«Сибирский цирюльник»: В стране русской души

Для зарубежного зрителя драма Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник», премьера которой в Государственном Кремлевском дворце состоялась 20 февраля 1999 года, до сих пор остается одним из самых известных российских кинопроектов. Ее отголоски можно найти даже в популярной франшизе Стивена Спилберга «Индиана Джонс». Кинокритик Татьяна Москвина рассуждает о том, как один из самых дорогих российских фильмов повлиял на отечественный кинематограф, и объясняет, почему его герои говорят по-английски.

Период разъединения Никиты Михалкова и «кинематографической общественности» (1986–1998 гг.) оказался для режиссера временем успешным и плодотворным: в этот период были сняты «Очи черные», «Автостоп», «Урга: Территория любви», «Утомленные солнцем» и «Сибирский цирюльник». Первый фильм в этом списке почему-то принято считать неудачей, что, впрочем, не помешало Марчелло Мастроянни получить за работу в этой картине приз Каннского фестиваля и номинацию на «Оскара».

«Очи черные» – тематически и атмосферно – предшествовали «Сибирскому цирюльнику», сценарий которого Никита Михалков написал в соавторстве с Рустамом Ибрагимбековым тогда же, в конце 1980-х. Сценарий, ждавший воплощения почти десять лет и почти до неузнаваемости изменившийся в процессе. Была в исходной идее некоторая неловкость: если любовь итальянца к русской женщине («Очи черные») простительна и понятна, то страсть русского юноши к американке – явление уж слишком экстравагантное. Но исходник «Сибирского цирюльника» был творчески преображен потоком обворожительной михалковской «киноречи», так что русские зрительницы нисколько не обиделись. А ведь могли.

Со дня торжественной премьеры, состоявшейся в Кремлевском дворце съездов, прошло ровно 25 лет. Помню нечеловеческое количество знаменитостей в зале и фейерверк по окончании фильма. А еще – несколько растерянного Олега Меньшикова, который целиком посмотрел картину впервые, – при монтаже выпало несколько часов материала, и артист тогда не вполне узнавал свою роль. Никита Михалков собирался сделать большой телевизионный вариант «Сибирского цирюльника», где восстановились бы некоторые сюжетные линии и даже целые роли (как после произошло с «Утомленными солнцем 2»). Но эту версию никто так и не увидел в силу целого ряда причин, далеких от творчества, а жаль.

Фильм Михалкова живет в культуре в том самом виде, в каком и был предъявлен впервые, и по-прежнему собирает зрительские мнения. Точно такие же полярные, как и пятнадцать лет назад, все в том же максимально широком диапазоне – от «я так плакала, я просто рыдала» до «клюква, пустышка, нелепость».

«Сибирский цирюльник» оказался картиной «долгоиграющего обаяния» – так я для себя называю фильмы, которые по причинам, неизвестным киноведам, можно смотреть с любого места сколько угодно раз. Это обаяние действует, естественно, не на всех, но на многих. Привлекательность картины за прошедшие пятнадцать лет нисколько не изменилась, потому как для жизнеспособности и художественной убедительности по-прежнему нужна не «историческая правда» (в принципе не постижимая и не восстановимая силами художественного кинематографа), но творческий огонь, вера в себя и степень мастерства ее создателей.

Однако же нашлись товарищи, составившие реестр несоответствий «Сибирского цирюльника» исторической правде 1885 и 1905 годов. Целые книги были на эту тему писаны! Удивительное дело: каждый раз, когда действие отечественного фильма происходит не в текущей современности, возникают тысячи зануд, искренне не понимающих, что такое «художественность», и начинают долдонить свою любимую фразу: «Все было не так».

Все было не так, и это естественно. Ну конечно, ничего подобного в действительности произойти не могло. Если и уместно говорить об «исторической правде» в «Сибирском цирюльнике», то только применительно к творческой биографии его автора.

Интересный факт: в картине Никиты Михалкова нет ни одного злодея. Все сплошь милые, симпатичные, славные люди. Даже самодур-идиот генерал Радлов (Алексей Петренко) изображен с великой силой сердечного понимания — и у него любовь и запой, и он скрывает нежное сердце под мундиром, и он, как всякий русский, алчет неистового, всепоглощающего праздника.

