Музыка нас связала: Как попса 1990-х стала трендом кинематографа

Камбэк российской попсы 1990-х в фильмах и сериалах – один из главных трендов года. Казалось, она давно ушла в прошлое, но нет – шлягеры тех лет звучат с больших и малых экранов, и им вновь подпевает вся страна. Разбираемся, почему на самом деле вернулась эта музыка.

Взявшись расставлять точки над «ё», стоит сразу оговорить, что российская попса 1990-х (точнее, с конца 1980-х до начала 2000-х) была в первую очередь социальным явлением, во вторую – коммерческим продуктом и только потом, собственно, музыкой.

Тем не менее в сериале «Комбинация» про становление одноименного ансамбля персонаж Никиты Кологривого совершенно серьезно, на голубом глазу, сравнивает группу с The Beatles. Какая чепуха, казалось бы. Однако ж, целую дорогущую нарядную драму запустили, чтобы и «Комбинацию», и ее создателя, трагически погибшего Александра Шишинина, мифологизировать.

И это ведь не какой-то из ряда вон случай. Про «Иванушек International» недавно тоже фильм вышел, вдобавок к которому анонсировали биографический сериал. Про «Руки Вверх!» тоже кино сняли. Плюс еще и казахский мюзикл с хитами «А’Студио» – это которые «Джулия», «Солдат любви».

А уж сколько отдельных композиций восстало из небытия. Сериал «Слово пацана» заставил всю страну, как и в конце 1980-х, распевать «Седую ночь» «Ласкового мая». В «Особенностях национальной больницы» шлягер «Я на тебе никогда не женюсь» используется в качестве вспомогательного инструмента для проведения сердечно-легочной реанимации. Плюс сам Аркадий Укупник появляется в роли себя.

Постперестроечная попса теперь повсеместно звучит с экрана. Причем как-то концептуально это оправдано лишь изредка. Допустим, в «Эпидемии» треки Владимира Преснякова и Наташи Королевой превосходно работают на усиление жуткой и абсурдной атмосферы апокалипсиса. А в сериале «1703» увлечение героя Гоши Куценко творчеством Татьяны Булановой добавляет его образу пущей экстравагантности, подчеркивая, какой он упертый ретроград.

Но преимущественно попса 1990-х в кино и сериалах выполняет совершенно другую, куда более сложную на самом деле функцию. А именно: воздействуя на подсознание, меняет в позитивную сторону наше восприятие того или иного произведения.

К этому приему особенно любят прибегать специалисты по сборке трейлеров. Зачастую в промороликах к тем или иным произведениям фоном играет какая-нибудь известная композиция, что-нибудь проверенное, беспроигрышное, что всем нравится. Обычно не в оригинальной, а в кавер-версии (из экономии), но это неважно. Важно, что знакомая милая сердцу мелодия вызывает у нас позитивную эмоцию, и эта эмоция автоматически переносится на визуальный ряд.

Благодаря образованию ассоциативной связи у зрителей заранее формируется предвзятое, но положительное отношение к произведению. Как-то так в теории это устроено.

Попса 1990-х у человека, обладающего музыкальным вкусом и образованием, позитивной эмоции вызывать, по идее, не может. Но непременно вызывает чувство ностальгии. Поскольку у основной массы активных зрителей либо детство пришлось на то время, либо молодость.

Соответственно, и музыка, которая тогда, что называется, доносилась из каждого утюга, какой бы она ни была, соотносится в подсознании с лучшими годами жизни. Что наиболее ярко и наглядно проявляется в моменты, когда подсознание берет верх над сознанием. Кто, скажите, подвыпив на вечеринке, не отплясывал под Андрея Губина, вопя: «Зима, холода, одинокие дома»?

Если эту тему еще и в плоскости науки рассматривать, то можно обнаружить, что чрезвычайная востребованность попсы 1990-х обусловлена целым комплексом когнитивных искажений. Но так глубоко погружаться не станем. Поскольку дело все-таки не только и не столько в них и всяких парадоксах восприятия.

Виноваты неудержимая поступь технического прогресса, а также чисто практические соображения людей, в киноиндустрии занимающих руководящие посты, и определенное свойство человеческой природы. Которое заключается в том, что человек, как правило, склонен в большей степени симпатизировать и доверять тому, с чем (или кем) в той или иной степени уже знаком.

Именно поэтому на первых строчках мировых бокс-офисов нынче сплошные ремейки, сиквелы и экранизации, а российский прокат заполонили переделки старых сказок. А вовсе не потому, что фантазия вдруг у всех сценаристов поголовно иссякла. Просто рядовой потребитель гораздо легче расстается с кровно заработанными деньгами, если заранее знает, что он взамен получит.

