«Тегеран-43»: История о международном терроризме

Шпионский боевик производства СССР, Швейцарии и Франции о несостоявшемся покушении на «большую тройку» – Иосифа Сталина, Франклина Рузвельта и Уинстона Черчилля – во время переговоров в Тегеране в 1943 году. В главных ролях – Игорь Костолевский, Наталья Белохвостикова и Ален Делон. Центральная песня «Вечная любовь», написанная и спетая Шарлем Азнавуром, – хит на все времена. Наконец, золотой приз XII ММКФ и 50 млн проданных билетов только в Советском Союзе…

Кажется, все, что связано с фильмом Александра Алова и Владимира Наумова «Тегеран-43», – легендарно. А главное, это невероятно актуальная и сегодня история о международном терроризме. Именно поэтому мы решили опубликовать первые страницы его литературного сценария.

Машина еще только приближалась к стоянке у отеля «Георг V», а из-под навеса уже бежал человек с зонтом, такой помятый, словно ночевал под мостом. И пока Легрэн и его секретарша, расплатившись с таксистом, шли к вертушке в дверях отеля, человек с зонтом, петляя вокруг них, что-то без умолку тараторил. Миновав вестибюль, они поднялись по лестнице и остановились перед холлом второго этажа. Там оживленно переговаривались репортеры вечерних парижских газет да гарсон, неслышно ступая, катил тележку, на которой позвякивали бокалы.

В дальнем углу холла кто-то дремал, прикрыв лицо шляпой. Они подошли к столу, и помятый человечек постучал ногтем по микрофону.

— Медам, месье! – начал он. – Позвольте представить вам господина Роже Легрэна. Он пригласил вас, чтобы сделать заявление для печати.

Защелкали крышки магнитофонов, зашуршали блокноты.

Легрэн откашлялся и, близоруко уткнувшись в текст, начал:

— Почти три с половиной десятилетия дело, о котором пойдет речь, было окутано туманом загадочности. Наконец, совсем недавно произошло событие, посулившее разгадку.

Легрэн читал, не поднимая глаз, словно его не интересовало, какое впечатление произведет его заявление.

— В нашу контору обратился некто Эрих Бехлер. Речь идет о посредничестве между ним, Эрихом Бехлером, и издательствами по поводу публикации рукописи его воспоминаний о покушении, одним из исполнителей которого он был. Кроме того, господин Бехлер поручил нашей конторе продажу с аукциона исторического документа, относящегося к этому покушению. И наконец, Эрих Бехлер рассчитывал на наше содействие в переговорах с телевизионными компаниями о приобретении у него прав на монопольную демонстрацию ранее неизвестных киноматериалов, которые, кстати сказать, тоже имели прямое касательство к покушению. В результате этих сделок господин Эрих Бехлер предполагал получить сумму в три миллиона долларов.

Один из репортеров протяжно свистнул, но Легрэн даже не глянул на него.

— Речь идет о покушении на Рузвельта, Сталина и Черчилля во время их тегеранской встречи в 1943 году. Имею честь, господа, сообщить через ваши газеты всем заинтересованным лицам, что наша юридическая контора приняла на себя ведение этого дела.

Посыпались вопросы:

— Эрих Бехлер – это его настоящее имя?

— Это псевдоним. Настоящее имя нам неизвестно.

— Где находится рукопись?

— И рукопись, и документ, и негатив – все отдано на хранение в банк.

— Вы уверены в достоверности документа?

— Экспертиза подтвердила подлинность подписи Гитлера. С заключением экспертов вы можете ознакомиться у моего секретаря мадемуазель Эраль.

Человек, дремавший в дальнем углу холла, пристально следил за происходящим из-под шляпы, надвинутой на глаза. А поток вопросов тем временем нарастал.

— Что вы предполагаете делать?

— Через неделю я встречаюсь в Нью-Йорке с представителями… издательств и телевизионных компаний, а еще через неделю состоится аукцион в Лондоне.

— Почему этот самый Эрих Бехлер не опубликовал свои мемуары раньше? Почему ждал тридцать пять лет?

Легрэн медлил с ответом.

— У меня нет полномочий отвечать на этот вопрос. Впрочем, можете спросить об этом у него самого.

Легрэн кивнул.

В то же мгновение из толпы корреспондентов быстро вышел коренастый, слегка обрюзгший человек в плаще и темных очках и встал у стола.

— Это и есть Эрих Бехлер. Можете задавать ему вопросы. Но только очень коротко – он спешит. Пожалуйста, господа.

— Почему вы раньше не обнародовали свои воспоминания? – спросил один.

— Человек, которому было поручено организовать эту акцию, – быстро сказал Эрих Бехлер, напряженно ощупывая глазами холл, – остался в живых. И поверьте мне, у него достаточно оснований опасаться, чтобы кто-нибудь не разболтал о его причастности к этому делу, кроме того, могу вас заверить, что шутки с этим человеком плохи. Поэтому я ждал, а сейчас он вышел из игры.

— Он умер?

— Он в тюрьме.

— За что?

Эрих не успел ответить. Раздался грохот, словно лопнула электрическая лампа, и пуля, просвистев у затылка Эриха Бехлера, выбила оконное стекло. В то же мгновение Бехлер выхватил короткий, тупорылый «бульдог» и, падая на пол, дважды выстрелил в темный угол гостиничного холла. Люди заметались, толкая друг друга и крича. Поднялась невообразимая суматоха. Наконец все стихло, и корреспонденты с изумлением и страхом стали оглядывать холл.

Эриха Бехлера нигде не было.