Судьбу юнкера Толстого ломает не конкретный злодей, а цепь обстоятельств, машина рока, подобная американскому «сибирскому цирюльнику», который вырывает деревья из почвы. Собственно, зла нет вообще – сама его природа дико скучна автору фильма.

Уж сколько иронизировали над Федором Достоевским, который придумал, что русский народ есть «народ-богоносец». И умные люди насмехались притом. Тот же Булгаков, к примеру. Ничего себе, дескать, «богоносец»! Однако Федор Михайлович ошибся только в одном – собственную миссию он приписал целому народу. Это он, лично он, писатель Достоевский, был «богоносец».

Расширять личное до общего и даже приписывать личное общему – типичная манера настоящих авторов. Так же и здесь. Россия «Сибирского цирюльника» – не страна в целом. Весь этот фильм – повесть о душе Никиты Михалкова, об одной-единственной душе. С ее сентиментальностью, жизнерадостностью, дружелюбием, насмешливостью, приверженностью к родной земле и поисками поводов для такой любви.

У этой души есть одна слабость: она весьма чувствительна к славе. Сейчас уже многим зрителям непонятно, отчего герои картины говорят на английском языке и откуда такая эпидемия англомании в 1885 году. А причина проста: «Сибирский цирюльник», очевидно, готовился для мирового проката и выдвижения на «Оскара» в главной («Лучший фильм»), а не в «иностранной» номинации – для этого по правилам Американской киноакадемии он должен был быть англоязычным. Иностранный «Оскар» у Михалкова уже был за «Утомленных солнцем», поэтому, как и всякий режиссер «александро-македонского» типа, Михалков закономерно готовился к завоеванию новых миров.

Но для успеха такого предприятия требовался холодный расчет. Он был у Михалкова-продюсера, но исчезал, когда за дело брался Михалков-режиссер. Творческие задачи перебороли и утопили конъюнктурные. Автору «Сибирского цирюльника» следовало поступить как ловкому адвокату, предъявив миру некоторые достоинства своей страны, и потребовать за это приговора «да, виновна, но заслуживает снисхождения».

Он же поступил как влюбленный, для которого милы и дороги даже недостатки объекта своих воздыханий. Собрал все: любимых актеров, любимого оператора, Москву, которой давно нет, русскую зиму, которой скоро вообще не будет, масленичный балаган, икру и водку, лица своих детей, сибирскую тайгу, юношеское братство, Моцарта, дорогого царя Александра III в собственном исполнении…

И какая разница, сколько лет Меньшикову, если здесь нужны именно эти «очи черные», именно эта печать рока на прекрасном бледном лице, именно эта фатальная чувствительность и готовность пойти против всего мира со смычком от контрабаса в руке? И не все ли равно, кто сыграет авантюристку Джейн — годилась любая кондиционная англоязычная актерка.

Пожалуй, впервые в своей карьере режиссер столкнулся с проблемой формы. Драма обычно держала его в четких рамках, новая задача их ломала – замысел предполагал сращение мелодрамы с эпосом. Фильм разрастался, словно сам по себе. Уверена, что те сцены, которые не вошли в окончательный вариант «Сибирского цирюльника», были ничуть не хуже, чем «канонические», однако существовал разумный предел художественного времени. Отсюда некоторая нервность и неровность монтажа, которые чувствуются в первых часах фильма. При этом в его последней и лучшей трети (начиная с представления юнкерами «Женитьбы Фигаро») они пришлись совершенно кстати.

Как любой фильм Михалкова, «Сибирский цирюльник» проложил целое направление в отечественном кинематографе – назовем его условно «игра в Россию». Я даже не имею в виду откровенно «дочерние предприятия» вроде «Азазеля», «Турецкого гамбита» и «Статского советника». Массовая культура откликнулась куда изобильнее – бесчисленными «Кадетствами», «Институтами благородных девиц» и т.д. и т.п. Но самого «Цирюльника» признать всего лишь умелой «игрой» невозможно. Это «страна души» Никиты Михалкова.

Важные факты о «Сибирском цирюльнике»

Я готова прыгать!

