Последний танец «Супер Майка»: Стриптиз против новой этики

Майк Лэйн (Ченнинг Татум), непревзойденный умелец в области обжигающих танцев, добился-таки своего и реализовал голубую мечту: дизайнерскую мебель мастерить. А потом, вот беда, ковид окаянный вмешался. Бизнес Майка быстренько прогорел, а сам он продолжил работать руками в иной сфере. Барменом, иными словами, заделался. Тогда-то и пересеклись его пути с богатой, но несчастной почему-то дамочкой по имени Макс (Сальма Хайек). Максандра, стало быть. И вскоре она сделала Майку предложение, от которого… Ну, сами понимаете.

Занятную, конечно, эволюцию проделала главная стриптизерская франшиза современности «Супер Майк», которую в 2012-м запустили Стивен Содерберг и Рид Каролин. Уточним для начала, что Содерберг поставил первую и третью части как режиссер, во всех фильмах в качестве оператора подвизался, да еще и за монтаж отвечал вдобавок. Каролин же заварил эту стриптизерскую кашу на правах сценариста и сопродюсера, вдохновившись личным опытом самого Ченнинга Татума, который по молодости лет развлекал публику откровенными танцами в солнечной Флориде.

Здесь всем желающим предлагается пройти своеобразный тест на внимательность. И задаться вопросом, что за кинематографисты такие странные в титрах «Последнего танца» вдруг появились: монтажер – Мэри Энн Бернард, оператор – Питер Эндрюс… Кто это вообще? Неужто Содерберг свои почетные обязанности третьим людям препоручил? Ан нет. Ибо Стивен триедин. И Бернард, и Эндрюс – его псевдонимы, взятые в честь достопочтенных маменьки и папеньки. Что, заподозрили неладное? Нет? А надо бы. Зачем, спрашивается, Содерберг за псевдонимами спрятался и реальное имя скрыл, по-прежнему фигурируя в статусе постановщика?

Причины, конечно, разные быть могут. Но как бы оно в реальности ни оказалось, впору задуматься и о том, что не все Стивена в итоговом материале устраивало. Поскольку «Супер Майк», уже на сиквеле буксовавший, окончательно сдулся и утратил прежний пыл, юмор и откровенность. Первая лента была дерзкой историей-перевертышем, где столкнулись системы ценностей Малыша (Алекс Петтифер) и, собственно, Майка. Наивный юнец попал в манящий и жестокий мир мужского стриптиза, которым верховодил альфач Даллас (скучаете по Мэттью МакКонахи? Мы тоже). Но в итоге они с Майком поменялись местами: того настиг экзистенциальный кризис, вынудив повесить трусы на гвоздь, а Малыш, напротив, вошел во вкус и на пару с Далласом укатил в Китай, дабы сенсационное шоу забацать.

В «Супер Майке XXL» Лэйн в компании дружков-танцоров решил в последний раз тряхнуть стариной и на стриптизерский слет махнул. Начиналось-то все за здравие: классическое роуд-муви плюс бадди-муви с грубоватыми пацанскими шуточками и зажигательными плясками. Одни только танцульки Джо Манганьелло с водичкой и чипсами чего стоят. Прискорбно, что в результате картина увязла в трясине чересчур многословных диалогов обо всем на свете (то есть ни о чем существенном), лишилась задора винтажных рок-хитов в угоду засахаренной попсе и наскучила задолго до того, как последняя капелька пота с чела Майка скатилась на танцпол.

Но сейчас тот фильм с нотками теплой ностальгии вспоминается. Ведь имелось в нем и нечто хорошее вопреки всему. Легкая меланхолия по ускользающей юности, например. И сожаление о том, что даже крепкая мужская дружба не длится вечно: рано или поздно разметает, раскидает всех по разным уголкам света беспощадная штука под названием жизнь. Так в «Последнем танце» и получилось. Майк уехал жить в Лондон. На пару с Макс, доверившей ему руководить амбициозной постановкой в театре. Тот достался матроне от мужа, с которым она вроде развестись намерена, но сжечь все мосты опасается, поскольку тут же денежек его лишится.

Майк страдает на чужбине. С дружками он общается чисто по зуму (знакомо, не правда ли?). Чванливость высших кругов, в которых Макс привыкла вращаться, оскорбляет его до самых глубин нежной стриптизерской души. Да и с постановкой не все ладится. Ну нет у Майка режиссерского опыта, что тут поделать. Однако упасть в грязь лицом перед суженой ни в коем разе нельзя. На подобном материале могла бы вырасти уморительная трагикомедия об обычном человеке в необычных обстоятельствах – со столкновением британского юмора и американской прямолинейности, театральной рафинированности и присущей Майку раскованности. Или хотя бы приятный ромком о том, что любви (и обнаженке) все возрасты покорны.

Что же делают Содерберг с Каролином? Напрочь убирают из фильма стриптиз – за исключением номера, которым Ченнинг Татум разогрел Сальму Хайек. Окончательно разделяют Майка с приятелями, мелькнувшими в одной сцене в виде размытых физиономий на экране ноутбука, – хотя какими эффектными получились бы их финальные камео! Решительно вычеркивают из диалогов все шутки (ну, кроме того, что Майк «глубоко вдохновил» Макс), вставляя вместо них в напомаженные уста Хайек программные речи во славу мирового феминизма. «Закон всегда бесполезен, когда ты борешься с исторически мужскими структурами», – выдает она в беседе с дочуркой, пока Майк страдальчески морщится и недоумевает: какого черта я здесь забыл? Нас мучает тот же вопрос, старина.

Как бы роскошно ни выглядела нестареющая Сальма – можно в конце концов выключить звук и просто тащиться от ее нарядов, – ленту ее бенефис не спасает. Отчасти из-за того, что Ченнинг в отсутствие колоритных приятелей больше всего напоминает, как бы так помягче выразиться, бревно с глазами, на которое кто-то повесил сушиться мокрую белую рубашку. Отчасти – из-за надуманности романтической линии, да и ситуации в целом. Понятно, что предыдущие «Супер Майки» на документальную достоверность тоже не замахивались, но в лучших эпизодах похвальное правдоподобие приобретали. В искренность нынешней сказочки не веришь вообще.

Пресловутая новая этика убила сам жанр франшизы, жанр олдскульной мужской мелодрамы, который в первой части проявлялся максимально отчетливо, а во второй затрещал под напором актуальных веяний. Но там их подача вполне гармоничной была. Леди и джентльмены естественно, пусть и слишком много, болтали о сексе, чувствах, отношениях. А мечтающая о знойном кавалере Нэнси в исполнении звезды 1990-х Энди МакДауэлл приручила жеребца Ричи с лицом Манганьелло (на 18-летнюю разницу в возрасте все плевать хотели). В «Последнем танце» же Макс заставляет Майка ставить шоу о женской силе и приходит к долгожданному осознанию себя крутой и непобедимой через громкие манифестации, которые – при благом изначально содержании – успели всем порядком поднадоесть.

А ведь мужской стриптиз на самом деле абсолютно демократичен. Он позволяет любой женщине почувствовать себя желанной, вне зависимости от ее социального статуса и цифр на весах. «Супер Майк: Последний танец» выкинул эту демократичность на помойку, из-за чего утратил обаяние, сексапильность и страсть. А также рассудок. И в итоге перестал быть, собственно, «Супер Майком» и превратился скорее в очередной «Шаг вперед» или новые «Уличные танцы». Наверное, нет нужды напоминать, на какое дно с годами скатились обе франшизы. Теперь в те же края занесло и творение Содерберга с Каролином. Скатертью дорожка.