Внезапно мадемуазель Эраль схватила Леграна за локоть.

— Смотрите.

Все повернули голову в сторону человека, который дремал в кресле. Он все так же неподвижно сидел в своем углу, словно все, что здесь произошло, не имело к нему никакого отношения. В правой руке его был зажат пистолет, шляпа валялась на полу, а под глазом и над переносицей зияли два маленьких отверстия. Человек был мертв.

Шел дождь. У входа в отель «Георг V» теснилась толпа зевак, стояли машины скорой помощи и полиции. Инспектор Интерпола Фош поднял воротник и низко надвинул шляпу, с нее стекали струйки воды.

Из дверей отеля вынесли на носилках убитого. Он был накрыт простыней, которая тут же намокла от дождя и облепила мертвое тело. Все попытки служителя отеля прикрыть носилки зонтом ни к чему не привели.

Инспектор Фош остановил Легрэна.

— Господин Легрэн?

— Извините, мне некогда…

Фош молча показал документы.

— Неужели это так спешно? – раздраженно сказал Легрэн.
Фош улыбнулся.

— Видите ли, полицию все время обвиняют в том, что она всюду опаздывает…

— Вы намерены допрашивать меня здесь, под дождем?

— Мы сядем в вашу машину… если вы не против.
Ничего не ответив, Легрэн открыл дверцу. По стеклам машины хлестал дождь, но было видно, как носилки запихивали в санитарную машину.

— Не стану утомлять вас мелочами. Всего одна просьба…

— Я ее знаю. Вы хотите попросить меня, чтобы я устроил вам встречу с моим клиентом. Не так ли?

— Да. И я тоже знаю, что вы мне ответите. К сожалению, вы ответите, что адреса не знаете, что он сам находит вас, когда ему это необходимо, что…

— Вы очень догадливы для полицейского.

— Благодарю.

— Но самое смешное, что это сущая правда. Я действительно не знаю, как с ним связаться…

Фош устало улыбнулся.

— Нет, мсье Легрэн, самое смешное не это. Самое смешное, что я вам верю.

— Разговор окончен?

— До скорого, господин Легрэн.

— До свидания.

Французские газеты пестрели фотографиями убитого. Целая кипа их лежала на круглом столике в кафе на 14-м этаже гостиницы «Москва». Андрей Ильич Бородин откинулся в своем кресле. Он долго молчал, задумчиво разглядывая устремленные в небо пики кремлевских башен и сверкающие золотом луковицы соборов.

— Каково ваше впечатление? – спросил молодой человек. – Липа?

— Трудно сказать.

— Андрей Ильич, извините, что я побеспокоил вас, но наш институт весьма заинтересован этими газетными сообщениями. Мы знаем, что вы были участником тех далеких событий, и решили обратиться к вам. Я уполномочен сделать вам предложение: вылететь в Париж и Лондон в качестве эксперта с целью установить подлинность документов и киноматериалов.

Андрей Ильич несколько секунд молчал, затем сказал:

— Но я преподаю в университете. Вряд ли я…

— Вы возьмете отпуск. С ректором университета мы договоримся.

— Я подумаю, – сказал Андрей Ильич.

Самолет компании «Аэрофлот» Москва – Париж, сотрясаясь, прорвал вязкую вату облаков и нырнул в ледяную синеву.

Заклубились в салоне дымки сигарет, зашелестели газеты.

Андрей Ильич закрыл глаза. Лицо его было неподвижно.

Прошлое возвращалось. Сквозь громаду лет в памяти возникла полутемная лавка церковной утвари, затерявшаяся в закоулках тегеранского базара. Из тьмы медленно проступали лики богов. Божества, писанные красками, высеченные в камне, вырезанные из дерева. Божества разных стран, разных племен и народов. Божества нынешней и давно ушедших эпох: языческие, христианские, буддийские и великое множество иных. И среди них двое, мужчина и женщина. Андре и Мари. Лица людей и лики богов.

Говорила она:

— Такое бывает только в детстве. Один и тот же сон преследовал меня долгие годы. Простой, незамысловатый сон. Как-то отец показал мне игру. Она известна в разных странах мира и по-русски называется забавным словом «чехарда». Люди, чередуясь, прыгают один через другого. И все радуются, как дети, всем весело, и все хохочут. Вот эта-то игра мне и снилась. Но с одной особенностью… Я еще не знала тогда, что означает слово «бог». Мне ничего не было известно о его могуществе и величии, о власти над людьми, которая ему дана. Я не испытывала перед ним ни страха, ни восторга, ни душевного трепета, ни ощущения собственного ничтожества. Вокруг меня всегда были иконы и изваяния богов, и я играла с ними, как играют с куклами. Может быть, именно поэтому во сне, о котором я хочу рассказать, мы играли в чехарду с богами: мать, отец, я и они. Всем было ужасно весело, но в конце концов кто-то непременно падал, получалась куча, мы барахтались в ней все вместе и радовались одной радостью. Вот и весь сон. Просыпаясь утром, я иной раз не могла вспомнить, что мне снилось, но всегда испытывала почему-то радостное возбуждение.

Стюардесса коснулась плеча, Андрей Ильич вздрогнул и проснулся. Она попросила пристегнуть ремни и, неслышно ступая, ушла.

Самолет снижался. Под крылом плыла земля. Полоски дорог, разноцветные квадратики полей, кучки домиков – все выглядело игрушечным. Припав к запотевшему стеклу, Андрей Ильич смотрел вниз. Под ним в голубоватой дымке лежал Париж.