На главную женскую роль – американской авантюристки Джейн – претендовали самые яркие голливудские звезды тех лет. Встречи с Джоди Фостер и Мег Райан показали, что они совершенно не поняли суть фильма. Ким Бейсингер, видимо, почитав Чехова, пришла на встречу в русском сарафане, с накладной косой и с собачкой… А Энди МакДауэлл, внимательно выслушав Михалкова, у которого на тот момент уже был «Оскар» за «Утомленных солнцем», спросила:

«Скажите, какие фильмы вы снимали, это ваша первая картина?»

Встреча с Джулией Ормонд произошла через несколько дней в Париже. Режиссер честно сказал, что с ее стороны это будет чем-то вроде прыжка из самолета без парашюта, потому что он никогда таких больших картин не снимал и не может гарантировать, что все получится. И вот в пять утра в его номере раздался телефонный звонок – взволнованный женский голос произнес по-английски:

«Никита? Я готова прыгать!»

Кстати, МакДауэлл, прочитав сценарий, пыталась вернуть себе роль, но было уже поздно.

Юнкерское братство

Сценарий фильма написали в 1989 году, и тогда роль юнкера Толстого была обещана Олегу Меньшикову. Но средства на картину удалось получить, лишь когда Михалков получил «Оскара». К этому моменту Меньшиков уже никак не годился на роль пылкого юноши, но уговорил режиссера дать ему шанс.

Актер сел на строжайшую диету, потеряв в итоге 18 килограммов, и на 2 месяца отправился вместе с другими исполнителями юнкеров в Костромское училище войск химзащиты.

Молодые актеры усердно осваивали военные дисциплины и показали себя таким сплоченным коллективом, что, глядя на них, подтянулись и настоящие курсанты училища. Юнкерское братство превратилось в своего рода живой организм, который повлиял на сценарий. Так, спектакль, поставленный по сюжету юнкерами, был придуман и создан самими актерами.

С божьей помощью

Самыми трудными во время съемок были сцены Масленицы, которые снимались на Новодевичьем пруду. Конец зимы 1997 года выдался невероятно теплым – температура поднималась до +12 градусов, и лед под 5-тысячной массовкой и декорациями в буквальном смысле трещал. Наиболее опасные разломы во льду заливались жидким азотом, который свозили с трех фабрик по производству мороженого.

Между тем съемки народных гуляний пришлись на начало Великого поста. Режиссер специально ходил к митрополиту, чтобы получить благословение на эти сцены.

Американская «цензура»

Когда «Сибирский цирюльник» был практически готов, продюсер картины Мишель Сейду, встретившись в Париже с Кевином Костнером, попросил того посмотреть монтажную сборку. Актера и режиссера очень впечатлил просмотр, а на следующий день он прислал массу предложений, как сделать фильм более понятным американскому зрителю.

Так, например, Кевин предлагал сделать Джейн англичанкой: мол, нехорошо, что бывшая проститутка – его соотечественница. Также он уверял, что не стоит выставлять американского сержанта неучем, который не знает Моцарта. Разумеется, ничто из цензорского списка Костнера при монтаже учтено не было.

Сами себе прокатчики

Фильм вышел в условиях почти полностью уничтоженной за постперестроечные годы системы кинопроката. В 1987 году в СССР было 153 тысячи кинотеатров, а на момент премьеры картины, состоявшейся в феврале 1999 года, осталось всего 36 залов! Но, несмотря на это и мизерную по нынешним меркам цену билетов, всего на 30 копиях «Сибирский цирюльник» собрал $2,6 млн. То есть средняя наработка на копию составила $87 тыс. 

Такие невероятные показатели стали возможными благодаря тому, что создатели картины самостоятельно возили бобины по городам нашей необъятной страны. В питерском кинотеатре «Аврора» фильм шел 4 года – в какой-то момент они настолько «износили» свою копию, что попросили дать новую. И все это время лента шла с неизменным аншлагом.

Первый продюсер

Десять создателей картины были удостоены за нее Государственной премии РФ в области литературы и искусства. Леонид Верещагин получил награду уже во второй раз – за 3 года до этого он был отмечен за работу над «Утомленными солнцем» и таким образом стал первым и на почти десятилетие единственным кинопродюсером, когда-либо получавшим столь престижную премию.

По словам Михалкова, до выхода его оскароносной картины отмечать продюсеров этой наградой было не принято. Но режиссер настоял на том, что человек, без которого фильм бы не состоялся, не может быть в стороне.