А теперь не смотри: Самые шокирующие фильмы разных стран

В программе 45-го ММКФ, стартующего 20 апреля, затаилась интригующая жемчужина: криминальный экшен «Магнум 578», который называют самым жестоким боевиком в истории вьетнамского кино. Подобная вывеска, согласитесь, подкупает. Ознакомиться с этой лентой мы пока не успели. Зато решили вспомнить еще несколько поистине шокирующих фильмов из пяти разных стран, которые заставляли застигнутых врасплох зрителей жмуриться, падать в обморок и в панике сбегать из зала.

СССР / Россия
«Иди и смотри» (1985)

Отечественный кинематограф велик и могуч. На необъятных российских просторах родилось на свет немало шедевров, но нашлось место и для неоднозначных, провокационных лент, которые не каждый мог оценить по достоинству. На звание нашего самого шокирующего произведения претендует немало картин в разных жанрах. От «Зеленого слоника» Светланы Басковой и «Груза 200» Алексея Балабанова до, скажем, «Жить» Василия Сигарева. Но мы остановим свой выбор на другом фильме – разрывающем на куски военном триллере, про который писали, что даже любитель ультранасилия Сэм Пекинпа («Дикая банда», «Соломенные псы») в какой-то момент поставил бы его на паузу.

«Иди и смотри» Элема Климова – рассказ о пареньке Флере (Алексей Кравченко), в 1943-м подавшемся в партизаны. Его родители гибнут от рук нацистов. На его глазах пули сражают боевых товарищей. Немцы сжигают дома, глумятся над трупами, истязают мирных жителей. Ребенок превращается в старика, и его искаженное нечеловеческой болью лицо на финальных кадрах намертво врезается в память. Ни один режиссер – ни до, ни после Климова – не смог создать настолько беспощадное антивоенное высказывание. Упомянутый Сигарев, кстати, посмотрел «Иди и смотри» в 9 (!) лет и позднее заявил, что фильм вызывает «не катарсис, а апокалипсис», дотла сжигая тебя изнутри.

Франция
«Я обвиняю» (1919)

Что, думали встретить здесь «Мучениц», «Месть нерожденному», «Кровавую жатву» или других представителей старого доброго французского экстрима? А вот нетушки! Возможно, в это трудно поверить, но почти трехчасовая немая драма Абеля Ганса («Наполеон») шокирует куда сильнее привычных ныне кадров с изощренной расчлененкой. В 1910-х великий экспериментатор страдал от депрессии и финансовой нестабильности, а на фоне разразившейся в 1914-м Первой мировой войны его психическое состояние только усугублялось. В 1917-м его призвали в армию, но вскоре демобилизовали из-за проблем со здоровьем. Однако в 1919-м Ганс вернулся на фронт – с камерой наперевес.

Пребывая на гражданке, Абель постоянно получал известия о гибели в окопах своих близких друзей. Вот он и задумал снять антивоенный манифест, направленный в адрес тех, кто наживался на вооруженном конфликте или делал вид, что его не существует. Фильм начинается со слов J’Accuse (собственно, «я обвиняю»), сформированных из фигур солдат. В финале те же солдаты восстают из мертвых, ибо лишь так они могут вернуться домой. Контуженный главный герой, поэт Жан, страдает от галлюцинаций и теряет рассудок, но напоследок успевает обвинить само солнце в том, что оно стало равнодушным свидетелем людских злодеяний. Так более ста лет назад с изысканной виртуозностью был создан по-настоящему шокирующий кошмар.

Италия
«Сало, или 120 дней Содома» (1975)

На итальянской земле ассортимент шокирующих картин тоже весьма широк. Здесь и садистский «Ад каннибалов», и отвратный «Венский душитель», и «Последнее танго в Париже» наконец. Но все же по степени шок-эффекта мало что сравнится с прощальным посланием Пьера Паоло Пазолини «Сало, или 120 дней Содома», которым он порядком озадачил современников с потомками и фактически обрек себя на мучительную гибель. Действие романа маркиза де Сада классик перенес в 1940-е, изобразив во всех подробностях извращенные нравы нацистской элиты. И продемонстрировав тем самым, насколько загнила изначально порочная идеология.

На экране – пытки, убийства, изнасилования и другие зверства, что опьяненные чувством власти бонзы творят в отношении несчастных парней и девиц. Термин «пыточное порно» будто придумали специально для «Сало», которое нещадно цензурировали и запрещали во многих странах, а владельцев прокатных салонов, где его позднее можно было позаимствовать, бросали в кутузку.

