Персидское ассорти: Хорроры, триллеры и боевики из Ирана

Если вы думаете, что современное иранское кино – это занудные фестивальные драмы, которые режиссеры-диссиденты производят для прогрессивной европейской публики, то да, так оно и есть по большей части. Но встречаются порой и приятные исключения. И про некоторые из них мы вам сейчас немного расскажем.

«Убийца «Священный паук» (2022)

В городе Мешхед орудует маньяк: убивает проституток, оставляет их трупы в одном и том же месте, после чего отчитывается о проделанной работе по телефону в местную газету. Полиция особо по этому поводу не чешется, да и население в целом деятельность лиходея вполне одобряет. Но вот из Тегерана прибывает отважная журналистка и сама берется за расследование.

В основе – реальные события, только главная героиня выдумана, чтобы дополнительно профеминистический подтекст подсветить. Поэтому она, естественно, вся такая из себя умничка и молодец, а вокруг одни похотливые козлы да харассеры. Короче, кино, как вы понимаете, не столько про поимку изворотливого негодяя, сколько о том, как прогнило до самого основания иранское общество (в той или иной степени об этом почти все экспортные иранские фильмы, что тут поделать).

Снял «Священного паука» Али Аббаси, давно проживающий в Швеции и известный также по причудливой фолк-драме про гендерно-небинарных троллей «На границе миров». А еще он пару эпизодов «Одних из нас» поставил. В общем, человек компетентный, навыки и таланты у него имеются. Так что этот его фильм (отмеченный, конечно же, наградой в Каннах) любителям добротных мрачных триллеров смело можно рекомендовать. А также тем, у кого душа за иранских женщин болит.

«Дамасское время» (2018)

Как уже было замечено, обычно то иранское кино, которое мы с вами видим, делается не для внутреннего потребления, а наоборот. Поэтому «Дамасское время» представляет для нас особую ценность. Так как это – чистокровный военно-патриотический экшен. Посвященный бравым иранским летчикам и их неоценимому вкладу в борьбу с боевиками ИГИЛ (организация запрещена в России) на территории Сирии.

Главный герой – бравый иранский летчик как раз. И отец у него тоже – бравый иранский летчик. Вместе им нужно переправить из аэропорта Пальмиры группу людей, в числе которых беженцы, раненые и пленные террористы. Однако прямо посреди рейса последние вырываются на свободу и самолет захватывают. А потом его захватывают другие террористы, еще более злобные, коварные и свирепые, к тому же с бывшей рок-звездой во главе.

Штука совершенно невообразимого градуса безумия, со смехотворными, но масштабными спецэффектами, всякими разбабахами, восхитительными сюжетными виражами, оторванными и отрубленными головами и тому подобным. Чрезмерность повсюду в лучших традициях Майкла Бэя, пафоса – хоть лопатой греби. Джерард Батлер со своим «Крушением» отдыхает, серьезно.

«В тени» (2016)

Исламская революция и ее последствия – для иранских кинематографистов тема больная и вместе с тем горячо любимая, по понятным причинам. Как правило, в лоб, прямолинейно об этом они не говорят, а стараются ее осветить иносказательно, переосмыслить как-нибудь. Вот и Бабак Анвари по-своему переосмыслил, через жанр мистического хоррора.

Фильм «В тени» показывает события начала 1980-х глазами маленького мальчика, чья мама лично участвовала в демонстрациях, которые в итоге привели к революции. Действие разворачивается в многоквартирном доме, где жизнь постепенно становится невыносимой. То отца мальчика на войну отправят, то ракета крышу пробьет, параллельно соседи разбегаются кто куда и бытовые условия ощутимо ухудшаются. До кучи джинны, завернутые в покрывала с персидскими узорами, приходят и давай стращать.

На самом деле джинны, разумеется, не столько стращают, сколько олицетворяют. Стращать картина и без того способна неплохо при помощи неумолимо сгущающейся гнетущей атмосферы и медленно нарастающего ощущения неясной угрозы. Которое в какой-то момент, ближе к кульминации, принимается уже с такой силой и интенсивностью давить, что может вызывать приступы удушья и клаустрофобии. Но без джиннов было бы все-таки не то. Они и колорита прибавляют, и из-за углов эффектно выпрыгивают. Недаром в Иране говорят: джинн – всему голова.

«Приходит дракон» (2016)

1965 год. В Тегеране только что совершено покушение на премьер-министра (допустим, это важно), а молодой и с иголочки одетый сотрудник тайной полиции на ярко-оранжевой Chevrolet Impala прибывает на остров Кешм, куда ссылают политзаключенных. Один из них там недавно повесился, и надо бы с этим разобраться. Сразу же выясняется, что покойный оказался в петле, уже будучи мертвым. А то место, где он висит, – это заброшенный корабль, изнутри весь исписанный цитатами из одной книжки. А корабль тот стоит рядом с кладбищем. Под которым якобы обитает дракон.

Сразу предупреждаем: фильм «Приходит дракон» – такая вещь в себе, когда, что называется, ничего не понятно, но очень интересно. Сразу после интригующей завязки с трупом внутри корабля посреди острова вас вдруг без предупреждения швыряют на 50 лет вперед и рассказывают – в формате мокьюментари уже – про случайно найденную в стене пленку, на которой обнаружились записи допросов по тому самому расследованию, впоследствии строго засекреченному.

И далее фильм будет сбивать вас с толку всякий раз, когда вам покажется, что вы почти подобрали ключ и вот-вот разберетесь, наконец, что к чему. Нет, не разберетесь. Потому что нужно быть, наверное, глубоко погруженным в тему, чтобы разобраться. И поди еще узнай, в какую именно тему. Проще говоря, «Приходит дракон» – это сильно замороченный, перегруженный символизмом «Настоящий детектив», больно ударившийся об Дэвида Линча и всякую восточную эзотерику. Его, скорее всего, невозможно постичь, зато очень увлекательно разглядывать.

«Ночь» (2020)

Супружеская пара с младенцем едет из гостей домой. Муж (лауреат Канн и Берлина Шахаб Хоссейни) сильно устал и слегка принял на грудь, на улице ночь непроглядная, ребенок не спит, к тому же под колеса кто-то бросается. А тут как раз отель по пути. И они решают в нем ночь переждать. Как водится, зря. Поскольку в отеле творится чертовщина.

Перед вами гостиничный хоррор сугубо классического образца, минималистичный, но в лучшем виде исполненный, даже слегка эстетский. Скажем, известное полотно Рене Магритта в холле отеля не просто так для красоты висит: ближе к финалу вы сможете понаблюдать его оригинальную трактовку, разыгранную посредством доппельгангеров. Отличная, к слову, сцена, пробирает как следует.

При этом «Ночь» – кино практически универсальное. В том смысле, что почти лишено характерных национальных особенностей, никакого тебе культурного или политического подтекста. Вернее, кое-что временами такое проскакивает, но совсем незначительное, внимания на себя не обращает. Поэтому история абсолютно доступна и понятна любому зрителю, хоть из Ирана, хоть из России, хоть с Мадагаскара.