«Наша история и трагедия в Кемерово стоят близко»: Борис Хлебников — о сериале «Шторм», полицейских и цензуре

5 сентября на видеосервисе START начал выходить новый сериал Бориса Хлебникова «Шторм». В центре сюжета — двое друзей-следователей (Александр Робак и Максим Лагашкин), которые становятся врагами, когда один из них идет на преступление, чтобы спасти смертельно больную любимую (Анна Михалкова). «КиноРепортер» встретился с режиссером, чтобы обсудить его новый проект, реальных полицейских и изменения в российской киноиндустрии.

— Как начался «Шторм»?

— Илья Тилькин написал заявку для продюсера Рубена Дишдишяна, а он предложил проект мне. Я тогда занимался другим кино. Мне хотелось в другую сторону сместить идею, и я предложил ее Наташе (Мещаниновой, сценаристка «Шторма» и «Аритмии» — прим. «КР»), а сам ушел снимать кино и немного про все забыл. Но когда Наташа и Степан Девонин написали сценарий, я настроился его снимать. Дальше у нас была редакторская работа.

— Вы часто перерабатываете жанр в своих фильмах под себя. Во что вам было интересно превратить условный «сериал про ментов»?

— В России у ментов нет жанра. Это внежанровые существа. Встреча с милиционером — это всегда перемена участи в какую-либо сторону. Подходишь спросить дорогу, и он может показать, куда идти, а может посадить лет на пять за наркотики. Про ментов снимать сложно в России, но мы на самом деле снимали не про ментов. Во-первых, наши герои — следователи, совсем другая каста. У них свои привычки, прихваты и отношения с законом, не вполне себе общегражданские. Тем не менее, в отличие от простых ментов эти люди заняты делом. Нашего главного героя в первой же серии называют «адреналиновым мудаком». Эту фразу мы подслушали у следователя, который нас консультировал. Бывают случаи, когда люди видят максимальную несправедливость, то, что совсем переступает какие-либо законы, и тогда они зарубаются и до конца идут в своем расследовании. Таким мы видим нашего героя в первой серии, но затем его начинает ломать драматическая, любовная история. Во-вторых, я бы настаивал, что это драма, где-то мелодрама.

— Вы разговаривали со следователями, когда готовились к съемкам?

— Я — нет. Весь ресерч внимательно производила Наташа, а мне было принципиально этого не делать именно здесь. Вот в случае с «Аритмией» мне было важно слушать врачей, а тут мне не казалось, что если мы сделаем такую «документальную правду-правду-правду», то это будет правильный подход. Эта история «приподнятая», немножко «надбытовая». Это драма, и ее не нужно было делать социально подробной. Это скорее эмоциональная история. Для меня это совсем новый какой-то жанр.

— Это ваш первый проект со видеосервисом START. В чем отличия работы между ним и телеканалами?

— С ТНТ никакой совершенно разницы. И здесь, и на ТНТ работают люди не телевизионные, скорее киношные. В отличие от больших федеральных каналов им интересно делать что-то новое и хорошее. Федеральные каналы сразу бы сказали, что героев надо сделать лет под 30, а сюжет потише, чтобы люди могли параллельно готовить на кухне. Это другая форма смотрения. Покупаешь подписку и садишься смотреть, что ты купил. Здесь меньше цензуры, и можно делать сюжеты, которые невозможны на центральных каналах. Можно использовать ненормативную лексику, необходимую мне, чтобы показать среду, в которой обитают герои. Если ее обходить, то все звучит нелепо и глупо.

Максим Лагашкин в сериале «Шторм»— В случае «Шторма» вы ориентировались на голливудское кино 70-х?

— Мы хотели передать некую атмосферу. Неоднозначные герои, неоднозначные полицейские, которые могут брать взятки, пить и подставлять арестованных в тюрьмах. Они действуют своими методами вне закона. Это признаки нуара 70-х годов.

— Судя по «Шторму», вы считаете, что в России с большим злом может бороться лишь меньшее зло.

— Просто нет хороших и плохих героев. Есть герои, которых мы любим и оправдываем в любой ситуации. Есть герои, которых мы не любим и не можем им ничего простить. Если мы героя понимаем, то начинаем любить, даже если он совершил самое страшное преступление. Так и в жизни происходит. Вы оправдываете людей, которых любите, в том числе и себя. Человеку, который вам не нравится, вы не простите малейшей ошибки.

