«Праведник»: Библейский подвиг советского партизана

Летом 1942 года партизан Николай Киселев получает от командования предложение возглавить стратегически важную операцию. А именно – вывести через леса за линию фронта многочисленную группу евреев. Он сначала вежливо отказывается, потому что миссия видится ему заведомо самоубийственной. Но тут же предложение переквалифицируется в приказ, и он соглашается.

Конечно же, Николай Киселев героически справился, но подвиг его на долгие годы был забыт. И вспомнили о нем лишь в середине нулевых. В 2005-м Киселеву посмертно присвоили звание Праведника народов мира. Чуть позже вышел документальный фильм «Список Киселева». А о том, чтобы также игровую ленту создать, всерьез заговорили ближе к концу прошлого десятилетия. В 2017-м Анна Матисон заявлялась на питчинг Фонда кино с проектом картины «Большая земля», где роль Киселева должен был исполнить Сергей Безруков, но что-то у них не заладилось. Еще имелся проект поскромнее, под названием «Моисей Коля», и вроде даже отсняли его, но потом он куда-то бесследно пропал.

В итоге честь первым донести историю Николая Киселева до массового зрителя выпала Сергею Урсуляку, поставившему по сценарию Геннадия Островского (сериал «Волк») фильм «Праведник». В котором история эта подается посредством напрашивающейся аллюзии. Николай Киселев (Александр Яценко) – как бы Моисей, только советский. И водит евреев не по пустыне, а по лесу. И преследует их не фараон, а немецкий офицер. И вместо расступающихся вод Красного моря – взрывающийся (не сам по себе, конечно, но все равно) танк на мосту через речку. А вместо Аарона – карточный шулер и бывший уголовник по кличке Ферзь (Евгений Ткачук). Разве что никаких скрижалей с заповедями не предполагается. Не считая вежливой просьбы вести себя потише и по возможности отказаться на время от строгого соблюдения кашрута и отправления шумных обрядов.

На экране евреи скитаются не сорок лет, а около двух с половиной часов. Что по меркам полнометражного кино все равно довольно долго. Особенно с учетом того, что магистральная линия в силу объективных причин предсказуема и прямолинейна. Поэтому в нагрузку к ней предусмотрены различные подсюжеты в широком ассортименте, от маленьких и не столь значительных до крупных и важных. Которые, в свою очередь, подчас меж собой затейливо переплетены.

Есть, например, один в жанре романтической комедии. Начинается он с того, что бывший уголовник Ферзь пытается насильно приласкать симпатичную еврейскую девушку (Мария Золотухина, внучка Валерия Золотухина), а заканчивается все свадьбой. В другом присутствует упомянутый немецкий офицер, он же главный злодей, по совместительству фотограф-любитель. Сыграл его актер по имени Дитмар Кениг, у которого прежде заметных ролей не было, что, несомненно, является громадным упущением для мирового кинематографа. Поскольку Дитмар Кениг чертовски крут, так и пышет негодяйской харизмой, словно Кристоф Вальц пополам с Клаусом Кински. Любую сцену крадет и обращает в чистое золото. Жаль только, что не так уж часто появляется.

Кроме того, отдельный подсюжет разворачивается в 2005 году в Израиле, где Николаю Киселеву собираются дать почетное звание. Но перед тем требуется установить все обстоятельства произошедшего 60 с лишним лет назад, и непосредственный участник тех событий должен соответствующие показания дать. Однако тот на Киселева, давным-давно покойного, до сих пор за что-то в обиде. И это как бы продолжение еще одного подсюжета, в котором фигурируют еврейский юноша (Марк Эйдельштейн) с младшей сестрой, Константин Хабенский и Чулпан Хаматова в роли его родителей, старинная золотая астролябия в роли семейной реликвии, снова тот самый злодей-нацист и страдающая от внутреннего конфликта предательница.

Не слишком ли много уже подсюжетов и персонажей? Пожалуй, многовато, даже для солидного хронометража в два с половиной часа. Притом что их вообще-то гораздо больше, чем вы думаете. Есть ведь и герой Сергея Маковецкого, призванный разряжать время от времени обстановку шутками. И упитанный еврей Шломо (не спрашивайте, откуда в лесах Белоруссии в 1942 году взялся упитанный еврей), который, наоборот, призван душу зрителя в клочья рвать. И пожилая межнациональная супружеская пара, состоящая из еврея и немки. И самого Николая Киселева романтическим интересом не обделили. И так далее, и тому подобное.

Короче, трудно не заподозрить в «Праведнике» тщательно замаскированный телевизионный сериал для федерального канала, который перемонтировали для показа в кинотеатрах, вырезав немало материала. Из-за чего все линии проложены пунктиром. Они то пропадают куда-то, то снова неожиданно всплывают, когда вы о них уже успеваете забыть, и отдельные ключевые моменты остаются за кадром. Как следствие, внушительная часть фильма представляет собой череду сцен, которые можно было бы в произвольном порядке перетасовать, и ничего бы существенно не поменялось.

При этом оно не то чтобы сильно чему-то мешает. В худшем случае немного сбивает с толку. Например, когда в израильском флэшфорварде центральный персонаж вдруг ни с того ни с сего выдает анекдот про какого-то Перчика (опять же, не спрашивайте). Но в целом все достаточно понятно, и нужные посылы сформулированы четко. Вот мы глазами Николая Киселева – то есть глазами Александра Яценко, пронзительными и вызывающими безоговорочное доверие, – наблюдаем чудесную картинку: солнце пробивается сквозь деревья, птички поют, евреи мирно молятся, и тут же рядышком партизан-мусульманин совершает намаз. Полная интернациональная межконфессиональная идиллия. Как-то так и должно быть всегда и везде, будто говорит нам Сергей Урсуляк.

В той же манере, обезоруживающе простой и доступной, Урсуляк постулирует и иные максимы. О том, что память поколений следует хранить и чтить, данное слово – держать, обиды – прощать, ближнему – помогать, чужие традиции – уважать, а юридические документы – составлять предельно подробно. Соответственно, было бы нелепо требовать от фильма, оперирующего подобными категориями – абсолютными, не допускающими полутонов – чего-то сложного и неоднозначного. Чрезмерная перенаселенность тоже не должна смущать: все, что идет в нагрузку к смыслообразующему ядру библейской аллюзии, изложено пускай и отрывками подчас, но вполне членораздельно. И от главного не отвлекает.

А главное – это тот факт, что благодаря фильму «Праведник» официальная мифология Великой Отечественной войны обретает еще одного героя и еще одно имя. Чего мифологии всегда не хватает – новых Девятаевых, Печерских, Космодемьянских. По крайней мере, героев и имен никогда не бывает много. Так, через рассказывание историй о них, память поколений и сохраняется. Впрочем, рассказывать тоже можно по-разному, и если делать это неправильно, существует риск достичь противоположного эффекта. Но лучше все-таки пробовать, чем вовсе не делать.