стоит ли за этим Директор? Или его скользкий помощник с лицом Харрисона Форда? Кол решает разобраться. Но навязчивое желание влезть не в свое дело закручивает его в водовороте гнетущей паранойи.

Как-то раз в середине 1960-х Коппола общался с коллегой-постановщиком Ирвином Кершнером («Империя наносит ответный удар»). О чем обычно болтают режиссеры? Да обо всем на свете. А эти двое болтали о шпионаже. И Кершнер поведал Копполе о микрофонах, способных распознавать отдельные голоса, даже если жертва прослушивания прячется в шумной толпе. Эта идея запала Копполе в голову, и он решил выстроить на ее основе целый фильм. Первый драфт сценария Фрэнсис Форд завершил в 1969-м. До «Крестного отца» оставалось три года. Именно после его триумфа, прежде чем взяться за сиквел, режиссер замахнулся на более личный проект, получив на это карт-бланш от Paramount.

Помимо диалогов с Кершнером, Коппола вдохновился вуайеристским хитом Микеланджело Антониони «Фотоувеличение», где фотограф тайком делал снимки неизвестной пары, а затем увидел на них нечто странное. Этот фильм вышел в том же году, когда Коппола замыслил «Разговор». Оба они завоюют главный приз в Каннах, но не получат ни одного «Оскара» и «Золотого глобуса». Совпадение? Не думаем!

Но если Антониони вольно адаптировал рассказ Хулио Кортасара «Слюни дьявола», то Коппола создал полностью оригинальный сценарий. Уникальный случай в его карьере 1970-х: ведь «Отцы» и «Апокалипсис сегодня» отталкивались от чужих произведений. Хотя Фрэнсис Форд проникся не только «Фотоувеличением», но и «Степным волком» Германа Гессе, который подарил герою «Разговора» имя и ощущение духовного кризиса (Кол борется с совестью, осознавая аморальность своих поступков).

Звук паранойи

Лучший звук – не самая резонансная категория «Оскара». Хотя звучание картины не менее важно, чем визуал и актерское исполнение. Особенно если речь идет не о шумных блокбастерах и фильмах-катастрофах – в 1975-м как раз победила лента с говорящим названием «Землетрясение» – а о камерных драмах вроде «Разговора». На протяжении двух часов мы вместе с Гарри Колом напряженно вслушиваемся в скрип пленки, которую он вновь и вновь прогоняет через специальный аппарат, вздрагиваем от нервных трелей телефонных звонков, пытаемся в каждом звуке распознать скрытый смысл и в итоге осознаем, что герой ввел в заблуждение и нас, и себя самого.

Сценаристы нередко пишут тексты с расчетом на конкретных артистов. Коппола же ваял сценарий с прицелом на монтажера звука Уолтера Мерча, настоящую легенду киноиндустрии. Он помогал Копполе с «Людьми дождя», «Крестными отцами», «Апокалипсисом сегодня» и более поздними фильмами. Джорджу Лукасу – с «THX-1138» и «Американскими граффити». А в 1997-м получил сразу два «Оскара» за «Английского пациента»: за звук и монтаж. В «Разговоре» визуальная часть тоже была неотделима от аудио-пласта, поэтому Мерч работал и со звуком, и с изображением, в результате разделив монтажерскую BAFTA с Ричардом Чю.

Съемками ленты тоже занималось двое. Сперва за камеру встал Хаскелл Уэкслер, еще одна легенда («Кто боится Вирджинии Вульф?», «Полуночная жара»). Но что-то они там с Копполой не поделили, и Уэкслер выбыл из проекта из-за творческих разногласий. Его место занял Билл Батлер, человек с меньшим количеством регалий, но с отменным портфолио («Челюсти», «Рокки 2»). Причем буквально через год ситуация повторится: Уэкслер соскочит с «Пролетая над гнездом кукушки», а заменит его тот же Батлер. Вклад Уэкслера в «Разговор» ограничивается лишь опенингом, хотя эти сцены, запечатленные через bird’s eye view (он же God’s eye), мгновенно задают фильму тон.

«Вы понимаете: то, что вы считали нейтральным «взглядом Бога», на самом деле является наблюдением с помощью секретного микрофона, который все это пишет и улавливает искаженные звуки разговора мишеней – молодой парочки, чью беседу приглушает уличный шум», – так описывал старт ленты Уолтер Мерч.