— А почему вы решили позвать на роли следователей Александра Робака и Максима Лагашкина?

— Я всегда мечтал с Сашей поработать, он у меня до этого только в маленьких эпизодах снимался. Если бы главного героя сыграл актер с другим обаянием, то получилась бы совершенно иная история, и не факт, что зрители бы оправдали героя. С Максимом я тоже уже работал, и как-то они у меня в голове сразу сложились в сцепку. Они друзья в жизни, и это очень помогало: знают привычки друг друга, у них уже отработанные приветствия, в их движениях уже эта дружба присутствует.

— Первая серия получилась очень насыщенной. Многие растянули бы такое количество событий на целый сезон. Почему вы решили так плотно стартовать?

— Серия, кстати, самая разжиженная. Дальше еще будет плотней. Это абсолютно нормальный темп рассказа для современного зрителя. А вот когда приходишь на первый или второй канал, там просят все растягивать. К тому же это ритм героя, человека, у которого нет времени и есть беда, которую нужно разруливать очень быстро.

— Вы написали историю до пожара в Кемерово.

— Да, и даже пытались отказаться от сюжета, когда все случилось. Для меня это скорее недостаток, что наша история и трагедия в Кемерово так близко стоят друг к другу.

— Вы говорили, что многому научились на «Озабоченных». А что стало для вас главным открытием в работе над «Обычной женщиной» и «Штормом»?

— Я сидел и удивлялся тому, что делает Аня Михалкова. Она абсолютно сама себе режиссер, я просто сижу, смотрю в монитор и удивляюсь. «Обычная женщина» — это мир женский, в который я до этого никогда не пытался попасть. Это было интересно и любопытно. В случае со «Штормом» мне в первый раз хотелось сделать очень жанровую, «приподнятую» историю. Не совсем социальную. У нас очень много музыки, очень экспрессивная камера. Тут все немного «приподнято». К тому же тут удалось рассказать про мужскую эмоциональность.

— Вам было бы интересно снять большой жанровый фильм вроде «Селфи», «Девятой» или «Салюта-7»?

— Пока нет. Для этого нужен личный интерес. Просто так мне совершенно неинтересно делать жанровое кино. Оно тоже может быть вполне себе авторским. Нужен сюжет, который будет моим личным. Мы сейчас выпускаем с Сергеем Сельяновым очень большой проект про моряков, шторм и крушение корабля. Но это все равно камерная история.

— За последние десять лет что-то изменилось в российском кино?

— Никакого российского кино нет. Есть патриотическое кино.

— Но авторское кино все же есть.

— Это искусство, и к индустрии не имеет никакого отношения. Эти фильмы возникают вопреки каждый раз. Где-то люди что-то делают. Вот Сокуров поехал куда-то, организовал курсы, оттуда появились несколько замечательных режиссеров. Через какое-то время начались какие-то проверки, Сокуров не набирает новый курс. Вот вам схема авторского кино в России. Она сепаратно существует. И индустрии нету. Для этого нужно хотя бы 40% прибыльных фильмов. Индустрия есть в Америке и Индии, больше нигде нету. Хотя в Якутии, вот, есть еще индустрия. Очень рабочая. Ни во Франции, ни в Италии, ни в Германии, ни в России киноиндустрии нет.

— Эту проблему можно решить?

— Это не проблема. Это просто разный подход в кино. Для небольших стран или стран с небольшой языковой аудиторией. В Индии есть своя субкультура, им свое кино интереснее. Россия все-таки довольно европейская страна, но маленькая по языковому обхвату. Она не может быть индустриальной. Да и не должна быть. Как и во Франции и Германии, у нас киноиндустрию поддерживает государство. Там фонды, здесь — Минкульт.

— Ну хорошо, но ведь российские сериалы изменились в лучшую сторону. 

— Одна простая вещь произошла: их стало не стыдно снимать. В них пришли режиссеры и сценаристы, которым интересно рассказать свою идею. Семь лет назад никто не понимал, что такое сериал и зачем его делать. Это подсмотренная у американцев и англичан история. Там намного раньше сериалы стали интересным, социальным разговором. Мы, как всегда, подсмотрели, поняли, что это не стыдно, и тоже начали пытаться делать что-то нестыдное.

Первые две серии «Шторма» доступны на видеосервисе START.