Это кино создано для того, чтобы вызывать отвращение. Пазолини пытался выставить фашизм, капитализм, конформизм и прочие «измы» максимально неприглядными – и оно ему, безусловно, удалось. От его фильма фанатело множество других известных провокаторов вроде Михаэля Ханеке, Катрин Брейя, Гаспара Ноэ и Джона Уотерса. При этом самого Пьера Паоло безжалостно убили на встрече со злоумышленниками, похитившими часть пленок «Сало» с целью шантажа.

США
«Уродцы» (1932)

Здесь мы могли бы вспомнить как раз Джона Уотерса с его «Розовыми фламинго» (1972), но вместо этого предпочли телепортироваться еще на несколько десятилетий назад. Когда творцам не нужно было выстраивать сюжет вокруг каннибализма, инцеста, радикальных умерщвлений или несимулированных половых актов: они делали больно иначе. И порой достигали куда более шокирующего эффекта, чем их последователи, действовавшие «в лоб». Это абсолютно справедливо для «Уродцев» Тода Браунинга, которых в свое время рекламировали как «историю любви на задворках социума», хотя зрители воспринимали ленту скорее как хоррор.

В центре внимания – труппа бродячего цирка. Ключевые герои – карлики, что само по себе шокировало общественность. На экране появились бородатая дама Ольга Родерик, безногий артист Джонни Эк, Принц Рандиан, он же – Человек-змея, полностью лишенный конечностей, Женщина-аист Элизабет Грин, страдавшая от редкого генетического заболевания, и Девушка-птица с синдромом карликовости и птицеголовости (своеобразная деформация черепа). Люди с внешними аномалиями, которые испокон веков выставляли свои дефекты на потеху толпе на представлениях кочевых цирков уродов, превратились по сути в кинозвезд, разыграв захватывающий сюжет с роковой влюбленностью, отравлением и жестокой местью.

В очередном триллере Альфреда Хичкока подобные события не вызвали бы широкого резонанса. Но в исполнении карликов они производили ошеломляющий эффект: публика словно наблюдала за чем-то недозволенным, запретным, противоестественным. Впоследствии фильм стал культовым, а странные герои завоевали симпатию аудитории, хотя в начале 1930-х «Уродцев» сочли неслыханной дерзостью. Зрители в ужасе сбегали с показов, многие теряли сознание, а студии Metro-Goldwyn-Mayer грозили судебными исками. Неудивительно, что из полуторачасового оригинала в итоге вырезали 26 минут. Да и эта сокращенная версия изрядно пошатнула нежную психику цензоров с критиками.

Южная Корея
«Олдбой» (2003)

Присужденное нами звание самого шокирующего фильма в истории Южной Кореи вам может показаться спорным – все-таки тамошние мастера знают толк в провокационных картинах – но, поверьте, у нас имелись серьезные основания остановить выбор на «Олдбое». Который, пожалуй, является и известнейшей корейской лентой всех времен. Поскольку есть мелодрамы о разлученных влюбленных. Есть триллеры о беспощадных маньяках и боевики о суровых стражах правопорядка. Есть наконец слэшеры про зомби, мутантов и прочих неприятных типов. А есть «Олдбой». Уникальная, единственная в своем роде штука, которая ни в какие жанровые рамки не вписывается. И уже тем выбивает из зоны комфорта: непонятно, как на это вообще реагировать.

Жил себе, значит, мужик, никого не трогал. Потом пропал. Прямо посреди улицы его вдруг похитили неизвестные недоброжелатели и замуровали в темнице. А через пятнадцать лет так же внезапно отпустили. Успев при этом сделать его обвиняемым в убийстве супруги и расшатать бедолаге психику. Оказавшись на свободе, герой по имени О Дэ Су пытается выяснить, какая скотина посмела так непочтительно с ним обойтись. Вскоре он встречает симпатичную девушку, которая соглашается помочь ему в поисках виновных. Но никто из них не подозревает, что знакомство это лишь подбросило дровишек в костер жуткого всепоглощающего кошмара, в котором жизнь О Дэ Су истлеет до жалких головешек.

«Олдбой» терзает зрителя всеми доступными способами: от гениального перевоплощения актера Чхве Мин-сика, чья бешеная экспрессия в равной степени пугает и восхищает, до отталкивающих натуралистичных деталей – что поедание О Дэ Су скользкого осьминога, что отрезание им собственного языка. Но главный шок – в той плавной, грациозной, идеально выверенной поступи, поступи самой Смерти, которой картина Пака Чхан-ука движется к душераздирающей развязке. Конец «Олдбоя» со снежинками на красном берете, широкой улыбкой О – и одновременно гримасой уничтожающей боли – забыть нереально. Хотя вы наверняка будете искренне этого желать.