Одинокий аноним

Именно так в шутку называет Гарри Кола его коллега Берни Моран (Аллен Гарфилд), вспоминая попавшееся ему на глаза письмо в некую журнальную колонку. В своей сфере Кол – знаменитость. Менее успешные «слухачи» даже просят его попозировать с их изобретениями на выставке, считая это лучшей рекламой. При этом Гарри – маргинальный тип, помешанный на собственной безопасности. Он долго выговаривает хозяйке квартиры, посмевшей в его отсутствие проникнуть в его жилище, чтобы оставить бутылочку в качестве подарка на день рождения. Еще он следил за женщиной, с которой встречался, поэтому женщины у него больше нет. Да она ему и не нужна: зачем, когда есть работа.

Правда, работа тоже довела его до беды. Людей, за которыми он однажды следил, жестоко убили. И теперь он делает все возможное, чтобы помешать новому преступлению (Директора-заказчика сыграл Роберт Дювалл, не попавший в титры, что лишь усиливает таинственность). Если бы подобный сюжет встретился нам в голливудском боевике 1980-х, герой непременно бы вывел злодея на чистую воду и с шутками-прибаутками укатил в закат. Но в «Разговоре» нет и намека на хэппи-энд. Злодеем оказывается совсем не тот, кого подозревал Гарри. А сам он утрачивает то, чем особенно дорожил: неприкосновенность частной жизни. Ведь даже у стен, как известно, есть уши, глаза и прочие, так сказать, органы восприятия.

В общем, Кол такой же странный и неоднозначный, как и фильм: эдакий шифр, что и хочется вроде бы, но страшновато разгадать. И артист, которому Коппола предлагал центральную роль, мог не только блестяще передать терзания героя, но и увенчать реюнион звезд «Крестного отца». Дювалл играл приемного сына Вито Тома Хейгена. Джон Казале (коллега Кола) – его среднего сына Фредо. Вито, как вы, несомненно, помните, изобразил Марлон Брандо. Его-то Коппола и мечтал увидеть в образе Гарри. Но тот отказался: заявил, что сценарий мощный, да ему не подходит. Эти переговоры шли еще до съемок «Крестного отца». По удивительной случайности именно в тот день, когда Брандо позвонил Копполе и отверг «Разговор», продюсеры Альберт Радди и Грэй Фредериксон сидели у Фрэнсиса дома и обсуждали… «Крестного отца»!

Сменщиком Брандо стал Джин Хэкмен, оскароносный брутальный коп из «Французского связного». Он был подтянутым дядей в хорошей физической форме и слабо напоминал кабинетного труженика. Что ж, тем ярче оказалось его перевоплощение. Винтажные усы, неуклюжие очки, помятый плащик превратили Хэкмена в замкнутого нелюдима. Вдобавок Джин прекрасно понимал, что был для Копполы «номером два», и на площадке не проявлял чрезмерного жизнелюбия. Оператор Билл Батлер вспоминал, что и артист, и постановщик пребывали в депрессии. При этом он отмечал: «Джин исполнил свою роль с невероятной силой. Не представляю, что должно твориться в голове актера, способного на такое».

Сам Хэкмен признавал: «Порой мне кажется, что находиться рядом со мной некомфортно». И Коппола от этого явно страдал. К тому же он долго не мог обрести духовного родства с Колом, поскольку ничего к нему не чувствовал. В итоге на помощь пришли личные воспоминания: в детстве Фрэнсис прятал в доме микрофоны, чтобы подслушивать разговоры родителей. Также Кол стал католиком и даже сходил на исповедь, намереваясь разобраться в себе. Религиозность обостряет раздирающий его конфликт интересов, а исповедь кажется еще одной формой слежки: недаром во многих фильмах в кабинку священника пробирается кто-то другой, пока собеседник как ни в чем ни бывало выбалтывает страшные тайны.

Мрачное пророчество

В одной из сцен «Разговора» упомянутый нами Берни Моран хвастливо заявляет, что «прослушивал» кандидата в президенты. А в 1972-м, за два года до выхода фильма, республиканцы из лагеря Ричарда Никсона установили прослушку в штабе его конкурентов-демократов в комплексе «Уотергейт». Никсону удалось переизбраться на второй срок, но в ходе долгого и упорного расследования тайное стало явным. В августе 1974-го Никсон уведомил госсекретаря Генри Киссинджера о своем намерении уйти в отставку. Уотергейтский скандал оказался одним из важнейших политических событий XX века и значимым поп-культурным явлением, уже в 1976-м став основой великой журналистской драмы «Вся президентская рать». Но еще раньше был «Разговор».