То есть, грубо говоря, он скорее купит билет на «Чебурашку», чем на что-то новое и оригинальное, так как имеет кое-какое представление, чего ожидать от «Чебурашки». Тогда как чего ждать от нового и оригинального представления не имеет. Отсюда, кстати, происходят даже хорроры со спекулятивными названиями типа «Астрал. Ночь в могиле», «Заклятие: Реинкарнация отца» и тому подобные.

Вот и кинодеятели ведут свой бизнес исходя из элементарного принципа, что лучше выделить бюджет пожирнее на такой проект, который с большей вероятностью сподвигнет рядового потребителя расстаться с наличностью. То есть, условно говоря, на «Холопа 2». Или на сериал про группу «Комбинация», который уже стал самым просматриваемым на своей платформе. 9 млн зрителей – безусловный хит!

Впрочем, тут не последнее значение имеет подача, ведь и сериал «Комбинация», и фильм «Руки Вверх!», а до них «Ласковый май» аж в 2009-м были выстроены по старому как мир, но безотказно работающему принципу Золушки: девочки и мальчики из глухой провинции мечтают об успехе и, пройдя через всевозможные трудности, его получают. Чем не мечта, чье осуществление безотказно действует на зрителей.

Однако следует обратить внимание еще на один фактор, не столь очевидный, который во многом спровоцировал новую волну интереса к попсе 1990-х, заставил общество этот феномен переосмыслить и массово перенес его в пространство кинематографа. Речь о техническом прогрессе. Если конкретнее – о развитии интернет-технологий, подстегнувшем в некотором роде и прогресс социальный.

До недавнего времени, то есть где-то примерно до середины 2000-х и до наступления эпохи интернет-социализма, все имели приблизительно одинаковый уровень доступа к развлекательному контенту. В том числе и к музыке. Имелось, в сущности, всего несколько источников, откуда можно было получать непосредственно музыку и информацию об исполнителях (да и то в ограниченных объемах): телевидение, радио, печатная пресса, специализированные торговые точки. И если что-то становилось популярным, избежать как минимум знакомства с ним было никак нельзя.

Так и возникло выражение «из каждого утюга»: вне зависимости от личных предпочтений все вынуждены были слушать одно и то же. Будь ты рэпер, металлист или рейвер, все равно очередной «американ бой», вырвавшись из чьего-нибудь радиоприемника, твоих ушей неминуемо коснется и в память западет.

По мере распространения интернета ситуация постепенно менялась, и сейчас все вольны слушать что нравится. Само понятие популярности трансформировалось, став гораздо более относительным. Можно быть осведомленным о существовании тех или иных популярных музыкантов из новостных сводок, но при соблюдении правил элементарной гигиены (например, никогда не выходить из дома без наушников) легко избегать личного контакта с плодами их сомнительных трудов.

Все же в курсе, что самая популярная певица на планете – Тейлор Свифт? Но все ли знакомы с ее творчеством? И кто готов напеть хоть одну ее песню?

И вроде бы радоваться надо, но есть у этой медали и обратная сторона. Безграничный и практически бесплатный ассортимент музыкального контента развратил слушателей и привел к разобщению. Личные музыкальные предпочтения стали гораздо изощреннее, как следствие – мы сделались менее терпимы к чужому выбору, на почве чего еще сильнее отдалились друг от друга.

Но все равно инстинктивно ищем то, что могло бы снова нас сплотить. И где же этот социальный клей находим? Правильно, в той самой попсе 1990-х. Вот и еще одна причина, по которой в теплой компании в какой-то момент принимаемся хором подпевать Губину, а не кому-то более актуальному и модному. Попса 1990-х – это то, что нас объединяет. Даже если в обычной жизни от нее воротим нос. «Музыка нас связала, тайною нашей стала» – как пела когда-то группа «Мираж».

Разумеется, боссы киноиндустрии и это прекрасно понимают. Понимают, что актуальное и модное – это тоже, конечно, хорошо. Но в умеренных дозах и для определенных категорий. Оттого-то никто не снимает кино про музыкантов, чей пик славы пришелся на более позднее время. Попробуйте вспомнить хоть один музыкальный байопик про какого-нибудь артиста, который пришел к успеху, скажем, после 2004 года. Не получается? Ладно, про Эми Уайнхаус фильм выходил. Но его никто не смотрел.

А все почему? Да потому что не было с тех пор на поп-сцене ни одной фигуры, которая могла бы так же безраздельно властвовать над сердцами и заполонять собой пространство, как те же The Beatles, Дэвид Боуи или Фредди Меркьюри. Или хотя бы как «Иванушки International» и «Руки Вверх!».

Опять же, не потому что таланты сопоставимые больше не появляются. А потому что интернет нас так развратил и разобщил, что ни один гений не способен в одиночку собрать вокруг себя и сколько-нибудь долго удерживать достаточно обширную аудиторию. Достаточно обширную, по крайней мере, для того, чтобы с нее можно было кормиться еще и киноиндустрии.

Стало быть, видимо, попса 1990-х и в жизни, и на экранах с нами надолго. Хотите вы этого или нет.