Новый взгляд на историю «Мастера и Маргариты»

«Мастер и Маргарита» Михаила Локшина переносит зрителей в альтернативную Москву, где кипит нескончаемая стройка. Конкретный год определить сложно в силу многих факторов (актеры называют экранный антураж «миром построенного социализма»), но литературные и социальные подсказки указывают на конец 1920-х. Слом эпох, меняющиеся правила, осторожные шутки про Соловки и мрачные – про раскулачивание. Амбициозному драматургу (Евгений Цыганов) светлое будущее готовит крах карьеры: его пьесу про Понтия Пилата изымают из печати, театральную постановку снимают в день премьеры, а самого писателя с позором изгоняют из Союза литераторов.

Все, что ему остается, – ловить сочувственные взгляды коллег и ждать дня, когда перестанет хватать денег на оплату писательского рая. Рай, конечно, окажется из пословицы про милого и шалаш: несмотря на все беды, в уютном арбатском подвальчике Мастер вместе со своей Маргаритой (Юлия Снигирь) проведет немало счастливых дней. С шампанским на скромный завтрак и в атмосфере удивительного душевного спокойствия, которое он впоследствии будет искать повсюду, – в том числе и на страницах собственного романа. Любовь и литература если и не спасут мир, то точно сработают сообща. Для пущей наглядности предусмотрена постельная сцена на рассыпавшихся томах классиков.

Несколько лет назад режиссер Михаил Локшин и сценарист Роман Кантор выпустили «Серебряные коньки» – наполненную предощущением революции романтическую сказку, чье действие разворачивалось в канун XX века. В «Мастере и Маргарите» новое время несется во весь опор, и исторические вехи создатели часто ужимают до символов и лозунгов. Некоторые из них спорные – в том числе и потому, что их интерпретация далека от классической трактовки.

Например, у эскапизма Мастера совершенно другое настроение: глубоко разочарованный герой теперь пытается играть в бога. Личные счеты он сводит даже не в воображении, а на страницах своего романа. И в психиатрической лечебнице оказывается не только из-за гнетущей безысходности своего положения, но и из-за мрачных угроз, которые в реальной жизни легко спутать с горячечным бредом. Но вот в его собственной вселенной они легко осуществимы – и в глаза бросается не столько отчаяние героя, сколько его беспощадная злость. По совершенно иной, чем в романе, причине Мастер сжигает и первую рукопись.

А еще его с возлюбленной объединяет острое неприятие системы: даже забавную, явно ретроспективную отсылку к «Веселым ребятам» он всего парой слов превращает в циничный выпад. Ей же ненавистен и опостылевший муж, и связанная с его положением среда: роковая встреча с Мастером происходит на военном параде, вида которого оба не могут вынести. Да, это по-прежнему Тверская, да, в руках у Маргариты все те же «тревожные желтые цветы», но атмосфера на улицах царит иная.

При этом и Локшин, и Кантор демонстрируют отличное владение литературным и документальным материалом. Которым в итоге распоряжаются весьма вольно – дисклеймер о том, что герои вымышлены, в конце титров все же присутствует. С психологической достоверностью, в отличие от художественности, тоже возникают трудности: пороки современников Булгаков обличал, но ярым диссидентом не был и под 58-й статьей тем более не ходил.

С другой стороны, тем интереснее обратить пристальное внимание на реальную фигуру писателя и то, что в его жизни действительно были допросы и сожженные рукописи, мысли об эмиграции и даже работа либреттистом. Пьесы про Пилата не было – зато были «Кабала Святош», «Дни Турбиных», «Бег», «Багровый остров» и «Зойкина квартира». Весь вопрос в том, как далеко авторы готовы зайти, чтобы передать радикализованные смыслы и настроения. Где-то оправданные, хотя бы контекстуально, где-то – нет. 

Что им несомненно удается – так это переходы из одной реальности в другую, с которыми так ловко управлялся писатель. Это чередование придает продолжительному фильму динамику и не дает зрительскому интересу ослабнуть. Главная интрига в том, какая версия героев сейчас на экране – условно настоящая или условно фэнтезийная. Возможность разграничить эти плоскости выпадает в первую очередь актерам. И если Мастер и Маргарита примерно равнозначны в своих порывах (Цыганов привычно хорош, Снигирь – смела до безумия), у остальных еще больше пространства для маневра.

Аугуст Диль в роли Воланда говорит и по-русски, что заметно по артикуляции, и по-немецки. Когда нужно, выглядит абсолютно зловеще, когда нужно – почти безобидно: лукавый взгляд, хитрая улыбка. Но магнетизма у немецкого актера все же недостаточно, несмотря на весь талант, – слишком уж силен культовый статус его персонажа.

Зато степень инфернальности зашкаливает у Азазелло (Алексей Розин), которому лишний раз даже не требуется открывать рот. Коровьев (Юрий Колокольников) смотрится клоуном из ада, который даже не думает о том, чтобы хоть как-то вписаться в происходящее, а Бегемот оказывается скорее милым дополнением к любовной истории: к сожалению, больше, чем пары обязательных реплик – про спирт и примус, – от него ждать не стоит. Неожиданно хорош Марат Башаров (Степан Лиходеев), которому достается парочка ярких похмельных сцен. Освежающий образ и у Игоря Верника (Жорж Бенгальский), который в новой версии вырос от конферансье до большого драматического артиста. В кавычках или нет – решать зрителю. 

Визуально фильм выдающийся – сказываются и бюджет, и внимание к мелочам, и большое количество графики, и, конечно, мастерство оператора (Максим Жуков снимал «Спутник», где советская эстетика тоже играла важную роль, и дилогию «Майор Гром»). Бурная эклектика объединяет все уровни – разудалые джазовые вечеринки  сменяются ужасами карательной психиатрии, цирковая вакханалия – удивительной сдержанностью сатанинского бала (точнее, встречи многочисленных гостей). Советский монументализм здесь не просто возведен в абсолют (многие здания – под стать колоссальному Дворцу Советов), но и скрещен с ретрофутуризмом: небесные просторы бороздят дирижабли и аэростаты. Грандиозным – под стать замыслу – оказывается и пожар в нехорошей квартире, оставляющий такое же нехорошее, пепельное послевкусие.

Взрослый рейтинг 18+, способный повредить сборам, обязателен: помимо обнаженной Маргариты, в картине есть как просто мрачные, так и довольно кровавые эпизоды. А вот едкую булгаковскую сатиру слишком часто сменяет циничный тон – как показывает практика, баланс между иносказанием и банальным очернением удается выдерживать все же очень немногим.