Об инциденте в «Уотергейте» стало известно, когда Коппола снял примерно две трети фильма. Ничего существенного в концепции и сценарии он не поменял. Максимум – добавил технических фишек, связанных чисто с процессом прослушивания, без всяких намеков на нечто большее. Тема политической слежки внезапно обрела невероятную актуальность и возбудила общественность, но не то чтобы сильно помогла «Разговору». Да и в главной оскаровской номинации Коппола проиграл самому себе: лучшим фильмом признали «Крестного отца 2».

«Это лишь забавное совпадение, – резюмирует режиссер. – Я даже не думал, что фильм станет таким актуальным. Напротив, полагаю, его приняли бы куда лучше, если б «Уотергейт» не случился… То же самое происходило с «Людьми дождя» (драма Копполы 1969 года – прим. КР), которых все проигнорировали. Там героиня бросила мужа, поскольку ее не устраивала ее роль в браке. А четыре года спустя сформировалось движение за права женщин, каким мы знаем его и сегодня. Я писал о чем-то до того, как оно стало злободневным».

Но ведь ни одно пророчество не подозревает, что является пророчеством, пока прогнозы не сбудутся. Таким образом, скажем, Death Stranding Хидэо Кодзимы предвидела пандемию коронавируса, «Плутовство» – секс-скандал с участием Билла Клинтона, а «Симпсоны» – все, везде и сразу. «Разговор» же не только подлил масла в пожар антиправительственной паранойи 1970-х, но и в немалой степени предвосхитил реалии XXI века. Тотальное господство соцсетей и веб-камер – это, по сути, узаконенная (и чертовски прибыльная) система массового шпионажа, где все за всеми подглядывают, а личная жизнь превращается в условность. Каждый из нас – отчасти наследник Гарри Кола. И нельзя быть уверенным в том, что, пока ты за кем-то следишь, никто параллельно не следит за тобой.

Маленький фильм большого режиссера

«Я хочу быть тем парнем, который снял «Людей дождя» и «Разговор», а не большим голливудским режиссером» – Фрэнсис Форд Коппола.

«Крестный отец» стоил примерно $6 млн и собрал около $81 млн до многочисленных перевыпусков (финальные сборы подкрадываются к $300 млн). «Разговор» обошелся в $1,9 млн и заработал $4,4 млн, причем Коппола перерасходовал бюджет и выбился из графика. Изначально планировалось потратить на картину $1,6 млн и 40 дней – вместо итоговых 56-ти. В беседе с Брайаном Де Пальмой для журнала Filmmakers Newsletter Фрэнсис Форд признавался, что хотел снять «камерный интимный фильм с группой друзей». Но не потому, что надеялся расслабиться и получить удовольствие. Напротив: он бросал себе серьезнейший вызов.

Труд сценариста Коппола всегда ценил выше работы режиссера. Дескать, 80% эффекта, что лента оказывает на зрителя, заранее просчитал автор текста. Поэтому и «Людей дождя», и «Разговор» – особенно «Разговор» – он снял в попытках доказать самому себе, что способен создать оригинальный материал. Естественно, это здорово его пугало. И интриговало:

«Люди, считающие меня успешным, ошибаются. Мне не кажется, что я достиг успеха в том смысле, какой я вкладываю в данное понятие. Этого не произойдет, пока я не извлеку из своей памяти, своего прошлого, своих идей нечто, способное превратиться в реально эффективное кино».

Лучшие фильмы Копполы рассказывают увлекательные истории, которые оживают на глазах благодаря актерам, операторам, художникам и прочим замечательным людям. На сюжетном уровне «Разговор», конечно, тоже увлекает. Это классный непредсказуемый триллер с подвигом Джина Хэкмена, колоритным вторым планом и шьямалановским твистом. Но куда важнее, что картина приглашает каждого зрителя (и общество в целом) к диалогу, который никогда не завершится. Диалогу о неприкосновенности личного пространства, границах морали, изоляции от социума и одержимости своим делом. И о профессии постановщика, в общем-то, тоже: ведь любой творец подглядывает за героями, сам порой не представляя, чего от них ожидать.

Ну а Коппола, как бы он тому ни противился, действительно стал большим голливудским режиссером. Хотя произошло это не столько за счет эпических гангстерских драм, или беспощадного военного блокбастера, или изысканной вампирской страшилки. Сколько благодаря «камерному интимному фильму» под названием «Разговор». Который до сих пор пронзает строгим взглядом из-под старомодных очков и внимательно прислушивается к тому, что у нас на душе.